— Сколько пальцев видишь?

Тао несколько секунд размышляет, после хрипло выдыхая.

— Два.

— Отлично. Твоё имя?

Парень хмурится, неуверенно произнося:

— Тао?

— Твой возраст?

— Кажется девятнадцать?

Чанёль хочет еще что-то спросить, но Тао опережает его, поднимая руку и касаясь лба.

— Простите. У меня очень болит голова и… всё тело. Но… кто вы?

Пак задумчиво сдвигает к переносице брови.

— Я Пак Чанёль. Твой лечащий врач, а этих людей ты помнишь?

Врач указывает сначала на притихшего Чонина, а после на Кенсу, отошедшего к Киму.

Тао несколько раз переводит взгляд с одного мужчины на другого, и вновь оборачивается к Чанёлю.

— Нет. Не помню, — парень прижимает ладонь ко лбу, — Ничего не помню. Только о себе, немного.

Пак тяжело вздыхает.

— Хорошо, Тао. Не переживай. Мы обо всем понемногу расскажем, но прежде тебе нужно немного поспать и отдохнуть.

— Ладно.

— Я ввиду тебе снотворное и обезболивающее. Расслабься.

Тао кивает. Пак вынул из кармана еще одну шприц-капсулу, сделав парню укол. Дождавшись, когда тело юноши расслабится и погрузиться в сон, врач обернулся к мужчинам.

— Я не откажусь от чашки чая, а заодно мы обсудим, что вам следует ему сказать, когда он очнется. До его пробуждения я задержаться не смогу. Плюс у меня будет к вам ряд рекомендаций для его восстановления.

Уже сидя за столом на кухне, Чанёль, сделав пару глотков и задумчиво покрутив чашку в руках, поднял на Кенсу и Чонина взгляд, произнося:

— К сожалению, учитывая нестабильность состояния Тао на данный момент, вам придется рассказать ему немного измененную историю его прошлого. Ни какой информации о машинах, и главное, ни слова о Крисе и том, что между ними было.

*

Всё что знает Тао, это свое имя и то, что ему 19. Хотя его исправляют и говорят, что ему исполнилось уже 20 и сейчас середина мая 2135-го. Тао это ничего не дает. Он не помнит. Ничего.

Смуглый парень рассказывает ему, что он его друг. Писатель Ким Чонин, работающий под псевдонимом Кай. Ему 28, и Тао живет с ним последние пять лет, помогая по дому.

Второй парень, который часто наведывается к ним в гости — До Кенсу. Он независимый журналист и редактор, по совместительству менеджер Чонина. Ему 29.

Они часто шутливо спорят и напоминают Тао женатую парочку, живущую бок о бок уже много лет. Парень сам не знает почему, но они вызывают у него исключительно подобную ассоциацию, хотя он даже сам не уверен, как должна выглядеть женатая парочка.

Каждый день, порой даже несколько раз, к нему заезжает доктор Пак Чанёль. Ему 31. Он немного пугает Тао, будучи чаще всего серьезным и изредка улыбающимся жутким оскалом, при этом всегда невпопад. Пак объясняет Тао, что он попал в автомобильную аварию и получил серьезное повреждение головного и спинного мозга из-за чего и потерял память, но со временем он придет в норму. Во всяком случае, должен.

Иногда вся троица переглядывается между собой во время очередного рассказа о его прошлом и, наверное, это должно выглядеть подозрительно, но Тао не думает об этом. Ему хватает того, что есть. Он старается собрать те крупицы мыслей и чувств, что у него есть, чтобы хоть как-то разобраться в своей жизни, но это получается плохо.

Парень оказывается не способен есть самостоятельно, руки не держат столовых приборов. Пак предлагает робота сиделку, но Чонин сердито возмущается, говоря, что никакой техники! Он сам будет присматривать за парнем и кормить его с ложечки. Тао хмурится и мрачнеет, ему не комфортно из-за этого и он чувствует себя виноватым. Все происходящее кажется до невозможности неправильным.

Первая попытка встать на ноги, Тао предпринимает ее самостоятельно, заканчивается падением на пол и ворвавшимся в комнату на шум Кимом, охая бегающим вокруг юноши. Желая скрыться от этой опеки и внимания, парень, когда его с кряхтением возвращают в кровать, отворачивается в другую сторону, накрываясь с головой одеялом.

