— Поэтому ты год сидишь без своего прощения, очищения и без единого глотка необходимой тебе крови? Поэтому ты слабый, как котёнок, и даже не можешь толком телепортироваться, когда он рядом? Но я хочу быть с тобой и помогать тебе. И так, как сейчас, не может продолжаться. Ты же один пропадёшь!

— Я прекрасно могу защитить себя сам, — тут же взвился Кай. — И коль уж ты столь невысокого обо мне мнения…

— Это не так. Подумаешь, ляпнул, но ты же понимаешь, что я хотел сказать!

— Нет, не понимаю. — Кай решительно поднялся со стула и направился к выходу, бросив через плечо: — Держись от меня подальше.

Чанёль держаться подальше не собирался, потому целеустремлённо двинулся хвостом за Каем. Они вместе вышли из кафе. Чанёль даже не удивился, когда сухо прозвучал выстрел, и пулей разнесло пластиковый горшок с цветком в паре шагов от Кая. Зато Кай отреагировал мгновенно, привычно сцапав Чанёля за руку и переместив их в ближайший дом — на лестницу. Они огляделись и, не сговариваясь, поспешили вверх по ступеням. Чанёль вскинул голову, чтобы посмотреть вперёд на номер на стене — хотел прикинуть, какой этаж.

Вовремя, потому что им навстречу спускался проклятый китаец, уже сидевший у Чанёля в печёнках. Китаец остановился и резко вскинул руку. С пистолетом.

Чанёль перестал соображать, просто положился на рефлексы. Схватил Кая за запястье, рванул к себе, стремительно повернулся и прижал Кая к груди, с силой зажмурившись. В спину резко толкнуло — Чанёль едва удержался на ногах. Ледяным вдоль позвоночника… А нет, на ногах не удержался. Почему-то. Чанёль ноги даже чувствовать перестал. Просто медленно сполз вниз, цепляясь за Кая, обнял за пояс, пытаясь удержаться, но не смог. Запрокинув голову, смотрел в изумлённое лицо с резкими чертами, ловил алые отблески под пушистыми ресницами и старательно растягивал губы в улыбке. Китаец всё-таки не попал в Кая, здорово же…

— Ёлли… — Серые стены исчезли, сменившись ярким солнечным светом и слабым дуновением ветра. Крыша, должно быть.

Чанёль с трудом сфокусировал взгляд на Кае. Тот осторожно поддерживал его и смотрел с какой-то непонятной горечью в глазах.

— Зачем?

— Зато… зато тебе… не больно, да? — с трудом выдохнул Чанёль — дышать и говорить получалось с трудом. — Не хочу, чтобы тебе… было больно.

— Придурок… я же бессмертный.

— А ну и что? — Чанёлю до безумия хотелось прикоснуться кончиками пальцев к смуглому лицу, но он не мог — рук не чувствовал. Он вообще ничего не чувствовал, кроме полюбившегося аромата, витавшего вокруг едва уловимыми нотками. — Придурок королевских кровей… ты мне нужен сам по себе…

Кай потрогал что-то на груди Чанёля, но Чанёль опять ничего не почувствовал. Зато увидел, как Кай прикусил себе язык. До крови. А потом вдруг наклонился и припал к губам Чанёля. Поцелуем. Настоящим. Взаправду. Полные губы оказались упругими до приятной твёрдости, настойчивыми, чуть солёными. Язык Кая уверенно проскользнул меж губ Чанёля, глубже, соприкоснулся с языком Чанёля. А потом Чанёль слабо замычал, когда Кай вдруг прикусил кончик его языка. Сильно. Острыми зубами. До крови. Было больно и сладко одновременно. Вкус крови постепенно превращался во что-то горячее и ошеломляющее.

— Ты всё ещё хочешь, чтобы я тебя связал? — едва слышно выдохнул на ухо Чанёлю Кай.

— А можно?

— Хорошо, я связываю тебя, Чанёль из рода Пак. Отныне и навеки у тебя не будет иного Господина, кроме меня, последнего из правящего дома…

— Кай…

— Моё имя — Чонин. Кай — это титул. Теперь помолчи.

Чанёль замолчал с удовольствием — в поцелуй. Молчать в поцелуи он был согласен хоть всю жизнь. Если бы Кай — то есть, Чонин — захотел бы его всю жизнь целовать. Потом стало немного больно — затягивалась рана, и выходила из тела застрявшая в позвоночнике пуля. И только тогда до Чанёля дошло, что тот настырный китаец попал в него. И Чонин связал его с собой Узами, чтобы спасти.

