― Просто успокойся, ― велел Фиано, одним движением вернув его на место.

― Не могу, ― сердито буркнул Ючон.

― Надо же… ― Только этой вот иронии и не хватало для полного счастья. ― Уймись. Твоя невинность не пострадает. По крайней мере, сегодня.

― Звучит весьма ободряюще!

― Ещё бы. Просто сейчас у меня с собой ничего нет. Поэтому придётся ограничиться тем, что мы имеем под рукой.

― Э?! ― забеспокоился Ючон и снова попытался хоть как-нибудь удрать от Чанмина.

― Не волнуйся, тебе понравится.

― Что-то я сомнева…

Поцелуй поставил жирную точку в коротком споре, а тяжесть Чанмина надёжно зафиксировала Ючона на диване, окончательно лишив возможности вывернуться и удалиться на безопасное расстояние. Он не представлял, куда ему деть руки. Благо, хоть не надо было думать, куда деть губы. Под пальцами сминалась тонкая ткань рубахи, ладони то пытались оттолкнуть, то просто соскальзывали бессильно с плеч и груди Чанмина… А потом он случайно прикоснулся к шее Фиано и, кажется, обжёгся ― кожа под кончиками пальцев буквально пылала и горела. Странно, но этот “ожог” не отбил охоту прикоснуться вновь, а лишь сильнее заинтриговал. И спустя минуту Ючон ошеломлённо осознал, что обнял Чанмина. Правда, осознал туманно ― поцелуй здорово отвлекал.

― Погоди, я… ― Новый поцелуй заставил оставить фразу при себе. И все остальные попытки приводили к тому же результату. Пожалуй, сейчас Чанмин был не склонен слушать его голос. Либо даже одно слово, произнесённое с усилием и задыхающимся голосом, провоцировало на новые подобные деяния, то есть, поцелуи. Кроме того, Ючон мало-помалу начинал всё отчётливее ощущать тело Наследника, прижимавшееся к нему. Тоже горячее, обжигающе горячее.

Губы мягко скользнули по его щеке, спустились на подбородок, ниже, оставив на коже память о лёгких почти невесомых прикосновениях. Невольно Ючон крепче обхватил руками шею Фиано и попытался вновь озвучить свой протест, несколько не сочетавшийся с его реакциями, но подавился словами, почувствовав забравшиеся под одежду пальцы. Ткань медленно поползла вверх, к груди. На напряжённые мышцы живота легла твёрдая ладонь, погладила и сместилась выше, ещё выше. Ногти, будто невзначай, задели сосок ― это, казалось бы, незначительное касание заставило Ючона содрогнуться всем телом и зажмуриться. А когда к ногтям и пальцам присоединились губы, Ючон уже с силой вцепился в Чанмина так, словно не намеревался его отпускать ни за что в жизни.

― Мне снова нравится твоя смелость… ― приглушённо пробормотал Наследник, заодно коснувшись языком кожи на груди Ючона. Его ладонь уверенно вернулась на живот пленника, опять погладила успокаивающе и двинулась вниз. Пальцы забрались под пояс брюк, слегка оцарапав кожу, и сомкнулись на той самой “смелости”, которую Ючон однозначно назвал бы иначе. Если приложить столько усилий к любому человеку, то он непременно отреагирует. И это вовсе никакая не смелость, и вообще…

Мысли Ючона по этому поводу остались тайной навеки, ибо говорить он не мог совсем. Даже протестовать не мог ― лишь смиренно понимал, что почти полностью обнажён и всецело во власти умелых рук и губ. Любые его движения пусть и не читались заранее, но опережались за счёт скорости Фиано. Что бы он ни делал, Чанмин всегда успевал раньше. Сначала это злило и выводило из себя ― ровно до того момента, когда стало всё равно. Точнее, стало хорошо настолько, что всё прочее потерялось где-то и больше уже не имело значения. И Ючон слышал лишь самого себя: тихие стоны, неровное дыхание, сдавленные приглушённые звуки, царапанье обивки ногтями или царапанье обруча на шее, шорох смятой одежды, судорожные вдохи, смахивающие на всхлипы…

Хуже всего, что это не заканчивалось. Как будто Чанмин решил превратить нечто простое и обыденное в долгую изматывающую пытку. Дарил иллюзию близкой развязки, но в самый последний момент возвращался к началу, заставляя проходить весь путь заново и не позволяя пленнику вмешаться в процесс. Ючону никогда не приходило в голову, что удовольствием можно измотать человека так же легко, как изнурительной тренировкой. В отличие от тренировки, правда, это было безумно приятно. И на тренировках Ючону никогда не приходилось просить добавки ― даже мысли такой не возникало. А прямо сейчас он внезапно понял, что согласен сразу и на всё. И к чёрту то, что его просьба “Остановись!” чудесным образом мутировала в хриплое “Ещё!”

