– Так что? Понравились подарки?

Вот теперь Саше вдруг стало страшно. Он неконтролируем. Кажется, может сделать что угодно, ударить, крикнуть, придушить, что угодно. Даже спиной она чувствовала гневный взгляд, о том холоде, который девушка ощутила, лишь вернувшись в комнату, Саша друг забыла – от перекрывающего пути бегства тела исходил жар.

– Да.

– Отлично, – зрачки будто сверкнули гневом. – Я надеюсь, ты его отблагодарила за такую щедрость? Или ваши отношения еще не так серьезны?

Горячее дыхание Саша чувствовала на виске, повернуться же – боялась больше смерти. В голове билась прописная истина – смотреть в глаза, значит, принимать вызов, а сейчас он ее пугал по-настоящему и сильно, больше, чем тогда с осколком. Тогда хоть была понятна причина, а теперь… Неужели какие-то шампуни заставили мужчину так взбеситься?

– Почему молчим? А, Саша? Наконец-то нечего сказать? Может, тогда поговорим о твоих родителях и господине Шутове? Кто снял деньги с твоего счета? Папа, мама или другой дяденька? Или может ты сделала это сама? А?

В ответ – звенящая тишина, черт, девочка, скажи хоть что-то, иначе…

– О каком счете идет речь? Я же уже говорила, что у меня нет никакого… – закончить ей не дали, резко развернули, поддели подбородок, запрокидывая голову, смотреть в эти глаза сейчас было особенно страшно, не только страшно, странно…

– А я ведь предупреждал, малышка, что твое вранье добром не кончится. Артема звать мне лень, так что уж прости, придется довольствоваться тем, что есть.

И прежде, чем Саша успела понять, что это значит, Самарский наклонился, накрывая ее губы своими.

Девушка попыталась отвернуться, но где там – напор только усилился, кожу покрыли мурашки. Не увенчались успехом попытки увернуться ни во второй, ни в третий раз, оттолкнуть руками тоже не удалось, а прекратить этот поцелуй очень хотелось. Так ее не целовали ни разу, слишком жестко, слишком запредельно страстно, он, видимо, и правда был очень зол, если так целует, то как бы бил…

Не отрываясь от измученных губ, Яр отпустил ручку двери, чтобы сделать то, что хотел с того самого момента, как Саша показалась в проеме – почувствовать, правда ли кожа и на ощупь такая же мягкая, как кажется, горячая ладонь легла на бедро, подтягивая полотенце выше.

Девушка этот жест ощутила, ощутила и начала сопротивляться еще больше. Одно дело – попытка унизить жестким поцелуем, и совсем другое то, что он делает теперь, она избегала подобного достаточно долго совсем не для того, чтобы сейчас…

– Черт… – вибрацию в кармане почувствовала даже Саша, так тесно Яр зажал ее между дверью и собственным телом, а потом заиграла мелодия.

Он резко отступил, опять впуская между ними холод, достал аппарат из кармана, а потом… Не сказав ни слова, даже не посмотрев на жадно хватающую воздух раскрасневшуюся Сашу, вышел, хлопнув дверью.

Все так же чувствуя, как тело пробивает мелкая дрожь, Саша соскользнула на пол, ноги отказались ее держать. Закрыв лицо руками, она попыталась выровнять дыхание, это сейчас самое главное. Нельзя паниковать, нельзя нервничать, нельзя думать о том, что он вернется, и о том, какая муха его укусила. И выбросить к чертовой бабушке эти Артемовы подачки, если они настолько бесят хозяина ситуации.

Саша понятия не имела, чей звонок помог ей, но готова была этого человека сейчас расцеловать… Хотя нет, стоило снова подумать о поцелуе, как руки начали непроизвольно трястись.

Яр вылетел из комнаты как пробка, чуть не забыв замкнуть злосчастную дверь. Черт, он даже не думал, что может так взбеситься, причем практически на ровном месте… Он ведь потерял контроль, если бы не звонок… Телефон продолжал разрываться.

– Да, – получилось слишком резко, наверное. – Прости, да…

– Прям так и сказал, что он друг семьи, и спросил где Алекс?

– Да.

– А ты..?

– А я убежала. Он был странный, Гена. Очень. Улыбался, как самый настоящий маньяк… – Алиса вспомнила встретившегося в парке сумасшедшего и ее передернуло.

