Отношение – понятие,[23] обозначающее взаимосвязи и взаимодействие личности с окружающей средой. Значение моды как отношения является базовым относительно возникших на более ранних этапах значений моды (правило, подражание, эталон вкуса, образ и стиль жизни, личностный смысл, социальная норма, массовое поведение).

История моды отражает процесс достижения цивилизацией определенного уровня социальности, или, другими словами, процесс развития объективных общественных отношений. В данном контексте моду следовало бы рассматривать исключительно как социальное явление. Однако исторические факты указывают и на то, что мода отражает и субъективные общественные отношения (отношения личности, психологические, внутренние, жизненные отношения).

Прогнозы развития моды на третье тысячелетие связываются с появлением ультрасовременных материалов, оригинальных решений, чистых линий и с утверждением стиля. Но это – с точки зрения технологии и конструирования. С точки же зрения психологии в современной моде более актуализируется потребность модной аудитории в «постоянной экспериментальной проверке границ дозволенного»,[24] в постоянном установлении новых отношений между личностью и окружающей средой.

Выводы о социально-психологической основе моды, сделанные в результате анализа исторических и литературных источников, требуют подтверждения научными фактами. Вплоть до конца XIX века научные представления о моде формировались из разрозненных, несистематических, стихийно возникающих в руслах специальных теорий точек зрения, на фоне анализа других феноменов. Несомненно, первыми теоретиками моды являются историки костюма. Именно они обратили внимание на невероятную власть моды. Но их возможностей оказалось недостаточно для того, чтобы дать исчерпывающий ответ на вопрос, что собой представляет феномен «мода». Дорис Лэнгли Мур (Doris Langley Moore) сделала в свое время по этому поводу пессимистическое и в то же время прогностическое заявление: «Еще никому не удалось сформулировать такой теории моды, в которой бы автор, подчеркивая первостепенную важность моды для своих сограждан, частично или полностью не отрицал бы ее существования в чужих цивилизациях. Такой подход приводит к выводам в такой же степени недостоверным, как и мнения тех театральных критиков, которые отказываются смотреть более чем один акт пьесы. Вердикт автора может быть правомерным, но при этом сохраняющим все шансы для того, чтобы считаться ошибочным».[25]

Огромный всплеск интереса ученых к проблемам моды наблюдался в конце XIX – начале XX веков. Середина XX столетия отмечена несколькими фундаментальными исследованиями, посвященными моде как социально-психологическому феномену и психологии одежды. В последние десятилетия XX века внимание ученых было сосредоточено на различных аспектах этого явления: социальном, экономическом, эстетическом, психологическом и т. д. Начало XXI века ознаменовано ростом интереса к междисциплинарным и трансдисциплинарным исследованиям актуальных проблем моды: уточнению понятий «мода», «модность»; дифференциации понятий «мода», «стиль», «вкус» и «шик»; современным аспектам появления, представления и распространения моды в политике, бизнесе, поп-культуре, искусствах, культуре потребления и социальных СМИ; влиянию моды на пол, сексуальность, класс, расу, возраст, страну и другие источники идентичности; особенностей бизнеса моды, прогнозирование моды.[26]

Существующие точки зрения на моду в истории, культурологии, философии, социологии и психологии отличаются многообразием, что порой затрудняет восприятие целостной научной картины. Тем не менее в зависимости от акцента в анализе моды исторически сложились следующие теории моды: автократическая, мотивационная, эволюционная, событийная, социокультурная и социально-экономическая.

Ведущая роль в представлении и распространении моды довольно часто приписывается авторитетным личностям. Им зачастую присваивается звание законодателей моды или лидеров. Как правило, к ним причисляют титулованных особ, представителей культурной и общественной элиты, кутюрье.

Критический анализ роли монархов в моде представлен английским искусствоведом и писателем Квентином Беллом (Quentin Claudian Stephen Bell (1910–1996)). Исследователь отмечает, что король Англии и Шотландии Чарльз II (1630–1685) считается историками одним из наиболее влиятельных в мире моды монархов. Седьмого октября 1666 года король представил новую модель мужского платья, которая, как он полагал, никогда не выйдет из моды. Создавалось впечатление, что наряд навеян духом Востока. Это было, по свидетельствам историков, «хорошенькое платьице в персидском стиле». За королем последовали его придворные, и, казалось, успех очевиден. Однако так продолжалось недолго; веста[27] была вскоре забыта, и англичане, подобно англичанкам, вновь стали заказывать модные одежды из Франции.

Король Англии и Шотландии Чарльз II (1630–1685) (http://www.gallimauphry.com)

Король Франции Людовик XIV (1638–1715) (Л. Шарль (1619–1690). Людовик XIV. 1666)

«Начало» и «конец» королевской моды на весту

Есть предположение, что мода на весты была уничтожена Людовиком XIV. Король Франции, делая вызов королю Англии, с которым он вел войну, приказал всем своим лакеям одеться в весты, и так же должны были поступить и дворяне (Pepys, November 22, 1666). Если таким образом действительно было бы выказано чрезмерное неуважение одного короля к другому, то это могло бы, по мнению Белла, послужить камнем преткновения и пробудить желание взять реванш. Историки склонны оценивать этот факт как очень веселый и остроумный вид оскорбления (Laver J., 1969), рассчитанный на врожденное у англичан тонкое чувство юмора. Собственно, смех и стал, вероятно, причиной конца королевской моды.

Российский царь Петр I отводил костюму особую роль в системе проводимых в государстве реформ. Для преобразований Петру требовались новые люди, которых он брал на царскую службу, невзирая на сословную принадлежность. Костюм же оставался точным знаком сословия. С 1701 по 1724 год в России было издано 17 различных указов, регламентирующих правила ношения костюма европейского образца, использования типов тканей, отделки форменного и праздничного платья и т. д. Платье европейского образца «снимало» разницу в сословном и имущественном положении боярина и простолюдина.

Платье европейского образца «снимало» сословную и имущественную разницу

(В. П. Худояров (1829–1890). Император Петр I за работой. Московская обл., Истра. Историко-архитектурный и художественный музей «Новый Иерусалим»)

При Петре I произошло нечто прежде небывалое – запрет на национальный костюм исходил не от завоевателя, а от законного государя. Более того, это случилось в то время, когда в рамках универсальной европейской моды вплоть до середины XIX века в костюме сознательно поддерживались национальные отличия. Принудительно изменив форму демонстрации сословной принадлежности, Петр вовсе не ставил задачу отказаться от национальных признаков костюма. «В известном смысле это произошло стихийно, – считает Р. М. Кирсанова, – так как за первоначальный образец были выбраны голландский, немецкий и французский костюм, а не известные на Руси еще с XVI века и потому уже обретшие некоторые русские черты польское или венгерское платье».[28] Следует также заметить, что «переодевание» в платье европейского образца затронуло не более 20 % населения, преимущественно городскую его часть.