Эвелин, наверное, выглядела в разы хуже после нескольких дней пути.

— Итак, — она не знала, как начать. — Как ты оказался здесь?

— Пришел.

— Ясно, — уже хорошо. — Почему ты пришел сюда?

— Голова отключалась. Бык сказал, что нужно поспать.

— Отлично. Но почему ты пришел именно сюда?

— Здесь же спят, нет?

Он не понимал, к чему она клонила и о чем спрашивала. Зато Эвелин поняла причину, по которой Коул оказался в комнате Сэры.

— У тебя нет кровати, Коул?

Она едва не рассмеялась. Когда все заселялись в крепость и устраивались кто где, Коулу было всё равно: кровать не нужна, еда и вода тоже. Теперь, становясь человеком, он шаг за шагом приобретал эту нужду.

— А это не кровать?

Он приподнялся, глядя на диван Сэры. Эвелин поднялась.

— Пошли, спросим у Жозефины, остались ли гостевые комнаты.

— Гостевые? — он встал с постели. — Я гость?

— Нет, ты житель и член Инквизиции, и у тебя должно быть своё место.

— Своё, — эхом повторил Коул, зевая. Короткого сна была недостаточно.

Эвелин встретилась со всеми, кто раньше чего-то от нее хотел, терпеливо отправляя каждого куда и раньше. И сдерживалась, чтобы не послать дальше. Сложнее стало в зале, где еще немногочисленные гости собирались и приветствовали Вестницу, требуя новостей и пытаясь утянуть ее в политические дрязги своих семей. Коул тихо стоял рядом, каждый раз останавливаясь рядом с ней.

Жозефина тоже хотела от нее подписей и советов, как ответила бы Вестница. Затем всё же поняла, что сил у Эвелин хватит только на то, чтобы рухнуть там, где стоит. И терпеливо выслушав вопрос, с удовольствием ответила, что всё занято, и Инквизиция принимает у себя столько дворян, сколько не может в теории вместить, что ее немного беспокоит.

Счастье Жозефины прервалось гневным взглядом Эвелин.

— Завтра, нет, вряд ли, не думаю, что до конца недели…

— Жози, умоляю, дай любую кровать, и мы поставим ее где-нибудь. В коридоре, на крепостной стене…

Она покачала головой, не давая Вестнице никакого шанса.

— Всё, на чем можно спать, уже занято.

— Скайхолд огромен! — запротестовала Тревельян.

— Эвелин, мне жаль, но он не резиновый. К тому же…

Жозефина уставилась на свой диван, который пришелся по вкусу Коулу, и он тут же заснул. Она опасливо покосилась на Вестницу, у которой от усталости появился соблазн оставить его здесь.

— Ну, нет…

— Конечно, нет, — больше себе ответила Эвелин.

Здесь вечно сновали послы и гости — не самое лучшее место для Коула или кого-либо вообще. Она снова разбудила его, трогая за плечо. Коул зевнул.

— У вас в покоях точно такой же диван… — начала Жозефина.

Злой взгляд прервал ее речь. Но Эвелин понимала, что другого выхода действительно нет.

— Хочешь, я распоряжусь подготовить ванну? — попыталась сгладить леди посол.

Эвелин едва не застонала, как представила теплую воду, которой не было во время ее путешествия. Она думать не хотела о том, куда мог попасть песок за время ее пребывания в пустошах.

— О! Вкусные лесные запахи — тебе нужны приятные ароматы. Они делают тебя еще красивее.

Девушка взглянула на духа. Коул смотрел на нее. Жозефина покраснела.

— Да, только у меня теперь в комнате гость, — прервала неловкость Вестница.

— Перекрою вход в ванные, — просто ответила девушка.

— Перекрыть вход в банные ты можешь, найти кровать — нет.

Леди посол только пожала плечами, улыбаясь.

— Коул? — с сомнением обратилась Эвелин.

— Да?

— Ароматы? В банных их нет.

— Дориан, — пояснил он, закрывая глаза.

Конечно, Дориан.

— Расскажешь?

И Коул рассказал.

Быть красивым

— Дориан?

Маг вздрогнул, не ожидая кого-либо в библиотеке: сейчас здесь было пусто. К тому же Коул подкрался незаметно, но уже не так, как раньше — появляясь из воздуха.

— Да, друг мой? Чем могу быть полезен?

