Остаток дня и большую часть ночи Фенрир провёл в безуспешных попытках найти какое-то объяснение… Луне Лавгуд. А наутро на объяснения стало плевать, в голове засела другая мысль: явится ли «необъяснимая Лавгуд» снова?
Она явилась.
Фенриру только-только выдали обеденную миску традиционных помоев, и он как раз отвлёкся на принятие серьёзного решения «жрать или не жрать», когда в конце коридора опять скрипнула решётчатая дверь, и уже знакомый ему девичий голос мечтательно пропел:
— Благодарю вас, господин надзиратель, вы очень милый!
Фенрир отставил миску и медленно поднялся.
Она появилась в поле его зрения несколько секунд спустя, приветливо улыбнулась, молча достала из притащенной с собой всё той же синей сумки странную штуковину, похожую на небольшую коробку с торчащим из её центра дулом маггловской пушки, повернулась к решётке спиной, направила «дуло» на себя и, кажется, на всю камеру Грейбка, чем-то щёлкнула… И он на мгновение ослеп, а когда проморгался — вокруг стояла вчерашняя глухая тишина.
— Ну вот, — Лавгуд пару секунд задумчиво смотрела в направлении выхода, откуда только что явилась, а потом вновь перевела взгляд на него и несколько смущённо хихикнула. — Наверное, ваш охранник думает, что я совершенно сумасшедшая… Я бы на его месте так и подумала.
— Это что? — Фенрир кивнул на всё ещё сжимаемый тонкими белыми пальцами аппарат.
Она удивлённо, будто бы не сразу поняв, о чём он её спрашивает, перевела взгляд на собственную руку.
— О… Это временной высвечиватель. Его изобрел мой папа, — в голосе появились гордые нотки. — Мы с вами сейчас как бы выпали из времени вокруг. Оно для нас затемнено, замерло. Очень полезная вещь, как мне кажется. Только… — она потёрла кончик носа. — Только мы сейчас стареем, а они — те, кто не попал в объектив — нет. Вы не против?
Он ни гриндилоу не понял в деталях, но суть уловил: Лавгуд остановила время везде, кроме его камеры и куска коридора, в котором находилась сама. Вот оно что… А…
— Сбежать он не поможет, — категорично качнула светловолосой головой девчонка, словно прочитав его мысли. — Как только кто-то из нас коснётся завесы тьмы — она распадётся, — и опять улыбнулась. — Но… пока мы её не трогаем — нас для них нет, а их нет для нас.
Надежда сдохла, не успев родиться. Грейбек выругался сквозь зубы и, вернувшись к нарам, вновь взялся за миску:
— Пожрать принесла? — на всякий случай уточнил он, уже направившись к канализационному отверстию в полу.
— Поесть, — поправила она и, положив «высвечиватель» на пол, принялась доставать уже знакомый Грейбеку котелок.
Местный «обед» тут же отправился туда, где ему было самое место, а Фенрир на какое-то время выпал из реальности… той, что уже выпала из времени.
— Ладно… — когда от куска нежнейшей вырезки не осталось ничего, кроме запаха на пальцах и губах, он наконец вспомнил о присутствии Лавгуд и решил, что пора поговорить. — Рассказывай.
Она всё ещё, точно зачарованная, рассматривала его и, кажется, не сразу поняла, что с ней заговорили.
— Рассказывать? — тихо переспросила она и с видимым трудом оторвала расфокусированный взгляд своих туманных глаз от его рта. — Что?
Он раздражённо рыкнул. Не любил Фенрир Грейбек вести беседы, не умел объяснять…
— Какого ты ко мне шастаешь, рассказывай, — с трудом сформулировал он. — Зверя… до полнолуния не получишь.
— Я знаю, — она улыбнулась и, достав из сумки что-то напоминающее шерстяной плед, расстелила на полу у решётки. — Но мы можем пока познакомиться друг с другом.
Он хмурился, глядя, как она усаживается на приготовленную подстилку, подбирает под себя тощие ноги и тщательно разглаживает многочисленные складки на юбке.
— Приручаешь, что ли? — вдруг дошло до него… И он расхохотался. — Приручаешь! Дурёха… Кто тебя надоумил-то?
Она терпеливо дождалась, когда он немного успокоится, а потом вздохнула:
— Вовсе нет. Хочу узнать вас. И чтобы вы узнали меня. Разве это плохо?
