– Вот, голова садовая. И стоило себя так утруждать, да мучить. Отлежался бы в Иркутске до полного выздоровления. Так нет…ехать нужно, дела ждут…Нужда прямо какая… Вот и доскакался…

– Теперь как дело повернется, а то придется в городе ждать, пока выздоровеет… и куда так торопится? − вели беседу сопровождающий камергера Николая Резанова служивый из Иркутска и кучер – средних лет мужик, нанятый в услужение в Канске, где на ямской станции удалось получить свежих, вместо истрепанных дорогой, коней.

– Горяч, суетлив барин, все ему неймется. Сказывают, из самой Америки едет? Откуда только силы берет. Но теперь, похоже, изрядно изломался. Не преставился бы, − вторил служивому кучер, устало глядя на коптящую над столом лучину и косясь на больного.

– Да, из Америки барин едет. Миссию сполнял, да худо как-то справился видимо. Сказывали, спешит оправдаться в столице. В отчаянии возвращается…, а беда − она не ходит одна, – поддержал разговор служивый.

– А кто он таков? Надысь говорили, командор скачет в столицу с депешею к самому императору. Что за командор такой? Морской начальник-офицер что ли?

– Да как будто нет. Сказывали масонского звания человек. Есть такой тайный орден при императоре.

– Тьфу, ты! Развелось их ноне… Светские, воинские, дворянские, а теперь еще вот и масонские…, беда, однако не за горами.

– Да! Капризен барин. Давеча есть отказался – сказал – несвежее все. Шумел, ругался сильно, грозился упечь в ссылку. А куда дальше Сибири сошлет, только если в Америку. А, какое-такое зимой может быть не свежее? Все в заморозке держим.

– Да болен он, вот и вредничает. А так сказывают, пообтесался в походах дальних – непривередлив стал.

– Надо было бы его там еще, – у реки, переодеть в сухое-то… застудили, похоже барина, в снегу изваляли. Рубаха-то мокрая была, хоть выжимай, − продолжил разговор хозяин двора.

– Ну, да что уж теперь… отлежится, небось, − отреагировал служивый человек.

Камергер двора его Императорского Величества Александра I, командор масонской ложи и кавалер орденов Российской Империи Николай Петрович Резанов был в пути последние несколько лет.

В июле 1803 года вместе с большою командою на двух судах, трехмачтовых шлюпах – «Надежда» и «Нева» он отправился в великую экспедицию, которая именовалась кругосветной – первой в истории России. Экспедиция имела цели государственного значения, как познавательного толка, так и для налаживания практического хозяйствования на самых дальних восточных рубежах Империи и установления отношений с Японией – ближайшим в восточном регионе соседом.

Пришло время показать миру, что Россия стала великой морской державой, способной на самые дальние плавания.

Флагманским кораблем служил более вместительный шлюп «Надежда» под командою капитан-лейтенанта Ивана Крузенштерна. Меньшим, но более ходким судном, – «Невой» командовал капитан-лейтенант Юрий Лисянский. Шлюп «Нева» был снаряжен на деньги Русско-Американской компании, «Надежда» профинансирована правительством. Несмотря на мирную задачу, поставленную перед экспедицией, корабли шли под воинским морским Андреевским флагом Российской Империи с командами из российских военных моряков.

Ныне же на дворе был февраль, и уже надвигался март 1807 года, а значит уже скоро четыре года, как не знала покоя душа этого человека, меряя расстояния тысячами морских миль и сухопутных верст. Теперь его ждали в Томске, где приготовили богатый дом с прислугой, экипаж с кучером, и это все за счет принимающих его чинов.

Чтили его в провинции и положению его кланялись.

Так было и в Якутске, и еще более в Иркутске, где знали его отца, служившего в суде, помнили и камергера еще с прошлого его посещения, когда около года провел он в этом губернском городе, где женился, обрел семью, благополучие и новое для себя предназначение.

Ночь на постоялом дворе прошла неспокойно. Камергер Резанов впадал в забытье, метался во сне, обильно потел и казался уже совсем разболевшимся. Нужен был лекарь, которого можно было найти только в городе. По утру собрались, укутали посланника в мохнатую доху и, погрузив в кибитку, поспешили в город, сопровождаемые ярким, но еще таким холодным в эту пору солнцем.

