— Сильнее, черт, Стив, да не развалюсь я, в конце-то концов!

Баки рычал, зло, жадно извиваясь под ним, на нем, пришпоривал пятками и кусал за плечо. На Стива одна за другой накатывали волны неконтролируемого, жгучего бешенства, какой-то исступленной ярости. Хотелось вбить Баки в стену, сломать им что-то не слишком хрупкое, хотя он только что обещал не делать ему больно, но видит Бог, Баки словно нарывался.

— Трахни меня, — Баки смотрел исподлобья, синие глаза горели, как модные в этом веке светодиоды, расплавляя что-то внутри Стива, сжигая предохранители. — Давай же.

Стив сгреб Баки за задницу, натянул на себя до упора, рывком сдернул с подоконника и шагнул к стене. Хотелось зажать его, оставить минимум места, чтобы не вздохнуть, и дать Баки то, чего он хочет. Чего оба они хотят.

— Да, черт, да, Стиви, — Баки обвился вокруг, как стальная змея, сильный и тяжелый, обжигающе горячий и тесный внутри, блестящий от пота, красивый. — Еще.

Стив вжал его в стену и принялся тяжело, размашисто вбиваться снизу вверх, до упора, до хрипа. Пот заливал глаза, все мышцы вздулись от напряжения, поясница ныла, но остановиться было невозможно, немыслимо, не тогда, когда Баки ощущается так остро, полно, невозможно близко. Ощущается, как часть Стива. Самая откровенная, горячая его часть.

Баки на выдохе говорил ужасные вещи. Что-то о молоте Тора и паровых катках, племенных жеребцах и поршнях в двигателе внутреннего сгорания. Стив уже не слышал. Кровь грохотала в ушах, как океан в шторм, под веками расцветали алые пятна, а все тело напряглось до последнего предела, сжалось, как пружина, чтобы распрямиться, загудеть от выпускаемой мощи и едва не проломить Баки стену. Он кончил так сильно, что едва устоял на ногах, все еще удерживая Баки, продолжая вбиваться в него.

— Стив… Господи…

Руки у них обоих были заняты, и Баки извивался, пытаясь потереться перевозбужденным членом о живот Стива, но этого было ничтожно мало.

— Сейчас, — Стив кинул на подоконник чистое кухонное полотенце и усадил на него Баки, осторожно выскользнул из него и упал на колени. Он не задумывался над тем, что делает. Могучий инстинкт, засевший где-то глубоко в подкорке, вел его, не давая смутиться или передумать. Он широко лизнул Баки от самой пульсирующей приоткрытой задницы до корня члена, обвел языком поджавшиеся яйца и провел губами по стволу.

— Скажешь, если что не так, — хрипло попросил он и вобрал член Баки до середины, одновременно скользнув внутрь горячей скользкой задницы двумя пальцами. Баки закричал — сорвано, дико, схватил Стива за волосы и подал бедрами вверх, забыв, похоже, обо всем на свете. Собственная сперма текла по пальцам Стива, по предплечью, Баки внутри сладко ритмично сжимался, а его член трахал так глубоко, так правильно, что Стив почувствовал, что снова возбуждается.

Баки уперся затылком в оконную раму, в последний раз дернул бедрами, натягивая рот Стива на свой член, и сжался на его пальцах особенно туго. Горло обожгло соленым, терпким, потекло по подбородку, но пальцы Баки, прочно вплетенные в волосы, держали крепко. Наконец, выдохнув, он разжал хватку.

— О, Боже, — тихо произнес он, глядя, как Стив целует внутреннюю поверхность его бедра, размазывает по ней сперму и снова слизывает ее, глядя на Баки снизу вверх. — Это самое возбуждающее, что я видел в жизни, а видел я немало. Не хочу знать, где ты такому научился.

— Я умею читать, — Стив поднялся с колен, и его вновь затвердевший член призывно качнулся из стороны в сторону. — Завтрак?

— Подождет, — заворожено произнес Баки и потянулся к нему. — Вот теперь в спальню. Ну, или хотя бы в гостиную на диван. Чертов Подоконник наверняка отпечатался у меня на заднице, да и стекло я чуть не разбил.

У Стива это проскочило перед глазами, и бить Тони сразу расхотелось. Баки прижимался сзади, твердый, горячий, за него Стив был готов идти против всего мира, если потребуется. Но сейчас ему вполне по силам сдержаться. И сдержать Баки.

