Высокие пейзажные горы таили свои смертельные оружия на самой вершине. Именно с этих вершин берет свое начало всепоглощающая лавина, которая раз за разом обрушивается на город. А у самого подножия горы, круговой цепью пролегала лавиноотбойная дамба. Именно сюда и направилась экспедиция. Ближе к вечеру шестеро добровольцев добрались до сооружения. В этом месте дамба была целой и невредимой. Экспедиция двинулась на восток вдоль защитного сооружения, по ходу отмечая места, где требовался ремонт. Кое-где дамба обрывалась, и шел открытый промежуток. По сухой земле в этом промежутке можно было понять, что лавин здесь не бывает. Спустя пару сотен метров дамба продолжалась. В некоторых местах она была разрушено до основания, и вдали, в сторону города виднелись большие глыбы бывшей лавиноотбойной дамбы.

Ближе к вечеру экспедиция остановилась на привал. Подняли палатки, разожгли костер. Плотно поужинав, ребята начали готовиться ко сну.

– Сколько мы сегодня прошли? – спросил один из них, подходя к костру, чтобы потушить его.

– Около четверти всего пути, Свен, – ответил ему низкий голос рослого мужчины с темно-синими глазами. Его зовут Тиль, и он был назначен руководителем экспедиции, так как Тиль имел уважение среди горожан. К нему часто приходили за советом, за помощью. Тиль никогда не отказывал им. Ему порочили место главы города в скором будущем, но два года назад в его жизни произошла трагедия. Его дочка пропала бесследно, на ее поиски подняли весь город, но спустя день после безрезультатных поисков лавина обрушилась на город. Это событие заставило поверить Тиля и его жену в то, что девочку уже не найти. А за год до этого лавина унесла жизнь его родителей. С этого дня он замкнулся в себе и пообещал себе, что бросит все силы на борьбу с лавиной. Он часто уходил за город к лавиноотбойной дамбе. Он знал вдоль и поперек строение дамбы. Несколько раз он обращался к главе города с призывом отремонтировать некоторые участки дамбы. Но мэр все время находил отговорки. И вот теперь он возглавляет экспедицию, цель которой состоит в том, чтобы определить участки дамбы, нуждающиеся в ремонте. Он был очень горд этим, и долго не мог уснуть, рисуя в своем воображении красочные картины того, как город с ним во главе отремонтирует дамбу, и больше никто не пострадает от лавины.

Проснувшись с первыми лучами солнца, экспедиция двинулась дальше. Движение экспедиции приостанавливало то, что один из членов экспедиции плохо себя чувствовал. И к обеду они прошли две трети пути. Понимая, что такими темпами они не успеют обойти дамбу до конца дня, Тиль принял решение отправить больного в город, и для сопровождения он отправил вместе с ним Карла.

Ближе к вечеру экспедиция вернулась к тому месту дамбы, откуда они начали свой путь.

– На этом объявляю нашу экспедицию завершенной, – с улыбкой провозгласил Тиль. Все трое заулыбались и обменялись крепкими рукопожатиями. Подкрепившись едой, они двинулись в город.

Тем временем, проснувшись, и перекусив на скорую руку, мы направились дальше вдоль лавиноотбойного сооружения. Во время движения я часто останавливался около поврежденных участков дамбы, и тщательно рассматривал место повреждения, попутно делая пометки в своем дневнике. На одном участке нам даже пришлось носить большие камни под дамбу, чтобы я мог забраться по ним и посмотреть на нее сверху. Мне очень хотелось разобраться в конструкции защитных сооружений.

Издалека дамба выглядела как ровная, оттесанная стена. Но подойдя поближе можно было разглядеть, что она состояла из груды камней, расположенных друг на друге. Стена дамбы со стороны города была не ровной, камни на каждом ее участке выпирали так, что по ним можно было забраться до самого верха. А вот со стороны горы дамба выглядела как тщательно отделанная ровная стена. Сложно было найти границы между камнями. Лиза удивленно начала водить рукой по стене.

– Это все творение природы, – сказал я, увидев ее удивление. – Лавины, ветра и дожди со временем сделали свое дело.

