Владимир Евгеньевич много читал. Литература была разнообразной: научная, классическая (очень любил А. П. Чехова, А. С. Пушкина и т. д.); для отдыха – детективы английские, отечественные, военно-приключенческие, фантастика. Увлекался книгами выдающихся русских путешественников: П. П. Семенова-Тян-Шанского, Н. М. Пржевальского, Г. Е. Грум-Гржимайло, В. А. Обручева и т. д.

Владимир Евгеньевич любил свою страну и этой любовью руководствовался в интернациональной деятельности. В течение многих лет он был вице-президентом международной программы «Человек и биосфера», членом комиссии ООН по вопросам окружающей среды и развития, вице-президентом Международного союза биологов.

У Владимира Евгеньевича было множество друзей за рубежом. Его отличала способность располагать к себе людей, легко находить общий язык с людьми разных специальностей. За рубежом много выступал с лекциями – по биологии, охране окружающей среды, результатам исследований по влиянию радиации и т. д. После смерти пришло много писем-соболезнований в адрес РАН.

Последний год жизни был трудным: борьба с болезнью и стремление сделать как можно больше. Дома и в больнице Владимир Евгеньевич много работал, заканчивал книги «Кожный покров млекопитающих», «Тушканчики Монголии» и т. д. Болезнь не сломила его, до последних дней он не склонил головы перед ней. Его мужество достойно восхищения. И только очень волновался, если я заболевала или опаздывала к нему в больницу…

Все годы, прожитые вместе, я постоянно ощущала дружеское плечо, на которое можно опереться. Мы прожили долгую, полную ярких впечатлений жизнь. Я благодарю судьбу за то, что долгие годы прожила с ярким, талантливым человеком. Я счастлива, когда вижу черты его характера в дочери и внуке.

Мои воспоминания о детстве, о моей семье, той радостной и беззаботной жизни, защищённой папой и мамой, до сих пор всегда вызывают ощущения невероятного уюта и покоя. Это чувство каждый раз греет меня, и я понимаю, насколько счастливым и благополучным было моё существование. Мой папа – умный, сильный, большой – всегда был на страже семьи. Много хотелось бы рассказать о том, каким был папа, но это просто невозможно из-за многогранности и масштабности его натуры. Но для меня, в первую очередь, это был мой папа, заботливый, любящий, беспокоящийся обо мне.

Сколько себя помню, папа всегда очень много работал. Вечно окружён рукописями, бумагами, книгами. Даже в те редкие свободные выходные, когда летом мы ездили на Николину гору, купаться в Москве-реке, у папы всегда с собой был огромный потертый кожаный портфель, плотно набитый нужными для работы на пляже бумагами. Папа, конечно, обладал невероятной работоспособностью, при этом он очень любил то, чем он занимался, свою работу, дело своей жизни, любил экспедиции, любил просто трудиться. Не проходило ни одного дня, чтобы он, придя поздно вечером с работы, поужинав, не шёл и не писал, писал, писал, не важно как – сидя за столом или просто на коленях, подложив папку. Потом, перед сном, ещё обязательно читал книги. Ложился спать всегда очень поздно. А рано утром начинался следующий, очередной рабочий день с невероятным количеством разных обязанностей и дел.

Мне, вероятно, было лет 5, папа готовился к защите докторской диссертации. Моя кроватка стояла в комнате, где трудился папа, и поэтому я вечерами имела возможность наблюдать, как он работал над диссертацией, думал, ходил, писал. Везде: на большущем овальном столе, на диване, на стульях и даже на полу – лежали бумаги, они буквально летали и кружились в воздухе, так мне виделось это. Работал папа до поздней, поздней ночи, зачастую до утра. При этом у него всегда хватало времени на семью, на свою дочь. Вспоминается, когда была совсем крохой, если не могла заснуть вечерами (а это, как мне помнится, случалось довольно часто), папа носил меня на руках. Если болела, особенно если температурила, папа читал мне книги. Как-то болела корью, уже в достаточно взрослом возрасте, с большущей температурой, пребывая в каком-то полубреду, полусне, а тем не менее, помню, папа читал мне Гомера, «Илиаду» и «Одиссею». Книги вообще занимали значительную часть в жизни папы. Был он разносторонне образованным и эрудированным человеком, очень много читал, хорошо знал историю, разбирался в искусстве, интересно и увлекательно умел рассказывать. Как же я любила слушать его. Мне думается, что глубина и тонкость его натуры, строгость к себе, непритязательность, скромность, глубокое уважение и любовь к своим родителям, уважение и почитание своих учителей и преподавателей, воспитанность, все эти и многие другие личностные качества были привиты в той интеллигентной среде, семьёй, в которой вырос мой папа.