После того злосчастного дня, идя по улицам, она то и дело оборачивалась, боясь встретиться с мужчиной снова. Непонятно чем именно, но он хорошенько ее испугал. А ведь даже не пошел следом, дал спокойно смыться.

– А как он выглядел? Может, я узнаю…

– Обычно. Лет пятьдесят, может чуть больше или меньше. Не толстый, не худой, кажется, лысина есть. Я уже не вспомню. Но вот глаза – странные, он, правда, маньяка напоминал, Гена, я не выдумываю!

– Я тебе верю, успокойся, – Гена открыл дверь машины, приглашая девушку сесть, они встретились у офиса, чтобы не терять время, он решил подвести Алису домой, а по пути выслушать, в чем же причина такой срочной встречи.

– Кто это мог быть? – Гена захлопнул дверцу, оставив на некоторое время ее в машине одну.

– Не знаю, – мужчина обошел машину, сел, – может какой-то ухажер неудачливый? Видел вас вместе, а тут решил подкатить, непонятно только к Алекс или к тебе.

– Может… – Алиса вздохнула, она уже передумала сотню вариантов, и этот у нее тоже возникал.

– Или действительно какой-то друг семьи.

– Саша никогда меня ни с кем не знакомила, такое бы я запомнила. Я вообще теперь понимаю, что знаю о ней намного меньше, чем должна подруга.

– Это Алекс, – Гена вырулил со стоянки, резко нажал на газ, – ладно, пока что можешь выбросить из головы этого друга, если появится снова – звони, а так мы о нем все равно ничего не узнаем. Пока есть дела поважней.

– Какие?

– Получилось засечь телефон Алекс. Он появился и почти сразу пропал, но нам хватило. Его активировали в Париже.

– Вы нашли, где именно? С ней все хорошо?

– Нет… – машина остановилась на светофоре, – в смысле не нашли. Это наверняка была не она, но это хоть какая-то зацепка.

– Слабенькая.

– Ну, уж простите, какая есть.

– Честно, я не понимаю вас, – Алиса не была настроена ругаться, только мысленно задала те вопросы, которые озвучить не решалась: «она ведь не просто пропала? Ее выкрали? А раз выкрали, то не могли не предъявить условия. А раз предъявили, так что же вы тянете?»

Перебирая вопросы в уме, девушка молчала, озвучить их храбрости не хватило, даже не храбрости… не было смысла – Гена все равно не ответит.

Мужчина заехал во двор ее дома, храня молчания, заглушил мотор и лишь потом повернулся:

– Ты слишком много думаешь, Алиса, это опасно, – он не собирался угрожать, просто ответа на ее вопрос у него не было, а что-то сказать было надо.

– Чего они хотят?

– Это связано с бизнесом.

– Да я уж как-то поняла, что с бизнесом, почему Титов тянет?

Гена бессильно опустил голову на руль.

– Я не знаю, Алиса. Не знаю. Ему дали две недели, они еще не прошли. Понятия не имею, чего он ждет, но он никого не слушает. Закрывается в кабинете, рычит и раздает указания. Тема Саши – табу. Поверь, я пытаюсь, постоянно пытаюсь, но он, похоже, совсем с катушек слетел, талдычит только об этом тендере, как сумасшедший. Может твой мужик в парке – это и был Титов? Нет? Главная отличительная черта на лицо – маньячья рожа.

Алиса нервно засмеялась над злой шуткой.

– Гена, если ты что-то уз…

– Помню, иди.

Девушка кивнула, выбралась из машины, но прежде чем захлопнуть дверь, решила все же кое-что сказать:

– Помнишь, я тогда сказала, что мне стыдно за нас перед Алекс? Мне, правда, стыдно, но знаешь, что я думаю? Она нас простит. Она лучшая, вернется и простит.

Гена понятия не имел, почему именно сейчас Алиса решила это сказать, может, почувствовала, что подбодрить нужно его, или пыталась подбодрить себя, но он почему-то поверил.

– Спасибо. И перестань гулять в парках в одиночку, хотя бы на время.

Дверь захлопнулась, машина рванула с места.

Сойдя с траппа самолета, Ярослав поежившись от порыва холодного ветра, дома осень пришла раньше, чем в далекой Франции. У выхода из терминала его уже ждала машина, готовая умчать в любую точку города, и чем быстрее, тем лучше.