Будучи литературной дамой, Анна Николаевна встречалась со многими писателями: с Тургеневым, с Достоевским и другими. Она особенно ценила последнего. Из её рассказов о нем я помню, что он говорил ей как-то: "Ведь во мне все Карамазовы сидят". Помню, как Анна Николаевна приехала к нам в Шахматово из Москвы после пушкинского праздника, на котором, к стыду нашему, никто из нас не был по причине какой-то глупой инертности. Она с восторгом рассказывала про знаменитую речь Достоевского, начинавшуюся словами: "Пушкин есть явление чрезвычайное", и призналась, что после этой речи она поцеловала Достоевскому руку".
Энгельгардт была первой женщиной из "общества", вставшей за книжный прилавок. Она служила продавцом в книжном магазине, созданном в Петербурге в 1862 году. Н.А. Серно-Соловьевичем по решению "Земли и воли". По инициативе Энгельгардт была организована первая в России женская издательская артель. Энгельгардт явилась одним из организаторов Высших женских (Бестужевских) курсов и главным редактором журнала "Вестник иностранной литературы".
О встречах Достоевского с Энгельгардт свидетельствует письмо Энгельгардт к нему от 12 апреля 1880 г., где она приглашает Достоевского к себе, а о встречах с Энгельгардт на Пушкинском празднике в Москве в конце мая - начале июня 1880 Достоевский писал в четырёх письмах своей жене, остававшейся дома
В отделе редких и рукописных книг Научной библиотеки Петербургского университета сохранился первый том прижизненного издания "Братьев Карамазовых" с автографом Достоевского: "Глубокоуважаемой Анне Николаевне Энгельгардт на память от автора".
Сохранился автограф (на французском языке) критического очерка Энгельгардт о Достоевском "Великий русский психолог" (1882 г.), в котором Энгельгардт в заключении отмечала:
"Смерть застигла его 28 января 1881 г. в апогее славы, популярности. Его похороны были событием. Ни с чем не сравнимая пышность его похорон обратила на себя внимание даже людей из народа, осведомлявшихся, что же собой представляла эта великая личность, этот генерал, которому отдают столь блистательные почести? На вопрос подобного рода, заданный человеком из народа, который спросил, кого же это хоронят с такой небывалой торжественностью, один студент ответил: "Бывшего каторжника". Молодежь никогда не забывала, что он являлся мучеником своих убеждений".
Это сам Энгельгардт был готов годами жить в доме, где с потолков текло, обои свисали со стен клочьями, у сына Коли не было не только няни, но даже отдельной комнаты, так что его кроватка стояла в той же комнате, где спал отец. Энгельгардт сам так описывает дом, в котором поселился:
"Дом у меня плоховат: когда затопят печи, к вечеру жарко донельзя, к утру холодно, из-под полу дует, окна замёрзли, совершенно как в крестьянской избе. Я было сначала носил немецкий костюм, но скоро убедился, что так нельзя, и начал носить валенки и полушубок. Тепло и удобно".
Теперь представим себе, что Анна Николаевна, эта светская дама, переехала бы с мужем и детьми в Батищево, в барский дом, удобствами мало отличавшемся от крестьянской избы. И ей пришлось бы вместо платьев, какие она обычно носила, обзавестись валенками и полушубком, как прислуживавшая её мужу крестьянка Авдотья, жена деревенского старосты Ивана. Особенно надо бы отметить такое неудобство, что в доме Энгельгардта не было даже туалета, по нужде нужно было идти на двор, а зимой "удобства на дворе" были покрыты льдом. Можно ли представить себе светскую даму, вынужденную жить в таких условиях (мне несколько лет пришлось прожить в доме "с удобствами во дворе", то есть, по сути, на улице, и я знаю, что это такое). А дети непрерывно простужались бы зимой, врача же в сельце нет, а для поездки в уездный город у Энгельгардта не было соответствующего экипажа. Это для себя Энгельгардт решил, что он, помещик, должен жить, как живёт мужик. Но его жена вряд ли согласилась бы жить, как крестьянки, и детей воспитывать как крестьянских мальчишек и девчонок.
