В шатёр заглянул ординарец:
- Шейх! Мюриды готовы выступить против неверных.
- Хвала Аллаху, господу миров!
Дэн Ладан и Джамиль Дасаев вышли к хорошо вооружённым бородачам, собравшимся на полянке. И шейх обратился к ним с пламенной речью:
- Горе Путтипуту, который собрал богатство и приготовил его! Думает он, что богатство его увековечит. Так нет же! Будет ввернут он в "сокрушилище". Нашептал Путтипуту сатана, он сказал: "О Путтипут, не указать ли тебе древо вечности и власть непреходящую?" И последовали неверные за повелением Путтипута, но повеление его неправо. Он придёт во главе своего войска в день воскресения и отведёт их на водопой к огню. Всевышний не отвратит Своего гнева; пред Ним падут поборники гордыни. Клянусь зарёю и чётом и нечетом. Аллах проклял неверных и приготовил им пламя! Клянусь небом - обладателем башен, и днём обещанным... Сражайтесь на пути Аллаха с теми, кто сражается с вами. А они не повредят вам, разве только страданием; и если они станут сражаться с вами, то повернутся к вам тылом. Потом не будет им помощи. И убивайте их, где встретите, и изгоняйте их оттуда, откуда они изгнали вас. Схватывайте и убивайте, где бы ни нашли их! Сражайтесь же на пути Аллаха! Вменяется это только вам, и побуждайте верующих! Клянусь Господом моим, вы будете воскрешены, потом вам будет сообщено то, что вы совершили, и это для Аллаха легко.
Вождь сепаратистов Ходжар Худаев хорошо понимал, что отрядам Рустама Елаева и Доки Кумарова подобраться к резиденции Путтипута и расположенному рядом шайтан-моллайдеру незаметно будет очень непросто. И он задумал отвлекающий манёвр. Двум вновь созданным тактическим группам он приказал захватить по госучреждению в тылу противника - любому, будь то больница, учебное заведение, здание администрации - что попадётся. Командиром первой группы был назначен Джамиль Дасаев, а второй - Золман Ардуев. Худаев поставил задачу: взять заложников, отвлечь на себя и сковать максимум сил армии, полиции и спецслужб, привлечь внимание СМИ и тянуть время до захвата квадронного моллайдера основными отрядами Елаева и Кумарова. А дальше прорываться к объекту главного удара.
Идею отвлекающего манёвра генерал Худаев частично заимствовал у древних данайцев, хитростью одолевших защитников Трои. Он приказал закупить у крестьян-скотоводов три десятка тёлок, которые, по представлениям Худаева, были менее агрессивны, чем быки и коровы. Воинов джихада он решил нарядить в костюмы цирковых коров и быков попарно: два вооружённых боевика - один "бык". Для этого в цехе реквизита цирка столицы горцев Чиченн-Ицца были взяты образцы и лекала, по которым все ателье города и частные портные смогли за одну ночь отстрокать несколько десятков необходимых "бычьих" облачений.
Оформить нужые путевые документы и накладные на груз оказалось в тысячу раз проще, чем когда воровали миллиарды из дурдонских банков по фальшивым авизо. Все необходимые ветеринарные справки агенты Худаева купили по телефону у прикормленных чванов в Таврополе и Коричневодаре, оплатив услуги банковской картой.
Для перемещения по территории противника тактические группы Дасаева и Ардуева были рассажены на тентованные фуры-скотовозы с прицепами, обычно перевозящие крупный рогатый скот на бойню. Вглубь кузовов спрятались костюмированные воины джихада, вооружённые автоматами, пулеметами и гранатомётами, а уже ближе к задним бортикам, напоказ ГАИшникам, поместили реальных тёлок. Операцию с отвлекающим манёвром Ходжар Худаев назвал "Троянский бык".
47. Город-праздник
Григорий Иакович сглотнул, барабанные перепонки, сдавленные перепадом давления, отпустило, и боль в ушах отступила.
- Уважаемые пассажиры, наш самолёт произвёл посадку в аэропорту Сочисаки города Сочисимы. Температура воздуха за бортом...
Никто не слушал: половина копошилась в смартфонах, другая, подхватив манатки, порывалась к выходу.