— Бесполезно, — отрезал Грейбек и, тоже усевшись на пол, привалился плечом к решётке. — Без аконитки всё равно сожру. Да и с ней…
— Профессор Скамандер говорит, что быть кем-то съеденным — не самая плохая смерть, — совершенно невозмутимо пожала плечами ненормальная девица. — В ней хотя бы есть смысл… а может, и польза.
— Дурак он — этот твой профессор Скамандер, — припечатал Фенрир.
— Не-е-ет, — заулыбалась она. — Он очень умный! Он известный магозоолог. Я учусь у него…
— Дури набираешься, — согласно кивнул Грейбек. — Его идея — приручить оборотня?
— Не приручить, а сблизиться, — опять поправила она. — Моя. У нас в Хогвартсе был учитель. Профессор Люпин… — Фенрир криво ухмыльнулся, и она понимающе кивнула: — Да, я слышала, что это вы его… обратили.
— А надо было сожрать. Никчёмный получился щенок.
— Вы зря на него наговариваете, — нахмурила она светлые брови. — Мистер Люпин заставил волшебников сомневаться… в необходимости истребления оборотней.
Он фыркнул:
— Меня прям гордость берёт…
— Думаю, я бы тоже гордилась, — отозвалась она.
Грейбек несколько секунд рассматривал девку, пытаясь сообразить: издевается или правда не поняла. Однако улыбка её была такой искренней, а в серых глазах отражалось столько мечтательного лукавства, что ни к какому выводу он так и не пришёл.
— Ну? — рыкнул Фенрир.
Она слегка вздрогнула и тут же кивнула:
— Ну вот… Когда мистер Люпин ещё учился в Хогвартсе, у него было трое друзей. Все они стали анимагами… Чтобы не оставлять его в полнолуние наедине с собой…
Грейбек, ощутив, как под темечком неприятно защекотало от безуспешных попыток найти в её словах логику, перебил этот поток бреда:
— Как это «не оставлять»?
И Лавгуд вдруг счастливо засияла:
— Вот именно, мистер Грейбек! В анимагической форме они могли не бояться заражения…
— Эт понятно, — отмахнулся он, будто от назойливой мухи. — А что ему мешало выпустить им кишки?
— Дружба, — обронила она и закусила губу.
Он долго вглядывался в её лицо. Безумие безумием, но всему должен быть предел! А Лавгуд… Лавгуд беспредельничала.
— Тебя наебали, — наконец выдал он свой вердикт.
Она отрицательно мотнула головой, не соглашаясь, однако оборвала спор обезоруживающим:
— А давайте проверим.
Грейбек несколько секунд задумчиво хмурился. Это всё было бредом. Полным. Но… Что он терял?
— В полнолуние тебя ко мне не пустят, — привёл он последний довод.
Она радостно заулыбалась, опять полезла в сумку, и вскоре между прутьев прямо ему под нос просунулся свиток с министерской печатью.
— И что там? — Грейбек читал плохо… точнее, узнавал в закорючках разве что собственное имя.
Она удивлённо хлопнула ресницами, но сообразила быстро:
— Это распоряжение за подписью министра Шеклболта. Меня обязаны пропускать к вам в любое время и на тот срок, который мне потребуется. И в полнолуние тоже. А ещё, согласно ему же, исполнение вашего приговора приостановлено до окончания эксперимента… а после окончания дело будет направлено на пересмотр. Правда, чудесно?
Он отобрал у неё бумагу, развернул непослушными пальцами и уставился на непонятные каракули. Его имя и впрямь повторялось в документе несколько раз.
— Почему я? — хрипло выдавил он.
Она слегка пожала плечами и, забрав свиток, отвернулась, чтобы спрятать его обратно в сумку.
— Вы опасный. По-настоящему. Если бы не высвечиватель, нам бы и поговорить толком не дали. Они, надзиратели ваши, вас, знаете, как боятся! В полнолуние нам придётся с ними мириться, высвечиватель-то использовать не получится. Но мы что-нибудь придумаем. Мой папа недавно изобрёл…
Лавгуд приходила ежедневно. Всегда в одно и то же время, всегда со свежим куском баранины, а вскоре стала брать с собой ещё и новые выпуски «Ежедневного пророка», которые читала вслух. За две недели Грейбек настолько привык к её визитам, к её негромкому голосу, к безмятежной улыбке, к восхищенным взглядам, направленным на него, когда он ел, к совершенному отсутствию у неё инстинкта самосохранения… что, когда вместо Луны внезапно явился Скамандер, Фенрир… испугался.
