Пайнс любил свою новую семью, свой новый дом, свои ноги. Он любил дышать, бегать, танцевать, спать на мягких одеялах и ходить в теплой одежде. Диппер также любил петь, забираясь изредка на крышу дома или уходя к морю. Петь вблизи с водой вскоре стало страшно, потому что он боялся призвать к берегу других морских существ. Тетушки так и не рассказали всех тайн русалочьего дара, поэтому, при первом же подозрительном всплеске воды, шатен прекратил свои прогулки к морю. Семье нравилось пение их приемного сына, они любили засыпать, когда Диппер сидит на крыше, исполняя свою таинственную мелодию. Однажды мать сказала ему за завтраком, что после его песен на душе становится так хорошо и спокойно, сон приходит быстро, а о кошмарах можно даже не вспоминать. После этого Пайнс сильно смутился, но начал чаще дарить им такое маленькое волшебство, чтобы отплатить хоть чем-то за доброту и сострадание к «осиротевшему» мальчику.

Вскоре после возвращения из недолгого, но увлекательного путешествия, Диппер устроился на подработку в баре, недалеко от пристани. Его посещали многие моряки, которые бывали в разных странах, видывали удивительные вещи и с большой радостью рассказывали всем вокруг о своих странствиях. Конечно, морские пучины не очень интересовали парня, но даже в таких моментах он делал кое-какие пометки в своем дневнике.

Дневник Диппера, который он получил в наследство от Стенфорда, содержал в себе множество интересных фактов о жителях моря, об их способностях и среде обитания. Все это было в таких подробностях и с иллюстрациями, что, казалось, больше нечего дополнить, но из легенд, что парень услышал от моряков, было много чего интересного и недосказанного в книге. Когда-нибудь он думал проверить эти теории, а после поделиться открытиями со своим дядей.

Людскую литературу парень читал не отрываясь. За прошедшие два года он выучил много новых слов, отдавая большее предпочтение в стиле написания классикам. Филология была ему так же интересна, как физика, поэтому учебники, что он брал из скудной библиотеки, складировались у него на полках в комнате.

Через десять месяцев на вечерней подработке шатен привык к суматохе, стрессам и пьяным выпадам моряков и постояльцев. В городе его любили так же, как и он всех, одаряя добродушной улыбкой знакомых. Близких друзей Пайнс так себе и не завел, зато научился многому у своей новой семьи, касательно общения и поведения среди незнакомцев. В баре его добродушно называли Золушкой, что убегала до полуночи, чтобы уложить свою семью спать, убраться в доме и выспаться к смене на основной работе. Диппера ценили как сотрудника, потому что он всегда был рад как новым гостям, так и старым, никогда не путался, все делал чисто и аккуратно. Парень был душой компании. Он часто присаживался на край стола новоприбывших странников и просил рассказать их о своих приключениях как можно больше. В такие моменты другие работники заменяли его, понимая ярое желание подростка узнать о мире больше, раз ему не везет увидеть все своими глазами. Каждый знал о его мечте, кто-то сочувствовал, а кто-то хлопал ободряюще по плечу, говоря, что все еще сложится. Несколько раз ему предлагали отправиться в плавание на далекие острова, но Диппер думал о семье и говорил, что не может оставить их сейчас, что время еще не пришло.

Однажды, возвращаясь с работы домой, парень пошел вдоль берега. Что-то невольно тянуло его на эту дорогу, поэтому, отключив шестое чувство и подаваясь необоснованному желанию, шатен побрел по рыхлому песку, наблюдая то за дорогой, то за черным морем. Вдруг он услышал пение, которое доносилось со стороны грохочущих о камни волн. Пение настолько чистое и глубокое, что его разум сразу помутился, а ноги сами повернули в сторону прилива. Шаг, второй, третий. Диппер стоял по колено в воде и пытался разглядеть то, что происходит вдали, там, откуда слышится чарующая музыка. Из-за черной волны блеснул серебряный хвост. Не раздумывая ни секунды, парень нырнул под воду, оборачиваясь тритоном и быстро устремляясь к тому месту, откуда доносится пение. Оно все ближе, уши сильно закладывает, на мгновение парень замирает под водой, и перед глазами неожиданно возникает образ отвратительного создания. Бледная, будто прозрачная кожа с искаженным лицом, морщинами на лбу, вокруг глаз и губ, которые больше похожи на рубцовые шрамы, пустые глаза с алыми венами и зубы: ужасно острые и тонкие, как иглы. Как только существо видит, что перед ней тритон, черты лица быстро изменяются на мягкие и нежные. Девушка-русалка становится настолько красивой, что глаз от нее не может отвести даже ее собрат. Морщины сглаживаются, зрачок темнеет, радужка приобретает голубой оттенок.