Хотя это неважно. Важными для Чанёля оставались Узы. Потому что он в самом деле хотел этого. Чтобы защищать Чонина даже от боли.

К рукам и ногам вернулась чувствительность. Чанёль прикоснулся пальцами к густым каштановым волосам, чтобы притянуть Чонина к себе и сделать поцелуй ещё откровеннее и глубже.

И почуял угрозу. Всем существом и в один миг. Вскинувшись, поднялся на ноги и загородил собой Чонина, безошибочно развернувшись к двери. И дверь немедленно распахнулась, явив взъерошенного китайца. Взмах рукой — и Чанёля вместе с Чонином отшвырнуло к краю крыши.

— Чёрт… — повозившись, Чанёль поднялся на четвереньки. — Ты говорил, он лишится Дара! А это что вообще?!

— Придурок ты… Узы ещё не полные. Я всего лишь пока смешал кровь.

— Тогда заканчивай — и ввалим ему по полной.

— Предлагаешь мне овладеть тобой прямо сейчас? В разгар боя и у всех на глазах? — огрызнулся Чонин.

— О-о-о?.. Вплоть до этого?

— Ага. Кровь и плоть, как помнишь. Если с кровью частично разобрались, то с плотью, уж прости, пока никак. — Чонин цепко ухватился за запястье Чанёля — и понеслось. Они удирали короткими и мгновенными перемещениями, пока не оказались в полной темноте.

— Где мы? И как тебе удалось…

— Он стал слабее, а я — сильнее. Из-за того, что я успел смешать кровь. Сейчас… — Рядом что-то зашуршало, щёлкнуло, а затем вспыхнул свет. Чонин стоял у распределительного щитка. Он ещё чем-то пощёлкал, закрыл дверцу и вздохнул.

Чанёль огляделся, отмечая стильную обстановку, но слегка запущенную. Словно тут долго никого не было.

— Это… твой дом?

— Один из. В моём положении опасно иметь всего один дом.

Лёгкое прикосновение к плечу — и они переместились в просторную комнату с большой кроватью. Чонин сдёрнул покрывало, открыв чёрные шёлковые простыни, пару подушек и сложенное одеяло.

— Чёрный шёлк, угу…

— Тебе что-то не нравится? — надменно вскинув голову, строго вопросил Чонин.

— Ну что ты… Всё чудесно. Чёрный шёлк — это… изысканно.

— Прекрасно, — проворчал Чонин и бесцеремонно толкнул Чанёля, заставив рухнуть на тот самый чёрный шёлк.

— Прямо сейчас? — прошептал Чанёль, когда Чонин свалился на него сверху.

— Чем быстрее, тем лучше. Пока нам не помешали. Он всё ещё может найти меня. Пока Узы не разрушены полностью.

— И тебе надо просто меня… — Чанёль не смог сказать грубое слово. Просто не смог, потому что перед ним маячило смуглое лицо с резкими чертами, а тёмные глаза казались бесконечно грустными.

— Моя кровь и плоть — это Сосуд. Поэтому всё моё должно быть в тебе. Моя кровь… моя плоть… моё семя… Всё. Ты не хочешь?

— Хочу, — помедлив, отозвался Чанёль и решительно прикоснулся пальцами к лицу Чонина. От лёгкого волшебного запаха у него вновь закружилась голова. Как-то не очень-то у него получалось завязывать с личной жизнью: избавился от парня, который казался ему обузой, и нашёл себе аж целого вампира королевских кровей. Час от часу… — Только… не знаю, важно это или нет, но у меня были… другие. Раньше. Как бы… я не невинен. Если это имеет значение…

Чонин тихо засмеялся и уткнулся носом ему в шею.

— Что?

— Ничего. Это неважно. Невинность и чистота измеряются невинностью и чистотой души, а не тела.

— У меня живое воображение. Я такой грешник в душе, ты просто не представляешь…

— Заткнись, хорошо? — попросил Чонин и прикоснулся губами к его шее, одновременно ловко избавляя его от одежды. Правда, на полпути притормозил, поднялся с кровати и ушёл в соседнюю комнату. Чанёль разделся сам, немного подождал, затем соскользнул с чёрного шёлка и отправился на поиски сбежавшего вампирского принца. Нашёл на балконе.

Чонин стоял, опираясь локтями на бортик, и смотрел вниз. Длинная чёлка свешивалась до самых глаз.

— Что-то не так? — тихо спросил Чанёль, подобравшись вплотную и обхватив Чонина руками за пояс. Тот плавно развернулся в кольце его рук, внимательно посмотрел и уточнил:

— Ты уверен, что в самом деле хочешь этого? Отыграть назад всё будет непросто.