Его противник, видимо решив, что от его мастерства и удачи в бою зависит судьба всего рода и, в случае победы, нежданные гости уберутся восвояси, с диким ревом ринулся вперед. Седовласый рассчитал свои шансы и использовал свое единственное, казавшееся ему преимущество, а именно, силу. Но Торлаф был гораздо более опытным воином. Клинок вождя ударил о его щит вскользь и не достиг особого успеха, отлетел в сторону. В этот момент сам ярл с силой рубанул горизонтальным ударом в кромку вражеского щита, отбрасывая его из защитной позиции. Враг на секунду потерял равновесие и оказался с разлетевшимися в разные стороны руками: права с мечом еще не завершила оборота и ушла далеко вправо вниз, а левая, держащая щит ушла влево и вверх, открывая живот. Торлаф послал руку с клинком в глубокий выпад, воспользовавшись хорошим моментом закончить поединок одним ударом. Острие, словно жало нашло свою цель, воткнувшись глубоко в тело несчастного вождя. Не спасли кожаные доспехи, слишком силен и точен был колющий удар. Хрип вырвался из глотки раненного, следом кровь хлынула горлом, руки опали вниз и седовласый рухнул на колени. Сзади раздался победный рев, и воины Торлафа ринулись добивать в конец перепуганных и ошалевших местных. Все было кончено быстро. Звуки битвы стихли. Теперь их сменили детские крики, вой матерей и жен, плач юных дев. Столь привычная для ярла песня победы.

Торлаф снял с головы шлем и осмотрелся. Его люди добивали местных раненных мужчин, ходили между телами, осматривали их, поднимали своих. Раненных среди хирдманов было мало, да и раны не страшные, скорее всего, все выживут. Погибло только четверо, один на приступе получил стрелу в горло. Еще трое погибли в схватке у ворот. Хирдманы постепенно расходились по жилищам в поисках поживы и тех мужчин, кто мог там прятаться. Мужчины - трэли им были не нужны. Слишком далеко было плавание. Что до женщин, то это, зависело от того, полюбятся ли они северным воинам и решат ли они их оставить при себе, решат забрать с сотой, убить или отпустить.

- Ярл! - Раздалось откуда-то слева из-за построек. - Ярл!

Торлаф, подхватив удобнее опущенные было после битвы меч и щит, поспешил на зов, понимая, что в процессе этого разгула его бы не стали звать без особой необходимости. Он рассчитал верно. Пять его воинов во главе с Олафом стояли у круга камней. Булыжники размером начиная от бычьей головы и до пары обхватов, лежали у подножия, размещенного в их периметре небольшого земляного возвышения, искусственного холма, на котором высился к небу резной идол.

Чур представлял собой резной столб возвышавшийся на два человеческих роста над вершиной насыпи. Узоры, украшающие дерево, выведенные чей-то старательной рукой, представляли собой переплетение змеиных и женских тел. То здесь, то там на людей смотрели проступающие через ветвления плоти глаза с вертикальными зрачками, специально выделенные резчиком черной окраской. Идол был измазан в свежей крови, а у его основания лежало три девичьих тела. У самого подножия небольшого холма, за камнями, стоял облаченный в шкуры сгорбленный старец, держащий за ногу ревущего малыша, которому еще не исполнилось и года. В другой руке шаман сжимал искривленный нож из черного материала, скорее всего каменный. Посаженные глубоко глаза злобно пялились на чужаков, а кривой рот на распев выговаривал речитатив, который разносился громко и четко, заглушая даже громкий рев ребенка.

Воины стояли в нескольких шагах от колдующего шамана, но никто из них не рискнул приблизиться и покончить с происходящим одним ударом клинка.

Ярл был воином и закаленным в боях человеком. Он видел за свою жизнь много крови и смертей, он убивал множество врагов. Он, не задумываясь бы убил и безоружного и девушку и даже ребенка. Но эта картина, по какой-то причине, отразилась в его душе отвращением и гневом.

