Всегда ждала гармонии в любви, но чаще всего не везло, доставались "то вершки, то корешки". В нем наконец совпало все это вместе, и тогда он больше всего соответствовал моему эстетическому идеалу мужчины.
Именно с ним испытала я однажды эту гармонию души и тела. Свидание было назначено, ключ в кармане, на улице февраль. Вот я уже в квартире и смотрю с девятого этажа, как идет снег - и как идет он. И такая нежность разливается по телу, а желание сжигает все внутри... И едва он вошел, мы предались лучшему занятию в мире - стали любить друг друга.
Наши движения были слаженны и ритмичны, и в конце концов мы вошли в ритм вселенной и просто "улетели". Я не помню, сколько времени эта космическая энергия нас держала, помню только, что губы его были возле моего уха и он шептал мне слова любви, а когда мы оторвались друг от друга, я не могла сообразить, где я нахожусь.
Помню, как однажды после долгой разлуки я готовилась к свиданию. Сначала пошла в баню, напарилась. Потом долго сидела в парикмахерской, потом прибежала на наше место под мостом у Белорусского и все не могла поверить, что сейчас его увижу. Он появился, как всегда, внезапно, как будто вырос из-под земли. Мы пошли в ресторан "Бега" - ели, пили, танцевали, объяснялись в любви.
Провожая меня домой по Лесной улице, он сетовал на то, что такой хороший вечер нельзя продолжить, что нельзя провести ночь вместе. Я вспомнила: недалеко живет моя подруга, можно зайти выпить чаю и еще побеседовать за жизнь. Он согласился, и вот мы уже звоним в дверь.
У подруги даже челюсть отпала, когда она увидела моего "Жан-Поля Бельмондо" на пороге. Глаза ее недобро сверкнули - я знаю эти взгляды зависти и коварства. Но когда я люблю, я всегда теряю бдительность. Я думаю: если я люблю, то и меня все любят. И подруга мне казалась такой милой, потому что пустила нас к себе... К тому же голова болела весь вечер: то ли оттого, что перепарилась в бане, то ли от переполнявших эмоций. Я думала чаем успокоиться.
Подруга, как челнок, сновала из кухни в комнату и обратно. Потом попросила его помочь, и он послушно поплелся за ней на кухню. И долго, слишком долго помогал. Я не ревновала, я только удивлялась, почему они не идут...
Пили чай, смеялись. Он влюбленными глазами смотрел на меня и просил остаться, тем более что подруга предоставляла нам "политическое убежище" - она жила одна. А я не соглашалась - боялась мужа. Наконец мы распрощались с хозяйкой, которая как-то загадочно посмотрела на моего друга и украдкой сделала ему осторожный знак. Я заметила, но не придала этому значения. Мы сели в такси, доехали до Новослободской, и я попросила высадить меня недалеко от дома, чтобы муж не видел, с кем я приехала.
Я перешла на другую сторону улицы - и черт меня дернул обернуться. Я увидела, как мой милый показывает водителю, чтобы тот вез назад. Понятно, что он вернулся к подруге. Понятно и другое - женской дружбы не бывает, первый же мужчина разбивает ее напрочь. Ему я ничего не сказала, а подруге объявила:
- Предателей не прощаю.
И рассталась с нею навсегда...
- Друг мой, не знаю, согласны ли вы со мной, но я убеждена в том, что женской дружбы без потерь не бывает.
Я сдержала слово, забыла о ее существовании. А мужчину что обвинять? Его подразнили красным покрывалом, и он, как бычок, пошел на поводу у своего полового инстинкта. Мужчина полигамен, он многолюб. И нечего его осуждать. Я простила его сразу. Потом, когда мы встретились, он извинялся, что так поступил:
- Но ты сама виновата, что ушла к мужу.
Долго мы еще встречались в разных районах Москвы. И я все так же старалась обаять одиноких женщин, живущих в отдельных квартирах, и одаривала их подарками за драгоценный ключ. И безумно мечтала о своей отдельной квартире.
Потом, правда, когда она у меня появилась, поток любовников резко уменьшился. И часто, сидя вместе со стареющей моей подругой, большой любительницей секса, мы рассуждали об иронии судьбы: когда есть с кем - негде, когда есть где - не с кем.
...Прошло много-много лет, у меня уже появились внуки, и наконец мой бывший возлюбленный решил жениться на спортсменке, которую тренировал. Вызвал меня на последнее свидание, рассказал все честно.
- Ну что ж, - сказала я, - ты был хорошим любовником, стань теперь хорошим мужем и отцом. Я буду всегда рядом.
