Стив устроился рядом и обнял Баки одной рукой.

— Где мы живем? — неожиданно спросил тот. — Ну, когда не спасаем мир и не предоставляем Старку свои великолепные тела для живодерских экспериментов?

— В Бруклине. На 21-й авеню.

— Хорошее место, почти на берегу. Давай вернемся домой? Мне тут не нравится. Все на виду, жратва никуда не годится, на меня смотрят так, будто боятся и с удовольствием посадили бы в клетку.

— А если с тобой что-то случится?

— А что, тут все приспособлено для лечения суперсолдат? Скажи, хоть кто-нибудь в этом гребаном будущем знает, как лечить твой насморк?

— У меня не бывает ни насморка, ни астмы, ни венерических заболеваний.

— Последнее особенно ценно, — Баки улыбнулся и провел металлической ладонью по его щеке. — Черт. Все время забываю об этой штуке. Кажется, я теперь знаю, откуда она взялась. При падении руку оторвало совсем, я видел желтую кость и кровь на снегу. Много крови. Я не знал, что у меня столько есть.

— Бак… мне так жаль.

— И мне. Постой. Ты что, думаешь, в этом есть твоя вина? Ты смотришь как тогда, когда разбил любимую вазу миссис Роджерс, Стив.

— Я не удержал тебя. Я даже не искал. Просто поверил, что ты мертв.

— Стив. Любой бы поверил. Ни один нормальный человек не выжил бы. И я сам оттуда упал, если помнишь. И за Золой с тобой сам пошел. Ты что сейчас делаешь? Пытаешься отнять у меня свободу выбора? Взвалить все на себя? Ты хоть немного уважаешь меня?

Стив грустно улыбнулся и провел по щеке Баки ладонью.

— Пегги тоже тогда так сказала. Что ты выбрал сам, и я должен…

— Эта сучка просто мечтала запрыгнуть на твой член. Я ей мешал, как кость в горле. Постой-ка, — Баки ухмыльнулся уголком губ, — да она ведь и запрыгнула. Помню, вернулся мой малыш Стиви на два часа позже, чем совещание закончилось. Глаза безумные, за милю шанелью несет, и спать завалился, как подкошенный. Ну, думаю, заездила его королева Виктория, чтоб ее, Картер.

— Бак.

— Господи, ты краснеешь, — Баки улыбнулся уже по-настоящему. — Одно радует. Картер — старая развалина, если вообще жива еще, а мы с тобой из постели не вылезали почти сутки. Ну, с перерывом на кошмары и душещипательные разговоры. Вот это старость, я понимаю. И хочу домой. Надеюсь, там кровать попрочнее. И прослушку мы с тобой убрали, верно?

— Верно.

— Ай да я, ай да молодец.

— Молодец, — не стал спорить Стив. — Встать сможешь?

— Смогу, конечно, транквилизаторы почти разложились, а так я здоров, как бык. Только воображение еще побаливает.

— У меня тоже.

— Больше ничего тебе не расскажу, мелкий. Что было, то прошло, — Баки попытался встать, но Стив его удержал и, пристально глядя в глаза, попросил:

— Не закрывайся от меня, ладно? Я весь твой, и хочу, чтобы ты тоже был моим до конца.

Баки притянул его за шею и поцеловал.

— Я отдал тебе все, что у меня есть хорошего. А в моей грязи не ковыряйся, не нужно. Мне бы самому как-то это пережить. Я смогу. Я, наверное, уже это сделал — выжил, нашел тебя, добился взаимности.

— Ты сможешь, ты уже смог, но ты не обязан быть один, понимаешь? У тебя есть я.

— Я помню. Просто есть некоторые вещи, о которых не говорят тем, кого любят, особенно, если это взаимно. Кстати, я вспомнил, откуда у тебя такая шикарная задница, — Баки не скрывал, что хочет сменить тему, и Стив ему это позволил. — Ты чуть себя не угробил, Роджерс, а теперь лежишь тут со скорбью всего еврейского народа на лице и ханжески требуешь подробностей превращения меня в чудовище. А сам-то ты мне много про Эрскина и Старка рассказал? Или, скажешь, это была увеселительная прогулка? Для тощего астматика, готового загнуться от простуды четыре раза в год? Ты чуть не отнял у меня себя, даже не спросив, и при этом считаешь, что…

— Ты всегда мастерски валил с больной головы на здоровую, — улыбнулся Стив.

Баки ухмыльнулся в ответ и спросил:

— Ты вообще спал?