Из динамиков понеслась песенка - хит позапрошлогоднего лета:
Этат горад длЪя менЪя -
Эта райская землЪя,
Эта сонца, эта морЪя,
Эта нэба длЪя тебЪя...
Нерельман давно заметил: покидаешь этот край - будто, покидаешь рай. Так что, автор песенки был совершенно прав. Здесь лица у всех круглый год свежи и загорелы, и никто не долдонит в уши о "забытых" террористами сумках с бомбами.
Взлётно-посадочные полосы аэропорта Сочисаки протянулись вдоль берега быстрой реки в изумительной долине, между аквамариновым морем с юга и величественной грядой острых снеговых вершин с севера. Сейчас, ночью, вокруг аэропорта видны были лишь огни автострад с рекламными щитами. Зато при свете дня с точки, где река впадает в море, в любой сезон года панорама гор поражала Григория Иаковича своей красотой. Однажды, в предыдущую свою командировку, во время прогулки зимним воскресным утром, Нерельман случайно оказался на пересечении набережных - моря и реки, и залюбовался простором, где гигантский купол небесного свода опирается на сияющий льдом горный хребет, а с противоположной стороны - на морской горизонт - то изумрудный, то бирюзовый, то малахитовый, в зависимости от положения светила и наличия облаков. Испытав восторг и не в силах уйти, он любовался тогда, наверное, час, и искренне порадовался за космических хачиков и прочих счастливых избранников Судьбы, построивших здесь себе кичливые дворцы - розовые, голубые и разноцветные.
WIP-пассажиров сейчас встречали у трапа и рассаживали по минивэнам местные сочисимские ПэСэОшники в штатском. Григорий Иакович замедлил шаги, чтобы хлебнуть и глотнуть побольше чистейшего, свежайшего воздуха, насыщаемого горным и морским бризами. ПэСэОшники проверили "своих" по списку, и авто тронулось.
Нерельман улыбался спящим городкам - Сочисиме и Сочисаки, сросшимся в единый Город-праздник, где всегда отовсюду музыка, где в небе тесно фейерверкам, где царит вечный май, с небольшим перерывом на жаркий июль, очень жаркий август, дождливый ноябрь и, редко-редко, чуть-снежный февраль. Ещё Нерельман улыбался тому, что здесь он всегда забывал, как каркают вороны, и как они, вообще, выглядят.
Кэгэбэшница на переднем сидении поделилась с кэгэбэшником-соседом:
- Была здесь в феврале, так 3-го числа во дворах и палисадниках розы цвели. И ещё такие жёлтые шары, типа хризантем.
- А я, - кивнул коллега, - был 23-го февраля. В обеденный перерыв пошёл погулять по дорожке в гору, и солнце так жарило, что снял с себя всё до пояса! Классно позагорал.
Кэгэбэшница показала пальцем на цветущие кроны деревьев алычи и сливы в свете уличных фонарей и вздохнула:
- У нас минус пять, здесь плюс пятнадцать. У нас белым-бело, тут - зеленым-зелено. У нас вдохнёшь - заболеешь, тут вдохнёшь - помолодеешь...
Григорию Иаковичу тоже очень нравилась природа Сочисимы - её дивный климат, высокие заснеженные горы, неоглядная морская даль и ширь. В ноябре город расцветал белыми соцветиями на деревьях вечнозелёной мушмулы, в декабре - розами, в январе - сине-фиолетовыми ирисами, в феврале - рощами зелёно-серебристых мимоз, взрывающихся лимонно-жёлтым "фейерверком", в марте тюльпановыми деревьями и нежно-лиловыми цветами на кустах дафны. И круглый год город благоухал целебным маслянистым ароматом эвкалиптов - гигантских, величественных, и услаждал очи всеми оттенками природного зелёного. А когда летом термометры в Санкт-Меркадерске и Ленинбурге зашкаливали за +30о, всерьёз пугая бледнолицых горожан, то в Сочисиме море, горы и густые кроны деревьев удерживали дневные температуры, хоть на пару градусов ниже, чем в асфальтовом аду обеих северных столиц.
Над горной грядой, справа от дороги, высоко взошла и двигалась среди лёгких ночных облачков полная луна. Григорий Иакович вспомнил, как лет в двенадцать, он представлял, что души умерших переселяются на Селену, ежедневно пополняя цивилизацию бестелесных селенитов...
