― Хорошо бы, чтобы это было верным, ― пожал плечами Кевин. ― Надеюсь, ты прав. Дальнейшие исследования в этой области либо подтвердят это, либо опровергнут. Кстати, может, надо и тебе прислать приглашение от “Интернационала”?

― Нет, спасибо, не напрягайся. У меня ты есть, так что я и так, хочется мне или нет, по уши в делах “Интернационала”. И вообще, мне в больнице интереснее.

― Я вижу. Вляпался в дела военных и собрал пси-усилитель на досуге. Заняться было нечем, наверное, аж два года.

Исин обиженно фыркнул и кинулся намешивать себе спасительный кофе. Кевин с обречённым видом уставился в потолок. Когда Исин вернулся в кресло с чашкой в руках, Кевин соскочил со стола, прихватил неизменную папку с бумагами и двинулся к двери, по пути остановился у кресла и тронул губами висок Исина.

― Заеду, когда у тебя смена закончится. Надеюсь, к тому времени сменишь гнев на милость.

― Надеюсь, к тому времени у тебя яд иссякнет, ― в тон ему ответил Исин, но всё равно улыбнулся.

― Угу, жди.

Интересно, Кевин имел в виду ждать конца смены или намекнул, что Исин не дождётся, когда яд иссякнет? А ещё постоянно вопил, что ненавидит двусмысленность. Ну да, как же…

Прикончив кофе, Исин перебрался за стол и принялся разгребать накопившиеся за день бумаги. Ему не требовалось заполнять их, только проверить и подтвердить подписями, что всё сделано верно. Пожалуй, эту часть своей работы он никогда не любил. Одно дело, когда он сам осматривал пациентов и принимал решения, другое дело, когда этим занимались подотчётные ему младшие коллеги, а он должен был оценивать их деятельность и проверять. Но ведь по бумагам всего не скажешь и всех ошибок не увидишь. Определённый риск оставался. Поэтому Исин и не любил это. Он предпочитал отвечать за собственные поступки, а не за чужие.

В дверь постучали, после чего в кабинет зашёл мрачный Лу Хань. Серебристо-серый дорогой костюм выглядел не лучшим образом из-за тёмных пятнышек. Снова дождь…

― Чем могу быть полезен? ― приветливо спросил Исин и жестом предложил Ханю сесть в кресло. Сам же прогулялся за новой порцией кофе. Предлагать чашечку Ханю не стал ― помнил, что тот не одобрял его выбор кофе.

― Доктор Чжан, какие у вас дела с “Интернационалом”?

Да уж, манера Ханя огорошивать собеседников дикими вопросами никуда не исчезла.

― Никаких, а что? Вас беспокоит приглашение Командора Шима?

― Какие-то всё равно есть, ― упрямо возразил Хань, пропустив продолжение фразы мимо ушей.

― Да нет же, я никогда не работал с “Интернационалом”. Я просто врач.

― И поэтому военные сунулись к вам? Простите, доктор Чжан, но я вам не верю. И рядом с вами постоянно ошивается майор Ву.

― Это его личное дело, где он там ошивается. И даже если ошивается, то не факт, что по делам “Интернационала”. Кроме того, он мой муж. Было бы странно, если бы он ошивался рядом с кем-то другим.

― Согласен. Он рядом с вами ошивается по личным причинам. Значит, что-то вы в любом случае знаете.

― Вам так только кажется. В плане работы Кевин напоминает сейф. То, что знает он, знает лишь он ― никто больше. И нет, он не склонен болтать о работе. Не склонен в любых условиях.

― Не думаю. Есть вещи, к которым вы имеете самое прямое отношение. И майор Ву должен с этим считаться. Проще говоря, я хочу, чтобы вы сказали мне, где Кай.

― Но я этого не знаю, ― беспомощно развёл руками Исин.

― А если бы и знали, то и тогда не сказали бы? ― мрачно прищурил глаза Хань.

Исин уткнулся носом в чашку, полюбовался на собственное отражение на тёмной кофейной глади и помотал головой, едва сдержав улыбку.

― Сказал бы.

― Почему? ― опешил Хань.

― Потому что Чонину нужно вернуться. Дело в роботе. Да и вообще, “Интернационал” же ― глупо прятаться от них. Будет лучше, если Чонин вернётся сам и как можно скорее.

― Но вы не знаете, где он? ― грустно переспросил Хань.

― Нет. Простите.

― Тогда можете помочь советом?

― Э?