По пути следования спустились к Енисею, огромной снежной лентой, разгладившего окрестные холмы и раздвинувшего отвесные скалы, и уже по льду реки мимо речных косматых островов ходко побежали к городу, в направлении многочисленных с утра устремленных ввысь дымов из труб. Ближе к городу свернули в направлении центрального въезда с заставой, в сторону возвышающегося у стрелки на крутом берегу реки Вознесенского храма.

В городе, нестройно выстроенного вдоль реки, невдалеке от храма больного поместили в доме титулярного советника Г. О. Родюкова и позвали лекаря. Всклоченный старик с лицом усталым и озабоченным долгой и мало устроенной провинциальной жизнью слушал больного, прикладывая, то длинную трубку к косматому своему уху и груди больного, то постукивая тонкими желтоватыми пальцами по спине, то цокая языком, приникал к содрогающейся при кашле груди камергера.

Вердикт был прост и опасен: воспаление легких, и уже, похоже, чахотка.

– Все там скрипит и клокочет. Видимо давно уже застудился, да на ногах хворь тяжкую переносил. Теперь долгонько нужно будет выкарабкиваться, лежать в тепле и никаких сквозняков и прогулок − подвел итог осмотра лекарь, оглядев критически домашних, сомневаясь в их способности дать покой и тепло больному. Затем выписал лекарства, дал наставления по их приготовлению и приему, и удалился, пообещав вернуться к вечеру.

Вот так, на диване, в чужом доме лежал и метался в бреду, стонал и фактически угасал человек с большими амбициями и устремлениями. Угасал человек не жадный, но познавший острую нужду, власть денег и их неверный нрав, охочий до титулов и не чуждый земным, обыденным и греховным радостям. Уходил на божий суд человек образованный и честолюбивый, стремящийся всю жизнь удивить своими достижениями свет, доказать свое величие и власть, продемонстрировать перед светом ревностное служение Отечеству.

И теперь, в завершении своего жизненного пути, Николай Резанов оказался в плену воспоминаний и мыслей о прожитом и нереализованном. Ему виделись сны, наполненные событиями его жизни, к нему приходили люди, всплывали забытые эпизоды и лица …………

Поручик лейб-гвардии Измайловского полка Николай Резанов, полный сил и мужских амбиций, был горд службою в личной охране императрицы Екатерины Великой.

Будучи приписан к армейской службе в свои младые четырнадцать лет, Коля периодически появлялся в полку, занимаясь в основном домашним образованием под попечением маменьки. К семнадцати годкам, продемонстрировав статность и тактичность обхождения, Николай был переведен в гвардейцы в чине сержанта по протекции брата отца Ивана Гавриловича, достаточно влиятельного петербургского чиновника и сенатора.

Николай проявил с детства способности к гуманитарному образованию, а лучше всего ему давались иностранные языки, а еще танцы и манеры обхождения. Не отличаясь крепким характером и способностями к технике фехтования и стрельбе из пистолетов, Николай Резанов брал умением тактично общаться и быть посредником во всяческих острых спорах. Эти его способности дали ему возможность прославиться в качестве говорливого адвоката.

И вот теперь уже в чине поручика Николай Резанов оказался назначен командовать конвоем императрицы, как заметный гвардейский офицер. Без участия брата отца, и в этом случае, как поговаривали, не обошлось.

Дела в государстве шли успешно.

Светлейший князь Григорий Александрович Потемкин уверенно и талантливо вел воинские и государственные дела, отвоевывая и осваивая новые территории и рубежи на западе государства российского. Русское оружие и талант фельдмаршала А. В. Суворова и адмирала Ф. Ф. Ушакова приносили России все новые и новые победы. Число подданных императрицы Екатерины II росло, и настал момент, когда интерес Екатерины к новым территориям, а особенно к Крыму достиг такого уровня, что было решено – пора окинуть завоеванное взглядом полновластной и рачительной хозяйки. Откладывали несколько раз поездку из-за неотложных дел и нежданных событий, но к новому 1787 году все отладили и в январе, сразу после новогоднего праздника, свита императрицы отбыла из столицы в Царское село, а уже оттуда и далее, взяв курс на Киев.