Я нашел удобное место, чтобы отдохнуть и поесть, где дамба прерывалась, и шла сухая, не знакомая с лавиной земля. Во время еды Лиза вспомнила своих родителей. Когда ей было одиннадцать лет, она впервые увидела волну, в городе началась суматоха, родители Лизы закрыли свою дочь в маленькой комнате чердака, а сами пошли искать сына, ее старшего брата. Когда все закончилось, она вышла из комнаты и увидела мертвый город. После этого дня она никогда не видела ни родителей и ни брата.

– Смерть одного человека – трагедия, смерть миллионов – статистика, – процитировал я Ремарка, но мои слова ее не впечатлили.

Будучи сиротой, я понимал ее как никто другой и когда заметил в ее глазах слезы, я обнял ее, с надеждой, что это хоть как-то поможет успокоить душевную боль. Она примкнула лицом к моему плечу, и по осторожным содроганиям ее тела я понял, что она плачет. Перестав плакать, она спросила:

– Как думаешь, есть ли возможность восстановить дамбу?

– Возможность восстановить есть, но есть ли у нас достаточно времени?!

– Сколько времени потребуется на это?

– От шести до девяти месяцев. Но все зависит от того, сколько сил выделит глава города на работы по восстановлению. Одно я знаю точно: следующая лавина может стать последней для города.

Вдруг Лиза вырвалась из моих объятий, замерла в одной позе и прислушалась. Меня охватила тревога, я одурело смотрел на Лизу, которая вся обратилась в слух.

– Слышишь? – затаив дыхание, спросила Лиза.

– Что?

– Шум, листья шумят все сильнее и сильнее, к нам приближается буря, со стороны горы. Бежим! Быстрее! – крикнула она мне, попутно собирая наши вещи.

Быстро собрав наши вещи, мы помчались в сторону города. Сила ветра была настолько сильной, что валила старые, сухие деревья, отрывала ветки. Но опасность представлял не сам ветер, а то, что крутится внутри этой бури, это щепки, деревья, небольшие камни и другие предметы, которые могут причинить серьезный ущерб, возможно и смертельный. Оглянувшись, я заметил, что буря уже совсем близко.

«Личности всегда приходится бороться, чтобы не быть раздавленным массой. Если вы попробуете это, вы часто будете одиноки, и иногда вам будет страшно. Но никакая цена не слишком высока за привилегию обладать собой», написал Фридрих Ницше, произведениями которого я увлекся еще в подростковом возрасте. И в этот сложный в моей жизни момент, я вспомнил эти слова, замедлил шаг и остановился. Я попытался овладеть собой и побороть свой страх, который гнал меня вперед от страшной бури, и в то же время, приближал неминуемую встречу с бурей. Оглянувшись по сторонам, я увидел неглубокую яму. Я тут же велел Лизе взять свой спальный мешок, спуститься в яму и залезть в мешок, что она и сделала, даже не понимая того, для чего она это делает. Затем и я спустился за ней в яму и лег рядом с ней.

Глава 9

Открыв глаза, я увидел доктора Генриха, он сидел в своем кресле и читал книгу. Когда я хотел спросить у него, как прошел сеанс, у меня ничего не вышло. Следом, я пытался приподнять голову, но и здесь что-то пошло не так, мое тело не подчинялось моим приказам, а дышать становилась все сложнее и сложнее, будто мне на грудь положили груду камней, и с каждым вдохом тяжесть возрастала.

Лишь спустя несколько секунд, которые казались часами, я, наконец, смог повернуть голову в сторону Генриха, и обратиться к нему. Он удивленно посмотрел в мою сторону, словно не ожидал, что я когда-нибудь снова открою глаза, и в один миг оказался сидящим рядом со мной. Книга, которую он читал, оказалась вовсе не книгой, а его записной книжкой.

Пару минут спустя я полностью освободился от сонного паралича. Генрих уже что-то записывал в свой ежедневник. Увидев, что я окончательно вернулся в реальный мир, он начал задавать вопросы. Его интересовало все: каким был город, как выглядела Лиза, чувствовал ли я усталость после долгой ходьбы, чувствовал ли я холод или жар, не поранился ли я, сохранились ли мои воспоминания о реальной жизни, не появились ли у меня способности, каких не было в реальной жизни и так далее. Генрих записывал все. В середине рассказа, я заметил, что Лена тоже здесь, и она также ведет записи. Генрих понимал, что нельзя медлить, если немного подождать, то я могу упустить или забыть некоторые моменты, которые впоследствии могут оказаться той самой недостающей деталью в мозаике.