― Я так понимаю, ему нужны машины. Ну или не нужны, но он их всё равно слышит, так? Где бы он мог спрятаться? Причём он с аэробайком, значит, там должен быть гараж, хоть какой-нибудь. Доктор Чжан, вы работали с Каем достаточно долго, разговаривали с ним, наблюдали. Пусть у вас и нет ответов, но должны же быть хоть подсказки.

Исин вернулся за стол и аккуратно поставил перед собой чашку.

― А вам он зачем? Чего вы-то хотите от него?

Хань сжал губы на миг, мотнул головой, откинув со лба чуть влажные волосы, и выпалил:

― Ничего. Только его самого.

― Зачем же отпустили? ― тихо поинтересовался Исин, стараясь не думать о том, как сам отпустил кое-кого. То есть… сбежал.

― Можно подумать, у меня была возможность его остановить. И… ― Хань умолк, побарабанил пальцами по столешнице. ― И он альфа.

― И что?

― Я даже не знаю, что с ним будет на пике. Не знаю, каким он будет. Я…

― Вы боитесь? ― догадался Исин. ― Даже после проекта Омега?

― Ну…

― Напрасно. Или вы наивно думаете, что к роботам любого альфу подпустят? Доктор Лу, ― Исин откинулся на спинку стула, положил ногу на ногу и тонко улыбнулся, ― какова одна из основных характеристик альфа-биовида?

― Это вы у нас специалист по альфам, ― огрызнулся Хань.

― Угу. Не спорю. Но вы тоже медик и подобные вещи знаете так же хорошо, как таблицу умножения.

Хань задумался, перебирая в голове возможные ответы. Их было не так много, чтобы надолго озадачить его.

― Сила воли? ― предположил он.

― Волевые импульсы, так называет это Чонин. Он прошёл все тесты в Академии Контроля. Когда он на пике альфа-биовида, у него просто немного повышается температура и он почти не спит. Это всё. Никаких других отличий нет. Он такой же, как и всегда. Вам незачем бояться.

Хань развалился в кресле. Внешне остался невозмутимым, но Исин точно знал, что ему полегчало.

― Хорошо. Спасибо. Тогда вернёмся к вопросу о том, где бы он мог спрятаться.

― Ну… У меня ни одной идеи нет, ― развёл руками Исин и привычно потянулся за чашкой. ― Я не помню, чтобы он говорил о каких-либо особенных для него местах. Он вообще мало говорил. Не то чтобы он не умеет говорить, умеет, и ещё как. Но когда есть выбор, он предпочитает молчать. И Чонин старается никогда ничего не обещать. Он просто делает. И делает больше, чем от него ждут. Без обещаний. Обычно он холодный, немногословный, надёжный и замкнутый. Но он другой ― с роботами и когда танцует. Замкнутый, надёжный, но более открытый и общительный, не такой холодный, как обычно. И я не знаю, какой из двух вариантов подлинный, а какой ― лишь маска. Чонин любит машины, любые. У меня вечно проблемы с кофейным аппаратом возникают, у него ― никогда. Я вообще не могу вспомнить случая, чтобы у него возникли проблемы с машинами или техникой. Да, ещё ему иногда нравится играть. Он упоминал, что ходит изредка в клубы поиграть на автоматах. Сначала он проигрывает ― хотя бы один раз, а потом начинает выигрывать. И выигрывает, пока ему не надоест. Когда учился в Академии, ему постоянно приносили что-нибудь для ремонта. Ну и с тренировочными моделями роботов он мог зависать до самого утра. Постоянно за это получал выговоры, пока не победил на ежегодном…

Хань слетел с кресла и галопом умчался.

Исин ошарашенно моргнул, пожал плечами и машинально сделал глоток кофе.

Дверь распахнулась, Хань метнулся к столу, перевёл дух и выдал:

― Вы натолкнули меня на одну мысль. Спасибо. Всего хорошего.

И он снова умчался.

Исин задумчиво осмотрел чашку, вопросительно вскинул брови. Чашка отвечать на немой вопрос не собиралась. Тогда он просто пошёл за добавкой. Это было приятнее, чем ломать голову над странным поведением Лу Ханя.

Хань переступил через ручей и потряс ступнёй. Не помогло. Ботинок был безнадёжно грязным и мокрым. Мощные струи дождя хлестали по прозрачному куполу зонта, заставляя ёжиться невольно. И зонт ни черта не помогал ― дождь умудрялся хлестать прямо в лицо. Понадобилось просто вылезти из машины и провести на улице всего три минуты, чтобы промокнуть до нитки даже под зонтом.