Пасынок дочери замотал головой, не соглашаясь с дедом.

- Царь нас защищать поставлен, а не невинных карать, – твёрдо стоял на своём Ярослав.

Ну, настоящий сын своего отца. Пан Азинский хоть и мало общался с новым зятем, но хорошо разобрался в нем. Упёртый и справедливый. Дочери с мужем повезло. Жаль, только, что мужу с женой, ох, как не повезло. Корона и Литва, не Московия. Здесь женщины в теремах не сидят. Они свой нос всюду сунут. И в политику тоже стали пихать. Свой голос подают. Теперь каждый шляхтич о красавице дочке мечтает, а не о наследнике сыне. На дочери может взгляд короля остановиться. И поставляй шапку, золото с привилегиями не заставят себя ждать.

Гарислав Давыдыч посмотрел на мальчишку. Ну, почему у него дочка? Дал бы бог вот такого сына. А лучше двух. Вот счастье для отца. Было бы кому фамилию и земли передать. Но, сына нет. Одна взбалмошная дочь. Всё ей останется. Хорошо, хоть в руки князя Боголюбова и его потомков. Бездарно труды кастеляна не погибнут. Всю жизнь сам аршин к аршину земельку собирал.

- Повоюешь ещё. Осада долго продлиться, – обнадёжил парнишку кастелян.

- Я на стену пойду, – выпрямился горе воин.

- Пойдёшь. Пойдёшь… – посмеялся Гористав. – Только, потом, когда я разрешу. А сейчас, пошёл с глаз долой, неслух!

Разозлился пан Азинский. Его в Туровце уважают. Он за свою долгую жизнь не одно сражение прошёл, а дома ни во что не ставят. Дочка командует. Пасынок её перечит. Ещё прислуга шпионит. За своим паном! Уму непостижимо! Стар, что ли так. Страх перестал внушать домочадцам.

Ярослав опустил саблю. Ссутулившись, пошёл наверх, в свои покои. Дочь тоже не задержалась. Вертихвостка. Шмыгнув носом, якобы на папу обиделась, убежала. К Ижбете жаловаться. Точно, к ней. Ведьме старой. Ух, давно надо было выгнать её. Да, никак не получается. Жалко. Всю жизнь с семьёй кастеляна живёт. Янину нянчила. Как давно это было. Лет двадцать пять назад.

Янина забежала в свои покои. Как же она зла на отца? Привёз в Полоцк и к подругам не пускает. Лучше бы в имении под Новогрудком сидели. А сам в Полоцк ехал. Хоть надышалась бы свободой. Без отца и мужа. О муже так совсем отдельный разговор. Три года женаты, а виделись четыре раза. Один перед свадьбой. Король похвастался, какую невесту выбрал новому фавориту. Из своих самых лучших фавориток выбирал. Красивая и богатая. Второй в церкви на венчании и пиру. Третий раз в прошлом году на святки приезжал. И четвёртый пару месяцев назад. К детям заехал. Радуйся. Муж, который есть, и нет. Не мешает. Не надоедает. Янина и радовалась бы, будь она, как и с первым мужем в Кракове. Не успела невеста опомниться от скоро брака, муж и бывший любовник к отцу сослали в Житницу. Детям среди природы лучше будет. Имение большое, но скучное. Милый папочка с Туровца каждые три дня наведывался. Проведывал дочку с приёмными внуками. Как же проведывал? Контролировал. Не сбежала ли?

- Янина, девочка моя. Что опять не так? – взволнованно спросила нянька, держа на руках падчерицу.

- Ничего. Отец мне врёт. Сам живёт, как знает, а мне не даёт, – посетовала бывшая подопечная на нелёгкую жизнь.

Малышка потянулась к мачехе. Янина взяла ребёнка к себе и улыбнулась.

- Ты, хоть меня Машенька не расстраиваешь и радуешь всегда, – поцеловала повеселевшая княгиня.

- Да, мамочка! – обвила ручонками пятилетняя девочка.

- Большуха, а всё на руки просишься, – пожурила воспитанницу нянька.

- Ничего, Ижбета, ей можно. Она маленькая ещё, – обнимая Машеньку, сказала Янина.

- Избалуете, пани. Уже избаловали, – предостерегла строгая нянька.

- А ты меня не баловала? – засмеялась Янина.

- Баловала и избаловала, – подхватила её смех Ижбета.