- Так ты тритон? На суше? – мягким голосом спрашивает незнакомка.

После ее вопроса парень приходит в чувство и неожиданно осознает, что он сейчас в море. Паника из неоткуда проносит в его голове настоящую бурю, и Диппер начинает задыхаться, хватаясь за горло.

- Успокойся, малыш, все хорошо, ты в воде. Дыши спокойно, ты же тритон, - удивленно говорит девушка, пытаясь как-то успокоить шатена. Он с трудом слышит ее голос, но подчиняется, успокаиваясь.

- К-кто ты? – немного осипшим голосом спрашивает Пайнс.

- Меня зовут Милена. Я сирена, - добродушно улыбается девушка, но выходит злобный оскал из-за наводящих страх зубов.

- Первый раз вижу сирен… - изумляется Диппер, пытаясь припомнить то, что в детстве ему рассказывали в стае, - ты искала себе пропитание?

- Да. А ты живешь с людьми? – искрящимися от любопытства глазами спросила Милена.

- Да. Уже два года, - кивнул шатен и начал осматривать свой хвост, который так давно не видел. Голубой, с невероятно яркими и красивыми переливами, как у всех русалок и тритонов, которых он когда-либо видел. Единственное его отличие – наличие белых чешуек, которые выстроились на правом бедре в виде созвездия большой медведицы, как его родимое пятно на лбу.

- У тебя красивый хвост, - отметила сирена, замечая изучающий взгляд парня.

- Я давно не был в море. Совсем забыл, как он выглядит. А твой… - он перевел взгляд на чужой хвост и с интересном заметил:

- Он словно серебро. Никогда не видел таких.

- И не увидишь, - снова оскалилась девушка, - только сирены имеют такой окрас хвоста.

- Но ведь сиренами становятся, а не рождаются… Значит, хвост и плавники меняют цвет, когда русалка попробует крови человека? – размышлял Диппер.

- Верно! А ты смышленый! – Милена хлопнула от радости в ладоши, - слушай, раз уж мы вернулись к еде, может, поможешь мне привести сюда кого-нибудь?

Пайнс с нескрываемым удивлением посмотрел на девушку, сердце в груди начало отдавать бешенную барабанную дробь, а кровь прилила к лицу.

- Нет! – патетично воскликнул шатен, из-за чего сирена вздрогнула и двинулась чуть назад.

- Чего же так кричать. Не пугай меня так, малыш, - все еще отходя от шока, промолвила Милена.

Такое наглое предложение оскорбило Пайнса до глубины души. Как только она могла подумать, что он будет отдавать кого-то из членов своей семьи на съедение сирене. Он никогда этого не допустит, никогда не принесет жертву ради чего-либо.

- Убирайся, - зло процедил парень, хмуро смотря на удивленную девушку.

- Что? Почему?

- Лови свой ужин в море, а к этому берегу не смей приближаться больше никогда. И своим передай, чтобы и плавника их здесь не было! – прорычал тритон, сжимая кулаки. Сирена поняла, в чем была проблема, но так просто отступать не собиралась. Она подняла голову и посмотрела на Диппера сверху вниз, хмыкая.

- И что ты сделаешь? Знаешь, у обычного тритона шанс одолеть сирену, как у человека.

- А я не обычный тритон, - зло огрызнулся Пайнс.

- А это мы сейчас узнаем, - усмехнулась Милена и открыла рот в беззвучном пении, которое лишь спустя секунду волной ударило по ушам Диппера. Снова сложно было сопротивляться, шатен чувствовал, как начинает терять контроль над своим телом. Тетушки были правы, что долгое пребывание вне моря делает русалок и тритонов более уязвимыми перед тем, к чему ранее они имели иммунитет. Кажется, Милена тоже знала об этом.