Странно.

Джин перетащил Хоарана на кровать, стянул с него одежду, накрыл одеялом и отправился вызывать врача, тихо ругаясь на ходу.

Ради мести, оказывается, можно на многое пойти…

Доктор осмотрел пациента и удивлённо вскинул брови.

— Попытка самоубийства?

Демон едва не расхохотался. Хоаран и самоубийство? Самоубийственная смелость, скорее, но это не одно и то же. Даже вспомнился разговор Казамы и корейца о ритуале сэппуку.

— Глупости это, — сказал тогда Джину Хоаран. — На кой с жиру беситься и без толку вспарывать себе живот, если можно пойти в бой в первых рядах и полечь костьми с пользой?

Исчерпывающий ответ.

Джин наплёл доктору небылиц о случайной драке, тот покивал и наложил повязку Хоарану, заодно вколол какую-то дрянь.

— Он поспит, тревожить не надо. Ну и пусть побережёт руку. Завтра он ещё будет чувствовать сильную слабость, но это пройдёт. Несколько дней покоя — и всё будет в порядке, — заявил врач. — Присматривайте за своим другом получше. Если что, звоните.

Выпроводив медика, Демон вернулся к Хоарану и вздохнул, поражаясь себе самому. Прикончить — и все дела! На кой он возился с этим “счастьем”? “Счастье” крепко спало и плевать хотело на затруднения Демона.

Джин растянулся на кровати, устроившись поверх одеяла. Подперев голову рукой, разглядывал Хоарана.

Ну, красивый, и что? Мало ли красивых людей вокруг? Какого чёрта Казама выделял его из всех? Света ему хотелось, а где он, этот свет? Демон не понимал. Он пытался думать, как Казама, но ничего не выходило. Отвлекался на красоту и силу и тут же хотел наложить на них лапу.

Он неохотно опустил мысленный щит.

— Где твой свет, Казама? В упор не вижу…

“Тебе не понять”.

— Изящно ушёл от ответа, — с тоской вздохнул Демон. — Давай так… Ты хотя бы попытаешься мне объяснить, почему ты ему… Убеди меня, Казама. Это в твоих интересах. Убеди меня в том, что он особенный и не похож на других, иначе я просто убью его. Только не говори мне, что он заставляет тебя забывать обо мне, кричать и задыхаться от восторга, это я уже знаю.

Молчание.

— Всё-таки придётся прикончить…

“Он — часть меня”.

— Ну и?

“Если ты убьёшь его, я изменюсь. Стану другим. Совсем”.

— Я всё равно не понимаю.

“Тогда вспомни, что было в тот раз”.

— Хочешь сказать, что мне придётся подчиняться тебе?

Молчание.

— Казама, я по-прежнему не понимаю, — с угрозой произнёс Джин.

“Прикоснись”.

— В смысле?

“Просто прикоснись”.

Демон хмыкнул и положил ладонь на обнажённую грудь Хоарана. Сразу же кожу начало покалывать, словно тысячи невидимых иголочек вонзились. Ощущение силы — ровный поток, плавные волны, размеренные удары сердца. Много силы: спокойной, величавой, обволакивающей, тёплой.

Джин отдёрнул руку.

“Дошло?” — Горькая насмешка.

— Это не похоже на свет.

“Было бы странно, если бы мы воспринимали это одинаково. У нас ведь мало общего”.

— И только поэтому?..

“Он отдаёт это мне. Просто так. И ничего не просит взамен”.

Демон недоверчиво хмыкнул. Отдаёт? Вот это? Силу? Сам? Просто так? Он решительно поднял мысленный щит вновь, отгородившись от Казамы, и опять положил ладонь на кожу, исчерченную шрамами, закрыл глаза, сосредоточившись на ощущениях. Ток силы, покалывание в кончиках пальцев, тёплая волна… Странно, но похоже на правду. Неужели?..

Внезапно Хоаран сонно шевельнулся и сбросил руку Демона. Когда тот попытался вновь дотронуться, Хоаран ещё раз убрал его ладонь.

— Какого чёрта? — рыкнул Джин, забыв о щите.

“Он чувствует, кто ты”, — со смешком подсказал Казама.

— Ну и что?

“Ты не заслуживаешь…”

Демон вскинул щит, отсекая насмешливый бесплотный голос, задумчиво уставился на Хоарана. Тот спокойно спал себе, но стоило опять прикоснуться — и всё повторилось: лёгкое беспокойство и отторжение. Устранив руку Демона, Хоаран снова погрузился в глубокий сон.

Джин поразмыслил немного и убрал щит.

