* * *

Я открыл глаза, но разум мой был всё ещё поглощён образами, явившимися во сне. Что это было? Зловещее предупреждение или тривиальный кошмар? Видения былого, или будущего? Вновь просыпаться посреди ночи в холодном поту было неприятно. Я был обречён спать и видеть эти кошмары.

Утро добрым не бывает. Неправда. Субъективная. Вот сейчас, выбравшись из-под Свельды, я сидел на кровати. В полукруглой нише нельзя было распрямиться: сидя в ней, я почти упирался в полку над головой. Каюта имела цилиндрическую форму, по сторонам отсека располагались две койки, а под и над ними шкафчики для личных вещей. Скомканное одеяло валялось на соседней кровати, как и одежда. Мягкий приглушённый свет выхватывал из темноты просыпающуюся девушку. Я накрыл её одеялом, хотя был велик соблазн оставить её валяться нагишом.

Она потянулась, как довольная кошка.

- Ты куда? Что с тобой? Случилось что-то нехорошее?

- Просто сон. Пойду, умоюсь, - я не стал делиться тревожащими слегка воспалённый разум подробностями.

Пока я приводил себя в порядок, проснулся Фарланд. Вместе с ним и подтянувшейся Свельдой мы убрали следы вчерашнего застолья.

Непривычно на корабле было абсолютно всё. Посудомоечная машина странного устройства, система приёма мусора. Мусор не перерабатывался, а складировался в специальном отсеке, рядом с трюмом, разделяясь по категориям. В космопорте его было необходимо сдавать, оплатив предварительно услуги мусоропереработки. Подобный грабёж не устраивал Ивендо, и он установил систему сброса отходов в межзвёздное пространство. Там, как он сказал, жаловаться на наше свинство некому. Мон-Каламари создавали корабль по самым строгим экологическим стандартам, но их старания не были оценены лейтенантом. Увы - экологический рейтинг корабля был важен, ведь на многих развитых планетах разрешения на посадку корабля с низким его значением могли и не дать. Впрочем, пустотные доки принимали всех, включая мусоровозы и рудовозы с самыми 'грязными' двигателями.

Я, как дикарь, вынужден был спрашивать о самых элементарных вещах. Причём мой языковой канал прямо в мозг мне отказывал - стоило мне захотеть сказать что-то одному из членов экипажа, как слово всплывало в сознании, но читать надписи, особенно аббревиатуры, мне это нисколько не помогало. Они всё ещё были бесполезными строчками кривых букв неудобного и некрасивого, на мой взгляд, алфавита.

Ивендо также заботило мое образование, вернее вопиющая безграмотность. Он всерьёз решил превратить меня из сухопутного, "поверхностного" существа в настоящего космолётчика.

Для начала мне было необходимо получить аттестат о среднем образовании. Закон Республики гласил, что я должен ходить в школу до тех пор, пока не получу аттестат или не достигну совершеннолетия. Последний пункт сильно зависел от законов отдельных планет и видовой принадлежности, однако получить эмансипацию было просто, я имел на руках достаточно оснований. Ознакомившись с тем, что изучал средний школьник далёкой, я впал в замешательство. Недлинный список обязательных предметов дополняло около двух сотен дисциплин по выбору. Обязательные включали в себя такие наименования как: Коммерческая арифметика; Культуры и расы Галактики; Право и законы Республики; Социология и ксенопсихология; Биология и основы медицины (БИОМ); Основы естествознания, совмещавшие в себе упрощённые для понимания химию и физику; История Республики. Безопасность жизнедеятельности была посвящена в основном угрозам, исходящим от техногенного мира. Этика и философия должны были наставить ученика на путь истинный по причине коматозного состояния религиозных институтов; Курс информационных технологий, и, наконец, Базовый язык с Плоской геометрией.

Теперь я окончательно убедился в том, что я находился в другой галактике. Эту оккупировали гуманитарии. Так, школьник, изучивший основную программу, не имел представлений о тригонометрии, объёмной геометрии, не умел решать несложные математические и физические задачи, формирующие логическое мышление.

