- Сехун! Ты не понимаешь!
- Я не идиот, Крис. Ты не такой как они. Ты не машина!
- Если нет, тогда что это?!
Крис откидывает капюшон, склоняя голову и указывая рукой на блок контроля, надеясь, что парень остановится. Сехун хмурится, сердито произнося:
- Не сравнивай себя с ними. Ты другой! И я, как и ты, это знаю!
Крис поднимает отчаянный взгляд на парня.
- Ты ошибаешься. Ты ошибаешься, Сехун. Поэтому умоляю, не совершай ошибок!
Светловолосый игнорирует слова Криса, с предвкушающей улыбкой касаясь подсвеченных значков сдвигая деления на мерцающей шкале вниз, и сразу вздрагивает, отшатываясь и вжимаясь в стену.
Крис падает на пол, взвывая. Его колотит крупная дрожь, и из глаз потоком льются слезы. Он зажимает себе рот, чтобы только не закричать, но отчаянные всхлипы и стоны все равно вырываются из содрогавшейся груди.
Можно долго прятать и сдерживать чувства и эмоции, но если выпустить их все за раз, то это становится невыносимым.
Сехун глядит на тело, лежавшее на полу, пытаясь понять, где он ошибся. Ведь все должно было быть логично, так почему? Он ведь, правда, хотел как лучше.
Дверь распахивается и на пороге стоит мужчина, быстрым взглядом окидывая парней, останавливая взгляд на Сехуне с пультом контроля в руках.
- Пап? Папа, я просто думал, так будет лучше и…
- Пошел в свою комнату! И не высовывайся, ты наказан!
Сехун думает, что легко отделался, но не успевает выскочить из комнаты, как его за плечо останавливает сильная рука.
- Пульт!
Парень сглатывает, отдавая технику мужчине и сбегая к себе.
Присаживаясь возле Криса, мужчина смотрит, как тот захлебывается слезами, стараясь сдерживаться, но у него это не выходит. Со вздохом он сдвигает деления шкалы до сорока, и Крис с болезненным стоном обмякает, роняя голову на пол. Слезы по инерции продолжают течь.
Мужчина поглаживает его по плечу, успокаивая.
- Глупые мальчишки. Прости его, Крис. Он не со зла. Ты же понимаешь, как он к тебе привязан.
Крис постепенно успокаивается. Пульс замедляется. Сердце восстанавливает спокойный ритм.
- Я в порядке, - голос парня хрипит.
- Вот и славно. Я поговорю с ним.
- Не рассказывайте ей.
Мужчина ерошит свои волосы.
- Тебе придется быть еще тише и не попадаться ей на глаза.
Крис молчит, лежа на боку. Мужчина еще раз похлопывает его по плечу и поднимается.
- Ложись лучше в постель и поспи. Восстановишь силы. Твоим схемам будет проще восстановиться в состоянии покоя.
- Хорошо, господин.
Парень поднимается, принимаясь раздеваться. Мужчина дожидается, когда Крис ляжет в кровать, и лишь убедившись, что он успокоился, выходит из комнаты.
Закрыв глаза, Крис поджимает губы. Несмотря на повышенный контроль, память о минувшей боли до сих пор огнем обжигает все внутри. Скрытые контролем чувства бьют хлыстами. Крис плачет, прикасаясь к блоку на шее. Нагревшийся из-за перепадов корпус к счастью не обжигает. Ему нужно лечение. Он знает, что ему вызовут кого-нибудь из службы контроля для проверки, но как обычно скажут, что все в норме. Крис ненормален, но ему уже никто не сможет помочь. Бракованная машина, экспериментальный образец. Ошибка человечества.
Сейчас он хочет только увидеть Тао. С Тао не больно, и можно не думать о чем-либо дурном. Тао невозможно не любить, и Крис сожалеет, что из-за него парню отключили эмоции. Являясь сам дефектным, ему кажется, что своим общением он вредит Тао, но даже так, он ему нужен. Сехун прав, Тао особенный. Настолько, что Крис уже не представляет, как ему вернуть свою любимую машину. Но это секрет. Машинам запрещено привязываться к кому-то кроме хозяев, и определенно нонсенс машине любить другую машину.
Крис надеется, что никто о них не узнает. Но всё, о чем Крис может думать, - это Тао, Тао и только Тао.