“Просто оставь его в покое”.

Демон вновь прикоснулся к Хоарану, не обращая внимания на слова Казамы.

“Разве ты до сих пор не понял, что…”

Оба в молчании смотрели на спокойно спящего Хоарана и лежавшую на его груди ладонь. Ничего не происходило. Демон легонько провёл рукой по коже, повторил линию одного из шрамов. Хоаран не возражал — спал дальше.

— Он чувствует тебя, — пробормотал Джин. Это уже было интересно.

“Ты обещал оставить его в покое”, — напомнил Казама.

Демон ничего не ответил, провёл рукой по шее Хоарана, запустил пальцы в волосы, перебрав пряди, лизнул ранку на губе, попробовав на вкус запёкшуюся кровь.

“Прекрати!”

На поцелуй Хоаран не ответил — Джин словно статую поцеловал.

“Перестань!”

— Разве сейчас ты не чувствуешь то же, что и я? — удивился бешенству Казамы Демон.

“Всё равно ты — это не я. И это бесполезно. Ты же знаешь, он не любит, когда к нему прикасаются. Это вольная птица. Он может прикасаться, он может целовать, но не ты”.

— Меня не волнует, что он любит, — отрезал Джин. Его рука скользнула по груди Хоарана, ниже, скрылась под одеялом.

“Что ты?..”

— Как жаль, что я вынужден слушать твоё нытьё, — с досадой пробормотал Демон, откинув одеяло в сторону и пробежавшись взглядом по обнажённому телу Хоарана. Каждая линия на своём месте, гармоничность и завершённость в каждой чёрточке, даже шрамы идеальны и уместны.

От осторожного прикосновения Хоаран вздрогнул и нахмурился во сне. Демон сделал смелое движение, чуть сжал пальцы, не сводя глаз с лица Хоарана. Снова лёгкая дрожь в ответ и закушенная губа.

— Значит, не любишь, когда прикасаются? — уточнил Джин, настойчиво лаская упрямого мерзавца. — Не нравится быть в чужой власти?

Продолжая дразняще и возбуждающе прикасаться к бёдрам Хоарана, Демон вновь завладел его губами. Жадный поцелуй — опять без ответа, зато в остальном тело Хоарана откликалось на его прикосновения.

Хоаран сонно шевельнулся и попытался оттолкнуть Демона.

— Отстань… Джин… — едва слышно проронил он. Туманный взгляд из-под приоткрытых век. Что бы ни вколол ему врач, соображать лучше Хоаран не стал. Странно, что он вообще был в состоянии разговаривать и смог проснуться. То, что подсыпал ему Демон, да лекарство доктора — ему полагалось быть бревном как минимум целые сутки.

Вопреки логике и законам медицины Хоаран крепко стиснул запястье Джина и решительно убрал его руку подальше, выдернул из-под соседа одеяло, закутался с ног до головы и, перевернувшись на живот, уткнулся лицом в подушку.

— Какого…

— Пошёл к чёрту, — сонно перебил его голос Хоарана, приглушённый подушкой. — Проснусь и займусь тобой, если приспичило. А сейчас отвали! Да, и свет выключи… Мешает…

Пока Демон пытался прийти в себя от такой наглости и отыскать подходящие слова, чтобы поставить мерзавца на место, Хоаран спокойно уснул.

“Я же говорил, он этого не любит. Я тоже пытался его приручить — ничего не вышло”.

— Дурак, — фыркнул Демон, борясь с сильным желанием свернуть шею Хоарану прямо сейчас. — Я не собираюсь к нему “прикасаться”, я не собираюсь его “приручать”. Я собираюсь сделать с ним то же, что он делал с тобой.

“Что?!”

— Что слышал.

“Сейчас?!”

— Да толку сейчас? Он ни черта не соображает, а я хочу, чтобы он понимал, что с ним делают и почему.

“Ты…”

Именно. Демон знал, что это значило по “законам улиц”. Байкер, главарь банды — после этого Хоаран станет никем и потеряет всё: улица не прощала подобного проявления “слабости” и больно била оступившихся хоть раз.

“Но зачем? Что это тебе даст?”

— Моральное удовлетворение! — рявкнул Демон. — Ты сам о таком ни разу не думал?

“Не думал”.

— Ложь. Хоть раз, но думал. Не мог не думать.

“Просто я кое-что понял”.

— Неужели?

“Можно многое получить силой, тут ты прав. Но по доброй воле всегда отдают больше, чем можно получить против воли. И твоё “моральное удовлетворение”, вырванное силой, будет ничтожно мало по сравнению с тем, что я получил в дар”.