Сирожа знал чьи это шаги и постоянно старался как бы невзначай пересечься с их хозяйкой до сих пор, так и не дождавшись от неё взаимности. Тем не менее, зная, что упорство - это гарант результата, он поспешил к двери.

Залихватски распахнув входную дверь, качок практически строевым шагом вышел в коридор, готовый к очередному раунду обмена любезностями с симпатичной соседкой, на которую у него, естественно, были виды.

В коридоре в этот момент с тем же успехом мог разорваться фугас, мгновенно убив Сирожу, соседку и её нового хахаля. Его опять кто-то опередил. И чем он лучше его? Какой-то коротышка, ничего выдающего и одет не как богатей. Улыбка моментально сошла с лица, превратив то в траурную маску, но раз уж он вышел из квартиры, то решил не отступать и преодолеть проклятый коридор.

- "А ну как это её брат? Может он вообще её голубая подружка?" - Тешил себя надеждами качок. - "Ну точно голубой, вон какая морда, бритая..."

Чем больше сокращалась дистанция между новообразованной парочкой, тем мрачнее становился Сирожа. Этот гад, обнимая её за талию, явно наговаривал на ухо какие-то пошлости, что тем не менее её не смущало, а даже веселило. Качок мгновенно возненавидел этого человека.

- Привет, Сирожа. - Защебетала соседка.

- Здравствуй. - Ответил он без энтузиазма, переведя тяжёлый взгляд на соперника.

Заметив это, соседка решила представить кавалера своему соседу, ведь в перспективе он мог стать и его соседом.

- А это, Андрей.

Обидчик, глядя в глаза качку снизу-вверх, протянул руку и ухмыляясь словно жертва инсульта обнажил зубы.

- Очень приятно, Серуня.

- Сирожа. - Сухо поправил качок.

- Извините, я не нарочно. - Парировал хахаль, сверля качка голубыми глазами всё ещё пожимая руку.

Сироже стало не по себе. Проклиная свой не конфликтный характер, он решил ретироваться. Промямлив что-то нечленораздельное похожее на прощание, вырвал руку и не дождавшись ответа, заковылял на выход.

- "Сучка, когда-нибудь я затанцую тебя до смерти!" - Думал он, покидая коридор.

Улица встретила качка как обычно: растрескавшийся асфальт, прохожие, автомобили. День не задался. Случись ещё какая-нибудь неприятность и Сирожа переполненный негативом коллапсирует в крохотную чёрную точку и не произойдёт ровным счётом ничего.

Идти было некуда, его никто никуда не приглашал. Стоять у подъезда не хотелось, домой возвращаться тоже.

На некотором удалении виднелся пустырь с заброшенной стройкой, когда-то грозящей перерасти в архитектурное безобразие. Но очередной кризис, броском через бедро опрокинув строительную отрасль экономики, пресёк появление "шедевра" в зародыше.

Устроить успокаивающую пешую прогулку к пустырю казалось заманчивой идеей. Сирожа отправился в путь, но пройдя всего несколько десятков метров, встал как вкопанный. Пустырь всё ещё был далеко, а его уже начинала терзать одышка. Посчитав прогулку состоявшейся, он решил вернуться домой.

Качок. В тренажёрном зале он оперировал сотнями килограмм стали, ему не было равных! Неофиты с восхищением смотрели, как жирненький атлант поднимает над головой тяжеленную, словно небесный свод, штангу и низвергает к ногам, заставляя пол и твердь земную под ним, содрогаться. Впечатлительные барышни пугались и роняли свои микроскопические гантельки на гимнастические коврики, старожилы зала одобрительно похлопывали по плечу.

Обладая огромной физической силой, кардио-нагрузок он не любил, стараясь даже лишний раз не ускоряться. К бегу качок вообще относился как к акту вынужденного героизма.

Сейчас же Сирожа задыхаясь поднимался по ступенькам к себе на этаж. Коридор был пройден без лишних сантиментов. Качок должен был подготовиться, в краткосрочной перспективе предстояли великие свершения. Стратегия борьбы за сердце не понимающей намёков и неуверенных ухаживаний соседки теперь грозила стать провальной. Новый ухажёр представлялся серьёзным оппонентом. И теперь, единственно верным решением, как казалось, было избавиться от наглеца, как от трупа.