Павус не отложил книги, а лишь коротко оглянул гостя. Коул оставался прежним: та же одежда, шляпа, внешность, но он менялся внутренне. Дориан даже не думал, что тот станет другим внешне. В миг поклоняться тевинтерской моде Коул не стал бы. А не мешало бы. Многим бы не мешало.

— Я красивый?

Дориан застыл. Опешил от неожиданного вопроса. Может, он спал и видел извращенный сон? К примеру, многие его сны так начинались, только Дориан никогда не представлял бывшего духа в них. И какие только демоны способны настолько извратить реальность?

— Почему ты спрашиваешь?

— Ты часто говоришь, что ты красивый. А я? Я красивый?

Он снова осмотрел его: грязные ботинки, кожаные плетеные штаны, подпоясанная рубашка несколько больше его обладателя, странная шляпа. Телосложением похож на него, только Дориан лучше. Априори.

— Ну, можно сказать: да, возможно. С каких пор ты этим интересуешься?

Коул ответил правдиво и ни капли не смутившись:

— Эвелин красивая. И ты красивый. Она часто приходит сюда, к тебе.

Дориан опешил. Снова. Если у него в голове сложилась эта картинка правильно, то всё выходило весьма интересно. И занятно.

— Хочешь стать красивым для нашей леди? — он хитро улыбнулся.

Коул кивнул, немного сомневаясь. Разве Дориан не назвал его уже красивым?

— Она приходит к тебе.

— О, это… — он подыскивал нужные слова, — дружеские посиделки.

— Бык говорит, что не бывает дружбы между мужчиной и женщиной. Хотя вы мужчина и мужчина, и…

— Остановись, — он поспешно прервал его мысль. — Откуда ты знаешь? — тише прошептал маг.

— Бык учит любить; я хотел пойти к тебе, а он рассмеялся и сказал, что только если я вдруг переквалифицируюсь, могу обратиться к тебе.

Дориан едва не покраснел, проклиная кунари.

— Переквалифицировался?

— Нет, хотел узнать, красивый ли я.

— Точно, — маг откинул книгу, вставая. — Пошли.

И Коул пошел за ним и тихо стоял позади, когда Дориан отдал слугам распоряжения командным голосом. Но всё же спросил, когда они зашли в комнату Эвелин:

— Это же…

— Ага. У меня преимущество ее друга, могу пользоваться ее комнатой, но не кроватью. Вот брезгливая жмотка! — и посмотрел на Коула, поправляясь: — Я хотел сказать: аккуратная добродетельница.

Коул ничего не сказал, по указу Дориана сев на диван. Он смотрел, как слуги притащили тяжелую ванну и налили туда воды. Дориан сказал ему раздеваться, отвернувшись, и он, сняв одежду, залез в воду. Что обволакивала собой. Успокаивала. Пахло фруктами и лесом. Хотелось окунуться с головой.

— Это литсея и кедр: запах не самый мой любимый, но тебе подойдет, — а потом обратился к вновь появившимся слугам: — Вымыть его до блеска, привести в полную боевую, если вы понимаете, о чем я, готовность. А это, — он указал рукой на одежду, — выстирать, заштопать, а рубашку заменить.

Маг ушел, оставив Коула в полном непонимании. Но если это сделает его красивым, он готов и потерпеть.

Дориан вернулся через час, найдя Коула там же, где и оставлял. Только он успокаивающе гладил эльфийку по волосам. Второго слуги не было, как и одежды. Видимо, ушел в прачку.

Маг выдохнул, наблюдая за пареньком и девушкой. Как всегда, избавляет от боли. Дориан надеялся, что его хотя бы успели отмыть до того, как он начал копаться в головах. Казалось, весь Скайхолд был в одних болью прожжённых людях.

— Друг мой, — обратился к Коулу Дориан, когда слуги ушли, — только прошу: держи язык за зубами и не говори ничего Эвелин.

Бывший дух кивнул: язык за зубами он умел держать.

Кровать. Продолжение

— А потом он повел меня к цирюльнику, — устало закончил Коул.

Жозефина и Эвелин переглянулись. Вестница с опаской посмотрела на Коула; может, она из-за усталости не заметила новой стрижки? Но она же трогала его волосы.

— Тебя подстригли?

— Немного. Дориан сказал, что к твоему возвращению отрастет, иначе ты бы не простила.

Она бы точно не пережила стрижки. Учитывая вкусы тевинтерца, получила бы сердечный приступ.