Так и случилось. Он женился уже зрелым мужчиной, нагулявшись вволю. Поэтому семья была в радость, а две родившиеся дочки росли умницами и красавицами.
Я ушла и замерла. Не звонила. Не страдала. Страницу этой любви я закрыла спокойно и вспоминаю теперь, только когда вижу на экране Жан-Поля Бельмондо, и всегда при этом думаю, что мой любимый по прозвищу Крокодил был и лучше и краше. Таким и остался в памяти след этой трудной моей любви.
- Мой друг, я думаю теперь, на закате жизни, как я еще жива осталась, как не потеряла веру в любовь и в мужчин! Сколько рубцов на моем сердце! Но женщины, как кошки, быстро зализывают раны, чтобы снова отправиться на поиск любви, той единственной и самой главной, о которой речь впереди. Я встретила ее...
Мой друг, я испытываю ваше терпение, но не могу закончить свое повествование, не рассказав вам о том, как это случилось со мной в первый раз.
Судьба играет человеком. Иногда и сам не подозреваешь, до чего же она зло играет. А может, и не играет вовсе, а только проверяет на выносливость, на верность, на преданность... идее, другу, мужу?
Написала и подумала, что и не изменяла я вовсе, а только влюблялась, как сумасшедшая, не думая о последствиях, не раздумывая о том, хорошо это или плохо, прилично или нет.
ЗАЧЕМ ТЕБЯ Я, МИЛЫЙ МОЙ, УЗНАЛА?..
Рассказ об этом человеке попал в мою "антологию любви" не потому, что это был лучший, а потому, что это был... первый. Любовник первый. А муж, с которым я прожила двадцать четыре года, был моим первым мужчиной, - я вышла замуж в двадцать четыре года абсолютной девственницей, как, впрочем, и он, женившись на мне года в двадцать три, тоже был невинным. Мы оба были плодами воспитания по принципу "Умри, но не давай поцелуя без любви" и, соблюдая этот принцип, поженились "честными". Но, как показала наша трудная семейная жизнь, лучше бы уж мы имели хоть какой-то опыт в сексе. Пока разобрались с мужем в этом сложнейшем вопросе жизни, почти четверть века прошло. Надоев друг другу, мы разбежались без сожаления. Но это теперь мы стали такими умными, а тогда...
В далеком 1963 году, когда нашей дочери было три года, я уехала в пионерский лагерь, чтобы заработать денег, - их всегда катастрофически не хватало. Я была физруком в пионерлагере "Ласточка". Любила свою работу страстно, и детей любила, и лагерь любила - работала взахлеб, проводя спартакиады, олимпиады и фестивали.
Малые олимпийские игры пяти близлежащих лагерей - это была моя идея. Из соседнего лагеря "Родник" на совещание по олимпиаде приехал физрук с глазами синее неба и с улыбкой светлее солнца. Мастер спорта по плаванию, весельчак, острослов и очень хорош собой - высокий, стройный, сильный. Я влюбилась в его синие глаза, а он в мои зеленые. И начался роман века, на глазах всех участников первых лагерных олимпийских игр.
Не было никаких ухаживаний, объяснений и прочего. Но когда машина с надписью на борту "П/л "Родник"" появлялась в воротах "Ласточки", мое сердце радостно подпрыгивало и сама я расплывалась в блаженной улыбке. На олимпиаде мы с ним работали дружно, слаженно, без слов понимая друг друга. Оба высокие, молодые, мастера спорта СССР (я по академической гребле, он по плаванию), мы вызывали добрую и недобрую зависть тем, что все больше влюблялись друг в друга.
Любовь развивается по своим законам, независимо от того, как мы планируем собственную жизнь. Так и на этот раз. Лето закончилось, а любовь осталась и прописалась в наших сердцах надолго. Стали мы встречаться, мечтая в новом сезоне поработать в одном пионерском лагере вместе. Ну а уж если очень хочется, то обязательно и сбудется. На следующий год мы оказались в "Роднике" - я в должности физрука, а он - плаврука. Работали с удовольствием, дружно и четко. Дети в лагере были счастливы оттого, что им было интересно и весело жить, а мы радовались тому, что вместе и днем, и вечером. Нашей первой ночи еще не было, мы весь год соблюдали верность: я - мужу, а он - жене. Никто не подталкивал нас к этой последней черте, к первому греху в общепринятом смысле. Мы сами поняли наконец, что это ненормально и надо просто подарить себя друг другу. Сделали это осознанно и местом для нашей любви выбрали лес. Пусть он раскроет нам свои объятья, а мы - свои.