К девочке сироте молодая жена князя Боголюбова сразу привязалась. Маше были чуть больше полутора лет, когда они поженились. Малышке необходима была мать, а Янине бог никак не давал детей. В её возрасте уже имели по три-четыре ребёнка. Пани Жолевской прожитые годы в браке принесли материальные богатства. Завидовала она подружкам. Ох, как завидовала. Те не только от мужей рожали и от любовников тоже. Ей только никак не удавалась забеременеть. Ладно, муж был немощный старик. Их союз скрепляла только печать. Брак не был консумирован. Жаль не родила от короля. Тогда бы он от неё не отвертелся. За магната или за гетмана выдал, а не за московита. Да, и молодой любовник не осчастливил. И князь хорош. Одной ночи с такой красавицей литвинкой ему хватило. Больше не настаивал. Подтвердил права на жену и сплавил подальше. Скучай. Горюй от одиночества. Вот, её одиночества и скрашивала маленькая падчерица. Чужая, но уже такая родная дочь. А ещё пасынок! О, этот мальчишка. Будь её воля, выпорола на конюшне наглеца неблагодарного.

Вспомни лихо, вот и оно. В покои мачехи вошёл Ярослав. Уже без сабли. Не ожидая приглашения присесть, сам примостился на итальянском кресле.

- Ну, и что тебе сынок? – ехидно спросила Янина, опуская падчерицу на пол.

Девочка разделяла отношение приёмной матери к брату. Тот её вечно задирал. А должен был холить и лелеять. Всё-таки такие ужасы вместе пережили. Только в брате любви к сестре особо не было. Маша, копируя мачеху, задрала гордо нос. Взирая на княжича снизу вверх.

- У тебя, мамочка, – таким же тоном говорил пасынок, – мушкет есть. Одолжишь?

Глаза Янины округлись от удивления. Это ему ещё, откуда известно. Есть мушкет, работы испанского оружейного мастера. Дамасская сталь облегчённый вариант. Калибр маловат всего 22, но человека без железного панциря насквозь пробивает. Король презентовал, как ярой охотнице.

- Тебе зачем? – уже зная ответ пасынка всё равно, спросила.

- На стену пойду. Атаки отбивать буду, – решительно сказал Ярослав.

- Ага, значит сабли тебе уже мало. Мой мушкет подавай! Нет! – отказала злая мачеха и отвернулась.

- А, я тогда сам возьму!

- По рукам получишь! От меня достанется и от отца моего, что ослушался. Тебе, что сказано было? Дома сидеть! – ругала княгиня, даже не смотря на наглеца.

- Я взрослый уже! Я – мужчина! Я воевать буду! – пытался перекричать мачеху княжич.

Их ссору заглушил неимоверной силы грохот. Гром среди ясного неба. И это в январе! Стены дома задрожали. Не успели понять, что происходит, как ещё один грохот. Потом ещё. Янина закричала, бросившись закрывать собою Машу. Нянька закрыла собою уже пани и воспитанницу. Только один Ярослав стоял, как вкопанный. Пока в покои не вбежал пан Азинский.

- Московиты с пушек по городу палят! – схватив остолбеневшего княжича, оттащил его от окна. – Ты, что стоишь?! Стекло в любую минуту лопнуть может. Осколками посечёт! А ну живо вниз!

Впервые дочка не стала спорить с отцом. Прижимая падчерицу, бежала по лестнице за кастеляном Туровца. Ахая и охая, за ними неслась, закрыв уши старая нянька. Таких осад на её веку ещё не было. Храбро держался только сын князя.

Осада Полоцка началась.

Несколько казаков отправили в разъезд. Посмотреть чего и как в округе. Полоцк уже осадили. Пушки палят часа два не меньше. Стены крепкие, как и люди, защищающие город. Богдан сильнее натянул поводья. Конь попался ретивый. Никак слушаться не хотел. Молодой. Под седлом всего полгода. Сам казак объезжал. Купил на ярмарке в Сечи. Задарма отдавал купец. Мастью жеребец не вышел. Серый, как грязь. И норовом непокладистый. А Богдану, как раз конь нужен был. Денег маловато на хорошего скакуна, а купец в сердцах на коня сказал: «Объездишь, так отдам и упряжь за чешуйку». Ну, за язык купца никто не тянул, и свидетелей много было. Богдан совладал с конём. С тех пор у него под седлом Грязь. Такое и имя дал жеребцу. Имя на норов никак не повлияло. Рвётся вперёд и всё шельмец!

- А ну, погодь! – ещё сильнее натянул поводья Богдан. – Погодь, говорю!

Ехавший рядом Остап, усмехнулся:

- Не ты конём владеешь, а он тобой. Нагайкой его по бокам, чтоб знал, кто хозяин.