В ярком мареве удовольствия он отстранённо подумал, что никому прежде не хотелось делать с его телом именно это ― долго, ласково, изысканно, с упоением. Как будто Чанмину это доставляло не меньшее наслаждение, чем Ючону. И вот опять… Почти до предела ― и снова предел остался вне досягаемости, а разум понемногу начал возвращаться.

Фиано спокойно улёгся на пленника и тихо вздохнул, тронув губами кожу над ошейником. Ючон зажмурился и невольно закусил губу от противоречивых эмоций. Наверное, это называлось “ощутить себя обманутым”. Учитывая всё, что Чанмин с ним сотворил… Оставить его после этого без заслуженного восторга и освобождения… Свинство же! Вот гад!

Чанмин ещё и хмыкнул довольно где-то в районе шеи, после чего вновь легонько поцеловал. Ючон старательно пытался прийти в себя и отдышаться, чтобы высказать всё, что он думает об этом… этом… напыщенном высокомерном ядовитом снобе. Придумал себе, чёрт бы его побрал, развлечение! Удавить бы…

― Я же сказал, что твоя невинность сегодня не пострадает, ― со смешком отметил Фиано. ― Она не пострадала, верно? Хотя искушение было… почти непреодолимым. Ты очень впечатлительный.

― Что? ― возмущённо выдохнул Ючон. Спихнуть Чанмина в сторону не вышло.

― Впечатлительный, ― медленно повторил Наследник с лукавым видом. ― Восприимчивый. Чувственный. Какое определение тебе нравится больше? Ещё ты шумный, но это тоже хорошо. Мне нравится слушать твой голос ― он странно на меня действует.

― Слезь с меня! ― забуянил окончательно рассвирепевший Ючон. Такого ему никогда в жизни не говорили, ещё и так иронично… Чёрт его знает, что бесило больше всего, но терпеть это и дальше невыносимо просто.

Терпеть пришлось, ибо Чанмин поймал его подбородок пальцами и поцеловал мягко, трогательно нежно и долго. Неохотно отстранился и слабо улыбнулся.

― Видел бы ты себя сейчас… Соблазн во плоти. Красивый, сердитый, а в глазах до сих пор искорки смеха. ― Уткнувшись носом в шею Ючона, Чанмин тихо пробормотал: ― Так трудно сдерживаться… Твоя невинность пострадает завтра. Обещаю. И я уделю тебе столько внимания… тебе будет не на что жаловаться. И мне всё равно, что ты думаешь по этому поводу ― даже спрашивать не буду.

― Но…

― Ты хочешь этого так же сильно, как я.

― Неправда!

― Правда. И ты прекрасно это знаешь. Это ведь ты недавно просил ещё или нет?

Ючон растерянно промолчал. Разумеется, у него нашлись бы вполне весомые доводы против такого нелепого обвинения, но и у Чанмина наверняка хватало собственных доводов. С ним трудно спорить. И завтра ― это завтра. Всегда может что-нибудь случиться. А прямо сейчас не стоило давать повод для беспокойства.

― Как твои глаза?

― Можно сказать, что я прозрел, ― ядовито ответил Чанмин. ― Чудо, да?

― А если серьёзно?

― Лучше, не волнуйся.

― Даже и не думал волноваться. Но, может, ты хоть теперь слезешь с меня?

― Не стоит.

― Почему?

― Ты слегка не одет. Если слезу ― увижу.

― Мило. Но ты же не можешь лежать на мне постоянно!

― Очень даже могу.

Вот сволочь…

***

Джеджун уже полчаса пытался уйти от Юнхо, однако получалось паршиво. Они занимались всем, чем угодно, но точно не прощанием. По крайней мере, за полчаса ему удалось-таки добраться до двери, и вот к этой самой двери он сейчас и прислонился спиной. Как бы до ручки дотянуться и выскользнуть в коридор? Пока никак… Пока приходилось обнимать Фиано и отвечать на его поцелуй.

Интересно, это всегда так, или Джеджуну просто повезло нарваться на представителя иной расы с буйным темпераментом? Наверное, второе, поскольку небольшой опыт Джеджуна сводился к трём партнёрам, и двое из них вели себя куда сдержаннее, чем третий. На деле Юнхо вообще неохотно отпускал от себя пленника и предпочитал держать его в поле зрения постоянно. Прямо неисправимый собственник какой-то. При условии, что Джеджуну было необходимо встретиться с Джунсу и переговорить с Ючоном… это проблема. Большая проблема.