Глава 5. Посвящается упорствующим.

Двухместная палата в районной больнице успокаивала своей ухоженностью. Все предметы вплоть до уток были расставлены как по линейке, на поверхностях не было ни пылинки. Неизвестный педант не оставил повода для возмущений. Однако, несмотря на все старания персонала, дух лечебного заведения оставался неизменным, во всей больнице пахло смертью.

Каждый день здесь кто-то умирал, реже рождался, некоторые даже выздоравливали и покидали это жуткое место, единицы торчали здесь месяцами. Всех их объединяли сопутствующие пребыванию в колыбели здравоохранения страдания, не свои так чужие, как в случае с новоприбывшими в мир беззубыми человечками.

С того момента, как узбека на перекрёстке сбил автомобиль, прошло четыре дня. Всё это время он страдал, не столько от боли физической, анальгезирующие препараты прекрасно справлялись со своей задачей, сколько от соседства с мужчиной средних лет, умирающим от цирроза печени. Придя в сознание спустя сутки после погони, первое, что он увидел вслед за потолком, был почти мёртвый человек.

По палате распространялся крайне неприятный запах. Даже не запах, а невыносимая вонь. Узбек хотел было встать и, хотя бы просто выйти из помещения, подальше от смрада, но обнаружил, что надёжно зафиксирован на койке. Как ему объяснили позже, дабы избежать повторных попыток суицида. Увещевания о том, что он спасался от полоумной старухи и случайно был сбит автомобилем, эффекта не возымели. Деваться было некуда, оставалось только терпеть.

Несчастный сосед бредил. Периодически его навещали сотрудники больницы с тем, чтобы омыть или же просто проверить, не преставился ли пациент. Каждый раз узбек шепелявя просил перевода в отдельную палату, но получал отказ, мотивированный отсутствием свободных мест.

- "Это какой-то заговор!" - Думал он.

Сначала констебль отказал подвезти до дома, и он оказался здесь, теперь врачи и медсёстры. Узбек с ужасом перебирал в голове варианты развития событий, и так, в ожидании беды, прошёл первый день.

Следующей же ночью он проснулся от пронзительного крика соседа. Минуту спустя. в палату не спеша вплыла дежурная медсестра и констатировала, что "Почти уже вот-вот", и попросив немного потерпеть, оставила узбека наблюдать неизбежное.

Мужчина истошно кричал почти час и наконец умолк, посреди ночи вновь пришла медсестра, заявив, что тот впал в кому и можно продолжать спать дальше, ушла.

До утра узбек так и не сомкнул глаз. Мысль о соседстве в одном помещении ночью с покойником, без возможности убежать, прогоняла сон. Раньше он боялся только потери работы и делал всё, чтобы этого не произошло. Его меленький и уютный мирок как настоящий укрепрайон, способный выдержать продолжительную осаду, был незыблем ровно до тех пор, пока к штурму не приступил жирный извращенец. Теперь он боялся абсолютно всего, что выходило за рамки размеренной и спокойной жизни.

К полудню следующего дня страдалец всё же испустил дух и его увезли из палаты. Узбек искренне жалел соседа, но был так же искренне был рад, что наконец остался один, даже ремни, мешающие встать с надоевшей койки, отошли на второй план. Позже его навестил крайне косноязычный психолог из социального центра. Он выяснял, почему узбек бросился под автомобиль, внимательно, но с печатью скепсиса на лице выслушал рассказ о насильственном бритье и странной пенсионерке. Делая пометки в анкете, задавал вопросы, не имеющие никакого отношения к происшедшему. Наконец, широко улыбаясь и доверительно заглядывая в глаза, прочитал длинную лекцию о том, что всё ещё впереди, ничего не потеряно и борода отрастёт, после чего удалился с угрозой зайти позже. Узбек даже подумал, что над ним нарочно издеваются, что через секунду стена отъедет в сторону, выскочит ведущий какой-нибудь глупой телепередачи на пару с оператором, вручит букет цветов и поздравит с участием. Измученный узбек не стал дёргать судьбу за хвост и решил выспаться, пока к нему не подселили ещё кого-нибудь.