–––––––––––––––––––––––––-
* Andrea Bocelli - Time to Say Goodbye (Время прощаться)
Когда я один, я
Представляю себе горизонт,
И мне не хватает слов,
Да, я знаю, что не будет света
В комнате, в которой не хватает солнца,
Когда тебя нет рядом со мной, со мной,
Открой окна,
Покажи всем моё сердце,
Которое ты зажёг,
Спрячь внутри меня
Тот свет, что
Ты встретил снаружи
Время прощаться,
Страны, что я никогда
Не видела и не жила там с тобой,
Именно сейчас да, я буду жить там,
Уеду с тобой
На кораблях по тем морям,
Которые мне знакомы,
Нет, нет, они больше не существуют,
Время прощаться
========== Глава 03. Голоса безмолвия ==========
Комментарий к Глава 03. Голоса безмолвия
Положи меня, как печать, на сердце твое,
как перстень, на руку твою:
ибо крепка, как смерть, любовь…
(Песнь песней Соломона, Глава 8.6)
В наше время, а быть может и раньше, люди разучились понимать и чувствовать истинную «Любовь». Не то показушничество и кривлянье с громкими словами «Любовь до гроба», «Пока смерть не разлучит нас», «Я для тебя на все готов» и прочими воскликами, теряющими свой вес крайне быстро, едва человек встречает кого-то «более подходящего», и все начинается заново. Сколько из нас произносят слова любви за свою жизнь, скольким людям мы дарим эти клятвы верности и преданности, и от скольких из них отрекаемся впоследствии?
Любить тяжело и это неоспоримо. Но именно из-за нежелания примерять эту ношу, мы отказались от понятия «Любви», являющего собой самоотверженность, жертвенность, преданность и верность. Любви, звучащей, как: «Я отдаю тебе себя, свое сердце, тело и душу. В руки твои вручаю свою волю, свою жизнь и судьбу. Подчиняясь тебе, я склоняю пред тобой голову, ибо отныне в тебе есть средоточие всего моего мира и лишь тебе решать, что ожидает меня в будущем!». Не многие согласятся и будут готовы принять свои чувства именно такими. Чаще «Любовью» мы прикрываем собственную симпатию, увлечения, похоть. Реальная «Любовь» отлична от ее «суррогата» как чистый лесной воздух, дарящий жизнь, не похож на удушливый смог и ядовитые газы, медленно лишающих нас жизни в мегаполисах.
Печально то, что мы воспринимаем подобный «суррогат» нормой.
Соприкоснувшись с чувствами Тао и Криса, я словно впервые увидел окружавший нас мир без искаженной призмы социальных стереотипов, навязанных норм и стандартов, отринул страхи и предубеждение.
То, что было между двумя машинами, не просто делало их похожими на людей, создавая образ человечности. Нет, они не стали людьми в том понимании, что мы привыкли воспринимать. Чувства этой пары превосходили все доступные для нас, «ослепших» из-за бытности.
Лишенные в своей природе тех ограничений и условностей, сковывающих нас, они сумели обрести ту самую первозданную и чистую «Любовь», тем самым превзойдя представителей современного общества, поднявшись и возвысившись над нами на уровне чувств и эмоций.
Машины оказались человечней людей.
Мне потребовалось еще два дня, чтобы решиться понизить Тао уровень контроля. И в очередной раз этому способствовал Кенсу. Мой добрый друг, ставший не только моим ангелом хранителем, но и Тао. Сколько раз он выручал нас и помогал, ничего не требуя взамен. Я впервые видел его настолько разозленным, когда он, вернувшись из командировки из Барселоны, приехал навестить нас. Оторопь из-за вида открывшей дверь машины стремительно сменилась гневом. Кенсу буквально влетел в мой кабинет, взревев яростным голосом:
— Я уговорил тебя купить машину не для того, чтобы ты издевался над ним! Меня не было всего месяц, а ты превратил Тао в марионетку! И ты посмел называть себя его другом?!
Что я мог сказать ему в свое оправдание? То, что я трус, испугавшийся любви машины? Сейчас я понимаю, сколь жалким был мой поступок и попытки объясниться с Кенсу. Мне никогда не забыть его полный упрека и разочарования взгляд, и тихий голос:
