— Да, — ответила Точилова. — Я очень давно не была в таких местах.

— Вообще, тут до ужаса провинциально, — проворчал Женя, которого два года тому назад родители по какой-то причине увезли из Санкт-Петербурга. Произнес он это не слишком громко, наверное, чтобы не огорчать Артема.

— Можно задать неосторожный вопрос? — спросил юный полицейский, конкретно ни к кому не обращаясь. — Вы, я смотрю, вроде бы, все вместе… Но не совсем.

— Я поняла этот вопрос, — улыбнулась Диля. — Ольга Викторовна — наш классный руководитель.

Слово «классный» она явно подчеркнула, причем не меньше, чем тремя линиями.

— Да ладно, — не поверил Артем.

Убеждать его никто не стал.

Молодой диджей вдруг решил обратиться к тому, что для него могло уже казаться древней классикой. Ольга же встрепенулась, услышав первые аккорды знакомой песни, пусть даже сильно перемикшированной под «техно».

Ноги сами вынесли ее обратно на танцпол. На нем находилось не так много людей — самые юные посетители клуба не были, видимо, уверены в том, что диджей зарядил правильный трек. Но для Ольги он звучал совершенно правильно и абсолютно верно, потому что донесся прямо из ее студенческих лет — радостных, бесшабашных, отвязных. Повинуясь зажигательному ритму, она тряхнула волосами и принялась двигаться в танце.

Люди потянулись на танцпол. Не исключено, что кого-то зацепило зрелище красиво танцующей в его центре женщины, мягко переступающей длинными ногами в узких брюках и ломко прогибающейся в тонкой талии, следуя тактам музыки. Лучи лазеров ударили в зеркальный шар вращающийся под потолком, упали вниз, прямо на женщину, от чего окружающим казалось, что по ее одежде змеятся маленькие молнии.

Я — женщина, — говорила себе Ольга, самозабвенно отдаваясь мелодии и ритму. Я — молодая, красивая, чувственная, элегантная, сексуальная, азартная, нежная, сумасшедшая, раскованная, загадочная, развратная, ласковая, искушенная, романтичная, страстная, ветреная… Да, я такая. Я хочу быть такой. Я живу для того, чтобы быть такой. Я живу…

Кто-то оказался позади, положил ладони Ольге на талию с боков. Не сбиваясь с ритма, Ольга прикрыла глаза, опустила голову, плавно подняла вверх свои изящные руки. Чужие ладони осмелели, немного прошли вперед. Ольга сменила стиль своего танца, начала вращать талией, словно поощряя непрошенного ухажера. Она запрокинула голову, когда ладони сзади танцующего продвинулись еще немного, готовясь соприкоснуться, закинула руки назад, секунд десять податливо покачала телом, чуть опустилась, приседая… И вдруг ловко и грациозно, поистине кошачьим движением извернулась, освобождаясь от объятий. С торжествующей улыбкой отступила на полтора шага назад и, изображая руками крутящееся колесо, принялась подпевать словам песни.

Парень, обнимавший ее, может быть, слегка и расстроился, но потом тоже заулыбался — ладно, нормально, мы все понимаем… И под упругий ритм оба так и протанцевали вдвоем, лицом к лицу до самой коды, то и дело встречаясь пальцами рук.

— Да вы реально зажигаете! — восхищенно произнес Женя, когда Ольга вернулась к столику — веселая, раскрасневшаяся, с горящими глазами. Остальные тоже смотрели на нее с тем же нескрываемым восхищением. Лариса не удержалась, подняла смартфон и сфотографировала Ольгу, поймав восторг и радость на лице Точиловой, выглядевшей сейчас лет на девятнадцать-двадцать максимум. Теперь Артему хоть сколько доказывай, что она — школьная учительница его соседей по столику, ни за что не поверит. Не бывает таких учителей, скажет.

— Ребята, можно попрошу вас на всякий случай? — спросила Точилова. — Вы потом никому невзначай не проговоритесь, хорошо? А то меня руководство не поймет. Оно, знаете ли, приглядывает за мной.

…Микроавтобус «хендай», урча двигателем, мягко покачивался на неровностях ночной дороги. Притомившиеся после тура выходного дня школьники дремали в удобных креслах: на задний ряд сидений села одна из парочек — Максим с Инной. К ним подсадили в уголок Дилю. Жене с Ларисой достались два передних места рядом с водителем. На среднем ряду одно одиночное место пустовало, двойное же заняли обе женщины. После отправления машины они еще часа полтора тихо о чем-то поговорили, потом Ирина задремала. Во сне она привалилась к Ольге, положив голову ей на плечо. Ольге, сидевшей у окна и глядевшей на призрачную ленту дороги под черным небом, не спалось. В ушах гремела клубная музыка, в глазах вспыхивали разноцветные огни. На губах женщины играла легкая улыбка. Немного усталая, но счастливая.

Возле двери квартиры Ольга остановилась как вкопанная.

— Что случилось? — спросила Ирина.

На крашенной молотковой эмалью металлической панели красовался жирный крест в виде равносторонней буквы «Х», выведенный мелом.

— Чья-то глупая шутка? — последовал новый вопрос.

— Не знаю, — озадаченно произнесла Точилова. Открыв квартиру ключом, она пропустила вперед гостью, затем прошла следом. Знак на двери ей очень не понравился. Она как-то сразу решила, что это — дело рук того маньяка.

— Проходите, — произнесла Ольга. — Ванная налево, кухня прямо. Можете освежиться с дороги, потом сразу позавтракаем.

— Спасибо, — ответила Рощина.

Ольга открыла дверь квартиры изнутри, сфотографировала белый крест. На всякий случай… Чуть позже, когда женщины завтракали приготовленной на скорую руку яичницей, набрала номер Светланы. К счастью, та откликнулась почти через секунду.

— Привет, — сказала она. — Я была уверена, что ты позвонишь… Пока не знаю, что там с Кнехтом. Мне, сама понимаешь, с ходу о таких вещах не докладывают, а задавать вопросы с утра я должна немного другие. Так что прости великодушно, я про тебя помню, и сама сообщу, что с ним и как…