Но в чем же связность и единство курса? Пока не изучили квадратный корень по математике, не проходят уравнение свободного падения в физике. А изучать процесс кровоснабжения в биологии - можно только после того, как прошли химические свойства кислорода по химии. И окислительно-восстановительные реакции. Это называется - связность мышления. Её-то я в этом образовании и не нашёл.

Впрочем, работникам Макдональдса решать квадратные уравнения не нужно. Но это не значит, что изучение математики им не нужно - есть у неё и иное назначение.

Объём одних только гуманитарных наук, ожидавших знакомства подавлял.

'Предметы изучения делают основной упор на практические жизненные проблемы с тем, чтобы ориентировать ребенка в мире демократического общественного устройства, подготовить его к испытаниям взрослой жизни в условиях нашей сложной современной культуры[1]' Мне вдруг вспомнился обессмертивший свое имя Хайнлайн.

Такие предметы, как пение, рисование, литература, и иностранные языки финансировать Республика нужным не считала. Фарланд объяснил мне, что их изучают только в частных школах или в платных кружках, в художественных и музыкальных школах. Или не там, где он жил. Не то чтобы они не были популярны, но принято было изучать их в специализированных заведениях. Поразмыслив немного, я согласился, что это разумно: у нас в школе их учили только те, кому они были нужны, или имели к ним талант. Читать же современную молодёжь заставить было невозможно, к этому рано или поздно каждый приходит сам. Или не приходит, но заставлять идиотов становиться умнее - труд неблагодарный.

Список рекомендованных дисциплин определялся самими школами, если они были частными, у казённых учреждений они спускались сверху. В них, к примеру, для Корусанта входили: основы полового воспитания, профориентация, география Галактики. Правительство очень заботило огромное, продолжающее расти население столицы, не склонное к поиску работы за её пределами.

Мне для заочного поступления в Кореллианское штурманское училище необходимо было ещё сдать полный курс физики, продвинутый курс математики, трёхмерную геометрию, основы астрофизики, и пройти медкомиссию. Подумав немного, я добавил полный курс химии - сдав и его, я автоматически закрывал основы естествознания. Пригодятся мне и продвинутые информационные технологии.

Моим консультантом по школьным курсам стали Свельда с Фарландом. Зелтрос, хотя и не входил в Республику, но получаемое на нём образование признавалось равноценным республиканскому по основным курсам. Фарланд же закончил классическую республиканскую школу. Нейла с Травером имели, как говорится, 'три класса церковно-приходской школы'. Но Травер при этом всё же имел какие-то документы об образовании республиканского стандарта, включая, ни много ни мало, капитанскую лицензию. Хотя капитан, очевидно, и занимался самообразованием, но ничем мне не мог и не хотел помогать. Ивендо учился уже очень давно и потому ничего толком сказать не мог, за исключением краткого и вместе с тем красочного описания деградации современной молодёжи.

- Идея хорошая, но работает это хреново, - объяснял мне Фарланд. - Курсов множество, в итоге никто ничего кроме основных не учит. Тебе объяснят твои права и обязанности, будут десять лет пичкать туфтой про нравственные ценности, моральный выбор, долг перед обществом, уважение к чужому мнению и культурам, при этом, не забывая нудить про твою личную свободу и достижения демократии. Расскажут о самом чудесном и непогрешимом государстве в Галактике. Это направлено на воспитание либерального законопослушного члена общества.

- Вы изучаете культуру Зелтроса? - спросила Свельда, услышавшая про чудесные государства.

- Нет, это я про Республику, оплот цивилизации в Галактике, - огорчил её Фарланд.

- А как насчёт того, чтобы изучать естественные науки для дальнейшей учёбы и работы? - спросил я.

- Республика хочет воспитывать идеальных граждан, а не хороших работников. Последнее - дело корпораций. Они финансируют все крупные технические университеты. Или это делают особенно озабоченные этим местные правительства.