— Да брось… Я же слабая женщина. Как же я могу убить? Так что влезай, не бойся.

— Нет, ты сильная. В тебе есть чисто женская сила, если я хоть что-то в этом понимаю!

Ольге ужасно хотелось знать, что Сергей на самом деле понимает. Чуть раньше, еще когда они ехали в машине, Точилова втихаря щелкнула себя разрядом конденсатора. И ничего не произошло — мозг Сергея был словно «немым». Ольга тогда решила, что всему виной нестабильность ее способностей, но нет — когда они остановились на светофоре, до нее вполне отчетливо донеслись фрагменты мыслей группы молодых людей, торчащих на бровке тротуара возле стоп-линии.

Впрочем, Точилова не сильно расстраивалась. Она и так смогла быстро подстроиться под «стиль» Кнехта, и нельзя сказать, что оказалось трудно. Больше того, это ей даже понравилось — быть ведомой, находиться в определенном подчинении у сильного мужчины… Такого, как он, просто немыслимо представить, например, в женских чулках и в пассивной роли.

Ольга вернулась из душа и, пока Сергей в свою очередь, находился в ванной, прикинула, есть ли смысл продемонстрировать ему что-нибудь из арсенала сексуальных игрушек. И, если да, то когда? Прямо сейчас, чуть позже, или при следующей встрече? У них ведь это первый раз! А сколько еще волнующих эпизодов впереди может оказаться!..

Кнехт расслабленно потянулся. Ольга провела пальцами по его мускулистым плечам, мощной шее… Погладила короткие светлые волосы и… Наткнулась на что-то под тонкой кожей черепа. Сергей заворчал, словно большой пес, мягко убрал руку женщины со своей головы.

— Что-то не так?

— Травма, — все-таки объяснил он нехотя. — Еще на первом курсе универа. Я играл в хоккей, причем неплохо. Может, знаешь нашу городскую команду основного эшелона?

— На слуху, конечно, — проговорила Ольга. — Только я в хоккее… Как бы это сказать помягче…

— Неважно. В общем, я был в юниорском составе этой команды, и мог бы, наверное, потом попасть и во взрослый… Но не сложилось. Однажды на игре я потерял шлем, неудачно упал… И конек одного парня врезался мне в голову. Спорт пришлось забросить. Да меня даже и в армию не взяли, с трудом водительскую медкомиссию прошел. Универ так и не закончил. А на память осталась металлическая пластинка в черепе. Она даже в аэропортах звенит.

— Это сильно тебя беспокоит?

— В общем-то нет. Иногда, конечно бывает не очень приятно… Послушай, а может, сменим тему для разговора?

Ольга согласилась. Они еще долго болтали обо всем на свете; конечно, не слишком много общих тем нашлось у учительницы литературы и недоучившегося инженера-электротехника, но главное-то было не в этом: сейчас они совпали друг с другом на каком-то ином уровне, более высоком, чем интеллектуально-культурный, не говоря уже о бытовом; любовь ударила обоих со всей возможной силой… Плюс та «подпитка», которую Ольга получила от своего скоротечного романа с учеником… Если Лена права, ему сейчас должно быть больно. Но классики тоже правы: в любви каждый может рассчитывать только на себя. Кто это сказал? Маркес? Дюма? Толстой? Ольга не могла вспомнить, да разве это так важно?

Точилову не оставляла мысль о давней травме Сергея. Неужели именно из-за нее она не смогла услышать его мозг? В принципе, какое-то объяснение (вероятно, даже физически обоснованное) напрашивалось: пластинка в черепе оказалась своего рода экраном для ментальных волн, или как они там правильно называются… Было бы неплохо, очень неплохо узнать, какие игры предпочитает Сережа; так-то, конечно, понятно, что он вполне себе «самэц», хотя и достаточно учтив и внимателен… Видно его восхищение, его влюбленные глаза говорят о многом… Может быть он даже как-нибудь приласкает Ольгу самым интимным образом, который только возможен в сексе, но получит ли сам от этого наслаждение? Ольга не любила, когда в постельных делах кто-то начинает переступать через себя — это она всегда чувствовала тонко… Другое дело, что в подобных случаях она сама рисковала остаться без чего-то такого, что ей было просто необходимо…

— Серж…

— Оу…

— Хочешь, посмотреть, что у меня еще есть?

— Это ты о чем?

— Ну так как?

— Покажи, конечно.

Ольга выдвинула нижний ящик комода… Справедливости ради, она недавно провела небольшую инвентаризацию, и основную часть одиозных игрушек переместила в шкаф, за стопку постельного белья.

Сергей заинтересовался. Присмотрелся, воскликнул:

— Слушай, я даже не сомневался, что у тебя что-то подобное должно быть! Это, я так понимаю, все на тот случай, если ты вдруг оказалась вечером одна?

«Догадливый! — про себя усмехнулась Ольга. — Может, не стоило вываливать перед ним свои интимные секреты?»

— Иногда, — веско сказала она, — мужчине можно отдохнуть. А мне бывает мало…

— О, а вот это уже для двоих! — перебил ее Кнехт, увидев угол упаковки, прикрытый какой-то тканью. — Ты практикуешь «тему»?

— Вообще-то нет… Как ты сказал?

— «Тему». Это ведь первейший СМ-атрибут. Покажи, а?

Ольга вынула из шкафа нераспакованную плетку.

— Классная вещь… — произнес Сергей, вертя флоггер в руках. — Ты ее купила просто так, да? Как бы на всякий неожиданный случай?

Поскольку Ольга ничего не стала говорить (у нее перехватило дыхание), то Сергей продолжил:

— Ты знаешь, я ведь и сам не такой уж опытный в «теме». Первый и последний раз занимался ей еще на втором курсе… Давай, попробуем при следующей встрече? Может быть, нам это понравится?..

…Чем отличается роман со взрослым мужчиной от романа со школьником, так это тем, что мужчину можно оставить у себя до утра, а школьника приходится выпроваживать, дабы не свести с ума его родителей. Преимущества первого варианта очевидны. Потому что это так сладко — делить постель даже просто для сна в обнимку с человеком, в которого влюблена… Так здорово просыпаться вместе, обмениваться шутками, беззаботно смеяться… А до выхода на работу очень даже славно успеть разок перепихнуться. Для вящего тонуса.

— Ольга Викторовна, задержитесь на минуту, — вдруг произнесла Музгалова.

— Да, я слушаю вас, — сказала Точилова, оставшись в учительской наедине с Валентиной Васильевной.

Завуч несколько секунд молчала, и Ольга как-то сразу поняла, что это молчание ничего хорошего не предвещает.

— Ольга Викторовна, до меня стала доходить не очень хорошая информация… О вашем поведении. Которое, если можно так выразиться, хоть и не нарушает общественную мораль явно, но уже подошло к той черте, за которой может возникнуть вопрос о совместимости ваших поступков с вашей должностью. Даже не столько должностью, сколько «званием», социальным статусом современного педагога. Особенно в дни, когда укреплению духовной чистоты в стране уделяется так много внимания на всех уровнях…