Чонин вздыхает, видя его извечно мрачный и хмурый вид, но старается не показывать, как его огорчает такое поведение парня.

Тао молчалив, хотя писатель старается вытянуть его на разговор, но тщетно.

Ким читает ему книги, Тао делает вид что слушает, не рискуя сознаться, что ему тяжело воспринимать информацию и монотонное чтение звучит для него как: «Они бла-бла-бла… гора бу-бу-бу… хоббит… бла-бла-бла…». Хотя через какое-то время Чонин и сам понимает, что его задумка не сильно удачна и читает юноше только перед сном. Под этот хаотичный шум он проще засыпает.

А потом писатель притаскивает какую-то черную пластмассу прямоугольной формы. Тао не знает что им движет, но это пробуждает в нем животный страх и он так дергается в сторону от него, что падает с постели и, завывая, уползает в угол. Там он сидит исподлобья затравленным взглядом глядя на бегающего вокруг Чонина, восклицавшего что-то вроде: «Это пульт от телевизора. Я идиот. Тао это не он… не он! Я же больше ни разу!». Тао не понимает что за «он» и о чем вообще речь, он только огрызается всякий раз, когда писатель пробует приблизиться, недовольно рыча:

— Не подходи ко мне!

Чонин чуть не плачет, и бросается к примчавшемуся Паку с попыткой объясниться, почему его пациент походит на загнанного волчонка. Чанёль несколько секунд смотрит на него, а после слегка усмехается, бормоча под нос:

— Прямо копия Бекхёна…

Тао вздрагивает, мгновенно отходя, и любопытно спрашивая:

— Кто такой Бекхён? Я такое имя, кажется, уже слышал.

— Может быть, когда-то вы и пересекались где-то. Я не знаю, — Чанёль некоторое время сомневается, а после произносит, — Он, как и ты, мой пациент. Возможно, я даже познакомлю вас, когда тебе станет лучше, да и его можно будет допускать до общения. У него тоже не простой случай, хотя не такой как у тебя.

Слушая Пака, Тао забывает о своем испуге и, не без посторонней помощи, возвращается в кровать.

Чонин после получает нагоняй от врача, долго с ним беседует, и на следующий день приносит новый непонятный Тао предмет, держа его в поднятых кверху руках.

— Это не пульт. Это называется плеер. Им можно слушать музыку. Тебе раньше нравилось слушать её. Я подсоединил его к колонкам, так, пожалуй, будет проще.

Тао относится к презенту настороженно. Чонин объясняет, как пользоваться техникой и включает парню первую композицию. Юноша хмурится, потому что ему все еще сложно воспринимать множество звуков, но мелодии его успокаивают.

Писатель оставляет Тао одного и уходит заниматься своими делами. Парень слушает песни, но не чувствует какого-либо особого воодушевления. Когда же начинает звучать очередная мелодия, внутри, будто что-то сжимается и натягивается, заставляя застыть и напрячься.

— Quando sono solo

Sogno allʼorizzonte

E mancan le parole…

Услышав мелодичный голос, Тао сгибается пополам.

Чонин забегает спустя пару секунд, услышав громкий надрывный плач.

— Выключи. Пожалуйста, выключи. Мне больно. Невыносимо больно.

Ким выключает музыку, подходя к кровати и садясь на край постели. Тао захлебывается слезами, и писатель может лишь обнять его, стараясь хоть как-то облегчить его страдания. Парень плачет на протяжении почти получаса, пока не забывается сном.

*

Чонин устало опускается на кухне за стол, складывая на него руки и опуская поверх голову.

Он полностью вымотан и выжат.

Ким не ждал, что будет просто, но все оказывается сложнее, чем он предполагал.

Ему кажется, что теперь это вовсе не его Тао. Мрачный, угрюмый, нелюдимый, болезненный и страдающий. Вид такого парня разбивает ему сердце, но Чанёль убеждает его, что у Тао это временно и ему станет лучше, а пока следует набраться терпения.

Писатель старается сделать все верно, но раз за разом все становится только хуже.