― Правило номер один, ― Хань перевёл дух после поцелуя, тронул пальцами смуглое лицо и слабо улыбнулся, ― ты не имеешь права уходить. Вообще.

― Совсем-совсем? Даже на запись шоу в десять утра?

Новый томный поцелуй мог сбить с мысли кого угодно, но Хань точно знал, чего он хочет, поэтому не позволил себе забыться.

― Правило номер два ― увижу рядом с тобой Чанёля, пристрелю.

― Его или меня? ― не удержался от ироничного смешка Чонин.

― Дай-ка подумать… Кстати, ты умеешь готовить индейку?

― Я вообще готовить не умею. А сам?

Лёгкое прикосновение губ к виску ― и Хань блаженно зажмурился, глухо пробормотав:

― Если б умел, не спрашивал бы. И почему это я должен уметь?

― Но ты же китаец, значит, можешь приготовить всё, что шевелится, а то, что не шевелится…

― Чонин!!!

― * ―

Колонка Лу Ханя получила постоянный статус и стала занимать гораздо больше места, чем планировалось изначально. И балет превратился в неотъемлемую часть журнала, словно визитная карточка.

Хань был прав в том, что касалось одного плотного расписания. Плотное расписание Чонина прекрасно сочеталось с полной свободой Ханя. Как только у Чонина появлялся кусочек времени на себя, хватало всего одного звонка, чтобы они могли встретиться и остаться только вдвоём. Иногда торопливо, жадно и исступлённо, как в первый раз, иногда томно, сладко и без спешки. Предсказать заранее такие встречи и их длительность редко удавалось, но в этом заключалась особая прелесть их отношений, которую ценил Хань, ― тут и при желании не заскучаешь. Хотя скучать не приходилось и по другим причинам. Просто потому, что речь шла о Чонине, а Чонин не умел предаваться лености и ничегонеделанью, он всегда с лёгкостью находил занятие как себе, так и им обоим.

Никакой серой обыденности. В ближайшие несколько лет ― уж точно.

В редакции не раз шутили на тему вдохновения для Ханя и его столь быстрого и основательного увлечения балетом. Он же отмалчивался и загадочно улыбался.

Потому что дело было не в гениальности или мастерстве ведущего танцовщика труппы ― Кая. Дело было в Чонине и в его отношении к танцу. Это ― существенная разница, и о ней знали лишь два влюблённых друг в друга человека.

Этого достаточно, чтобы разбить одиночество.

Больше и не нужно.