Проклятый шаман задабривал своих мерзких змееподобных богов кровью человеческих жертв и неизвестно, чем это грозит ярлу и его братьям по оружию. Всем известно, что кровь невинных дев и младенцев, приносимая в жертву, это не водица, пролитая на землю и не мед, выпитый во славу богов. Древняя и могучая сила кроится в крови людской, которой стоит опасаться. Шаман знал, что его роду осталось не долго и приложил все возможные усилия, для того, чтобы покарать незваных гостей. Навести на них беду, призывая своих богов, открывая им дверь в этот мир кровью жертв, указывая на врагов заклятиями и наговорами.

Рука ярла сама метнулась к небольшому метательному топору, висящему на поясе. Он не знал промаха и вот уже почти отправил добрую сталь в свой смертоносный полет, как вдруг кто-то толкнул его. Топор улетел далеко влево, а ярл резко развернулся, готовясь нанести удар и задержался всего на доли секунды, осознав, что толкнул его откуда-то появившийся рядом Скальд.

Кулак врезался тому в лицо, и незадачливый певец и сказитель отлетел, рухнув в грязь.

- Тварь, ты что творишь! - Заорал Торлаф - песье дерьмо, ублюдок!

Скальд пытался встать, и что-то ответить, но разъяренный ярл и не думал слушать. В три шага он подошел к нему и обрушил свой кулак тому на голову. Затем нанес еще три удара ногой, после чего Скальд перестал пытаться подняться, свернулся на земле и лишь хрипел что-то бессвязное.

Выпустив свой гнев, Ярл обернулся и понял, что с шаманом уже покончено. Брат Олаф зарубил его, но тот сделал свое дело. Шаман успел перерезать младенцу горло, буквально за секунду до того, как клинок пробил ему грудь. Теперь два тела - сгорбленного старика и совсем еще малого ребенка, истекая кровью, упали на землю.

- Шаман мог знать. - Прохрипел Скальд, пытаясь подняться.

Ярл врезал ему еще раз ногой, плюнул на спину и крикнул:

- Связать этого ублюдка, - а помедлив немного добавил - искать рог! Допросить женщин. У местного вождя должна быть жена, возможно дочери. Я не видел рядом с ним сражающихся сыновей, думаю, все же, у него была дочь. Собрать всех живых у ворот!

Злость накатывала на него волнами, от чего голос разносился над всем поселением и уже начавшие грабеж хирдманы поспешили выполнить приказ своего предводителя.

- Брат. - Олаф подошел и взял Ярла за плечо. - Отойдем.

- Свалите и сожгите идол. - Проговорил Торлаф, уже менее злобным голосом отдавая очередной приказ стоящим рядом воинам, те лишь на секунду засомневавшись, отправились исполнять его поручение. Боги, конечно, могли прогневаться за такое деяние и покарать, но ослушавшись ярла, точно навлечешь на себя страшную беду. Скальд перевернулся на спину, валясь в грязи и смотрел на них. Ярлу показалось, что на лице его играет какая-то странная ухмылка.

- Брат, - отведя его в сторону, проговорил Олаф. - Ты видел этих людей? Они не похожи на богатых, добычи мало, они не могли ее закопать. У них почти не было мечей, только топоры да копья, да и те, не все с железными наконечниками. У них не было броней. На их телах нет золотых медальонов в их волосах нет серебряных нитей. Они бедны.

- И? - Ярл начинал понимать куда клонит его брат, но хотел услышать от него то, что у самого вертелось на языке.

- Я не думаю, что у них был рог изобилия. Мы ошиблись.

Их глаза встретились. Понимание того, что это был простой, пускай и удачный вик, но не вик, о котором сложат славные песни, тяготило Торлафа.

- Возможно... - Начал он.

- Возможно они что-то прячут - кивнул Олаф, не дав ярлу договорить - возможно, в словах скальда есть доля смысла, хотя это не значит, что он имел право проявить неуважение к тебе.

- Возможно, - Торлаф сделал короткую паузу, - давай спросим тех, кто остался в живых. Я приказал собрать женщин.

- Да, ты верно говоришь, брат мой. Даже, если рога здесь нет, это все равно, славный вик. - Олаф хлопнул Тормунда по плечу. - Славный вик.

Они помолчали.

- Что будем делать с этим? - Олаф махнул рукой на Скальда, которого связав, волочили к воротам два воина.

- Он действительно в чем-то прав. - Улыбнулся Торлаф, ярость и злоба покинули его. - Но он толкнул меня. Это не может остаться безнаказанным.