— Нет.

— И не ел.

— Угу.

— Мы трахнулись — сколько? Раз двадцать? Потом я хлопнулся в обморок, как девица при виде члена, а ты…

— Вижу, тебе лучше.

— Мне охуитительски… — Баки замер, будто что-то вспомнив, и расплылся в широкой улыбке, — нет, это слово оставим для особых случаев. Здесь оно не подходит. Хоть ты рядом, но мы оба одеты и…

— Тогда было охренетительски, — поправил Стив, тоже улыбаясь. — Если я верно понимаю нюансы, это разная степень превосходной степени прилагательного «хорошо».

Баки присвистнул.

— Молодец, Роджерс, мисс Уолдсон бы тобой гордилась.

— При ней я бы никогда не решился произнести «хорошо» в настолько превосходной степени.

— Как говорила миссис Роджерс, «Джеймс Бьюкенен Барнс, вы дурно влияете на моего мальчика».

— Иногда слишком хорошо.

— Не здесь же, — Баки комично поднял брови и облизал губы. — Поехали? У нас тут много вещей?

— Только твое оружие.

— О! Вот что я хотел бы увидеть почти так же сильно, как тебя без одежды. Свои игрушки.

— Пойдем, покажу.

— И то, и другое?

— Игрушки здесь, остальное — дома.

— Идет. Рота, подъем! Да здравствует Капитан Америка! Да, это я тоже вспомнил. Ну надо же. Я заполучил самого крутого парня в мире, я везунчик.

— Самый крутой достался мне. Увидишь свои игрушки — поймешь.

Стив встал сам и помог подняться Баки. Тот сносно держался на ногах, но все-таки с координацией движений у него было не очень. Стоило им дойти до двери, как на пороге снова появился Тони.

— Эй, я, конечно, все понимаю, но сбегать, едва очухавшись от перенесенного криза…

— Мы едем домой, — сказал Стив, перехватив Баки удобнее.

— Роджерс, это…

— Глупо и безответственно, — подсказал Баки, ухмыляясь. — Все, как я люблю. А вот выставлять свои привязанности напоказ — нет.

— Стив, — Тони устало потер лицо, но проход не освободил, — если твой рободружок загнется, ты придешь бить мне морду и будешь, в принципе, прав, но проблема в том, что мне мое лицо дорого как память о лучших временах, когда я еще не связался с толпой ненормальных, называющих себя Мстителями.

— Говард тоже красиво заливал, — поделился Баки. — Сделал из Стива красавчика, за что мы оба, конечно, благодарны, но риск для жизни рядом с такими сумасшедшими учеными, как Старки, всегда превышает допустимый уровень. Предпочту отлежаться дома, там на меня не будут глазеть и тыкать всякими разными штуковинами, как палкой, чтобы убедиться, что я еще не сдох.

— Когда ты молча прожигал меня взглядом, было лучше, — ответил Тони. — Понятия не имел, что ты знаешь столько слов.

— И это я еще только культурные использую, — растянул губы в фальшивой улыбке Баки. — Понимаешь, тут Стив, у него душа нежная, не принимает грязи, но для тебя я найду пару словечек, подходящих таких. Крепких.

— Бак.

— Ладно, мелкий, давай выбираться. Старк, ты отойдешь или тебя подвинуть?

Тони молча освободил дверной проем, сказав Стиву в спину:

— Я знаю, как работает рука Барнса. Порылся в архивах отца и понял, что к чему.

— Рад за тебя, — отозвался Баки, которого Стив почти тащил к лифту. — Папа бы тобой гордился.

— Энергия Тессеракта, — сделал контрольный выстрел Тони. — Лучшая технология ГИДРЫ.

— Это такая синяя хрень? — Баки неловко развернулся, едва устояв на ногах. Стив его подхватил. — Стив, ты помнишь те пули, от которых люди просто исчезали? Дум-Думу очень нравились. В Аззано такого добра навалом было.

— Я буду ждать в конференц-зале жилого этажа через час, — сказал Тони. — Приведите себя в порядок, позавтракайте и приходите. Будем разбираться, — никаких экспериментов, — Тони примирительно поднял ладони, увидев выражение лица Стива. — Забиться в свою бруклинскую нору вы всегда успеете.

С этими словами он ушел, но Стив видел, чего ему стоило не сутулиться, не опускать плечи. Тони Старк не любил ошибаться, а ошибаться фатально он любил еще меньше.

========== Часть 20 ==========