В нашем доме было заведено по воскресеньям приезжать на обед к бабушке и дедушке, папиным родителям. Как же я любила эти путешествия с мамой и папой, когда можно было висеть между ними на руках, в крохотную двухкомнатную квартирку, расположенную в большой коммунальной квартире в Лялином переулке. Мне так всё это чётко рисуется в памяти, как будто и не прошло стольких лет. Как прыгала там с папиных коленок на старый диван с круглыми подлокотниками, как слушали большое радио с зелёным огоньком. Потом был обед, после которого меня укладывали для послеобеденного сна, а вечером мы ехали домой, и это почему-то всегда было грустно. Жили мы тогда – мама, папа, дедушка (мамин папа) и я – на улице Горького, напротив Моссовета, сразу над книжным магазином, но за книгами мы с папой ходили в букинистические, на Кузнецкий мост и в проезд Художественного театра. Я всегда ждала этих походов, да и папа любил ходить туда и смотреть книги. А ещё мы с папой часто бывали на Неглинке, там располагался большой охотничий магазин, около Пассажа, где подолгу рассматривали ножи и ружья. Кроме того, папа собирал марки, но не все подряд, а тематические, связанные с биологией. Папа с молодости увлекался фотографией, и как же было интересно наблюдать, находясь в кромешной тьме, лишь при тусклом красном свете, как на белой бумаге в ванночке с проявителем вдруг начинали вырисовываться очертания, и потом появлялось изображение. Много что интересовало моего папу, и это всегда были не поверхностные знания, если он чем начинал заниматься, то, поверьте, в этом он добивался совершенства. Его ум, любознательность, трудолюбие легко позволяли ему достичь заданной цели. В молодости сам начал изучать английский, и потом мог легко изъясняться без помощи переводчиков. Потом, спустя много, много лет, будучи уже далеко не молодым человеком, абсолютно занятым наукой и разными многочисленными административными должностями, решил учить испанский язык. И тоже успешно.

Надо отметить, что папа никогда не повышал на меня голоса, не ругал. Просто достаточно было его взгляда и/или беседы, и все вставало на свои места. Вспоминается мне случай: будучи ещё маленькой, я ходила гулять с тетей Пашей (сестрой маминого папы) в сквер на Советской площади, около Института марксизма-ленинизма, за памятником Юрию Долгорукому. Так вот, я не хотела после прогулки идти домой и взяла себе за манеру садиться в серой беличьей шубке в лужу (вероятно, дело шло к весне). Это повторялось из раза в раз, пока информация о моем поведении не дошла до папы. Никакого наказания не было, но я больше так не делала. Тем не менее, я помню, что папа говорил мне: что неприлично рассматривать человека, если у него какой-то физический изъян; что в метро надо придерживать двери для людей, идущих за тобой; что мужчины, входя в помещение, обязаны снимать головной убор; что, входя в здание, сначала нужно дать возможность людям выйти; что всегда надо помнить и почитать своих учителей; и ещё много чего, о чем, боюсь, многие теперь и не знают, и не задумываются. Если разбилась, ударилась, если больно, не плакать, не жаловаться, перетерпеть. Таков был мой мир, мир моей семьи.

Очень хорошо помню наши походы в зоопарк. Это были не просто походы, они всегда сопровождались увлекательнейшими рассказами о животных. Ещё помню, как ранней, ранней весной на даче в Перхушково, папа поднимал меня рано, рано утром, с рассветом, и мы шли в лес, слушать птичек. Было интересно и ужасно холодно, но, как вы понимаете, как папа умел рассказать о своём деле, кто поёт и как! Летом и осенью он любил ходить за грибами, научил и меня этой тихой, но такой азартной и увлекательной охоте. А эти незабываемые поездки на газике по бездорожью на Глубокое озеро! Мне вообще очень нравилось ездить на машине по кочкам, грязи, лужам, чем больше приключений, тем интереснее! Когда я стала старше, учил меня водить машину, стрелять из ружья.