Он отошел к кофемашине и нажал кнопку «эспрессо». Улучшенная Старком кофеварка утробно загудела, послышался шорох смалываемых зерен, и Стив попытался окончательно взять себя в руки. Он не может рисковать командой, ее целостностью только из-за того, что Тони неймется. Тони всегда был таким, он по-своему прав, но Баки пришел к нему, к Стиву, Баки взял на себя уйму грязной работы для Фьюри, чтобы остаться рядом, и Стив не может вернуть его в застенки, теперь уже не ГИДРЫ, а ЩИТа. Бывшего ЩИТа. Он не позволит снова экспериментировать с ним, разбирать на составные части, как какую-то супервинтовку, чтобы понять, как та работает. Даже если придется послать к черту Тони, Фьюри и всех остальных. Он больше не выберет мифическое общее благо в ущерб благу Баки, да и своему собственному, если разобраться.

Из Мстителей придется уйти, Тони не успокоится, пока не загонит их с Баки в угол. Этого нельзя допустить. Черт, отчего все так сложно? Отчего Тони напоминает Говарда в самом страшном — в любви к экспериментам на людях? Себя Стиву было не жаль, в конце концов, от эксперимента Говарда и Эрскина он только выиграл, но Баки он им не отдаст, даже если…

— Эй, мелкий, — Баки, ухмыляющийся, живой Баки был рядом, положил руку на плечо и понизил голос до интимного едва слышного шепота. — О, кофе, спасибо. И подоконник есть. Не с большой буквы, но для кофе сойдет. А я бы посмотрел, как бы ты врезал Старку.

— И я бы врезал.

— Знаю. И пожалел бы уже через секунду, потому что в какой-то мере он прав, верно?

— Нет.

— Стиви, врать ты не умеешь. Много чего умеешь, а это — нет.

— Никто больше не будет тебя разбирать, как технику читаури, чтобы понять, как ты работаешь, Бак.

— И ты уверен, что моя рука не придушит тебя ночью, если ГИДРА вдруг — на всякий случай — встроила в нее какой-нибудь блок управления?

— Уверен.

— Хм.

— Уверен, что смогу с этим справиться.

— А я хочу, чтобы тебе не пришлось с этим справляться.

Стив посмотрел на него исподлобья.

— Мы можем уйти из Мстителей, уехать.

— На необитаемый остров? Спасать популяцию каких-нибудь редких обезьян?

— Баки.

— Ты вроде не любитель уходить от решения проблем? Так в чем дело?

— В том, что ты мой, Баки. И я не хочу потерять тебя снова, если Тони…

— А кто говорит о Тони? — Баки устроился на подоконнике и обезоруживающе улыбнулся. — В этом веке гениальность — не такая уж большая редкость. И уж тем более она не является прерогативой Старка.

Стив смотрел на него, ожидая продолжения, и Баки действительно продолжил:

— Нам нужны люди, говорящие на одном со Старком языке, но не прогибающиеся под него. Возлюбленная Джейн и этот странный джентльмен, о котором вечно рассказывает Тор, например.

— Джейн— астрофизик.

— Главное, чтобы она понимала ту заумь, которую несет Старк. Потом, есть еще Беннер. И тот парень, что латал меня с тех пор, как я ушел из ГИДРЫ.

— Тот, которому ты приставлял дуло к виску? Думаешь, он согласится?

— Дуло понадобилось только в первый раз, потом хватало денег, — Баки ухмыльнулся и залпом допил кофе. — Он смышленый малый и ненавидит Старка, уж не знаю, за что. Еще я позвоню Ксавьеру, если Тони задумает гадость, тот поймет. А Логан открутит ему голову.

— Я и сам могу кому угодно голову за тебя открутить, Бак.

— Зачем тебе лишний раз… пачкаться?

— Бак, — Стив подошел вплотную к нему и упорно искал его взгляд, — посмотри на меня.

— Смотрю.

— Я за тебя горло перегрызу. Так было всегда — веришь?

— Верю.

— Так вот тогда не приплетай сюда Логана. Он хороший малый, и боец отличный, но заботиться о твоей безопасности — моя обязанность. Добровольная и приятная, что бы ты там ни думал.

— Отойди на два шага назад, пока я не сделал с тобой что-нибудь эдакое на глазах у ошарашенной публики.

Стив, усмехнувшись, отошел к столу и принялся заваривать себе чай, обдумывая, как лучше осуществить то, о чем говорил Баки.