Причина такого отсутствия комфорта в быту Энгельгардта проста. Он получил Батищево в весьма плачевном состоянии, и не мог и не желал тратить деньги на что-либо, кроме подлинно необходимого: надо было "поднять" имение. У Энгельгардта не было средств, капитала, которые он мог бы вложить в Батищево ради создания там комфорта. Жалование офицера, затем профессора позволяло семье жить безбедно, но накопить капитал "на чёрный день" не давало возможности. Капитал надлежало заработать, ведя хозяйство. Зато у него был иной капитал, поистине бесценный: это его познания как ученого; его готовность и способность понять психологию русского крестьянина; - и всё это в сочетании с трезвым умом и способностью ждать результата, который при работе на земле никогда не бывает скорым. Поэтому у него не было ни лакея, ни кучера, ни повара, ни гувернантки для детей. Ясно, что Анне Николаевне и детям жить в таких условиях было невозможно, а времена декабристок давно прошли. Да и декабристки, имевшие детей, если и ехали за своими мужьями на каторгу, всегда могли положиться на своих состоятельных родственников, которые не оставят сирот без надлежащего ухода и воспитания. Анна Николаевна могла рассчитывать только на себя. Поскольку Энгельгардт высылался по распоряжению самого императора, помочь ему ни друзья, ни жена не могли.
Наверное, самое полное описание жизни и трудов А.Н. Энгельгардт - это книга Эры Мазовецкой "Анна Энгельгардт (Санкт-Петербург II половины XIX века)" . Автор - кандидат педагогических наук, историк книги из Петербурга - с 1976 года живет в Израиле и здесь снискала известность как талантливый научный работник, организатор книжного дела (она участвовала в "Сборнике статей по еврейской истории и литературе" в четырех книгах). В самом кратком виде сюжет книги, содержащей 224 страницы текста и иллюстрации, можно обозначить так: "Все об А.Н. Энгельгардт (1838 - 1903)". Отдельные главы книги освещают деятельность Анны Николаевны как члена женской издательской артели, переводчицы, издателя, редактора и литературного обработчика, автора оригинальных произведений, видной участницы женского движения. Вот отрывок из рецензии на эту книгу.
"В январе 1862 года в Петербурге, на Невском проспекте, открылся новый книжный магазин, связанный с обществом "Земля и Воля", и библиотека при нем. Его хозяин - Н.А. Серно-Соловьевич, сподвижник А. Герцена и Н. Чернышевского, - не поскупился на расходы. Прекрасное помещение, яркое газовое освещение, какой-то домашний уют и, конечно, широкий ассортимент книг и периодических изданий, русских и иностранных, сразу привлекли массу читателей и покупателей. Здесь бывали Н. Чернышевский и М. Салтыков-Щедрин, П. Лавров и А. Энгельгардт, сотрудники журнала "Современник", передовая молодежь, которая могла читать все, что угодно...Вот что писал писатель-демократ Н.В. Шелгунов: "Помню, как Петербург был изумлен, когда в магазине Серно-Соловьевича явилась за прилавком молодая красивая женщина в синих очках. Этой первой продавщицей была А.Н. Энгельгардт... Встать женщине за прилавок было тогда так же необыкновенно, как лицеисту, служащему в Государственном совете, сделаться купцом". То был вызов общественному вкусу, отрешение от сословности и предрассудков, пропаганда нового поведения. Для этого требовались гражданская смелость, широкий ум, твердый характер. Всем этим сполна владела Анна Николаевна Энгельгардт.
(В том же 1862 г. магазин за связи с "лондонскими пропагандистами" был опечатан. "О братьях Серно-Соловьевичах и г-же Энгельгардт" 3-м отделением было заведено дело, по которому Н.А. Серно-Соловьевич был сослан и умер в Иркутске в 1866 г., брат его эмигрировал. А.Н. Энгельгардт - мать малолетних детей - не пострадала и позже продолжала сотрудничество с книжным предприятием Черкесова, а затем О.Н. Поповой.)"
