1

Гнездо прикуривателя, как всегда, барахлило. Точнее, отказывалось плотно принять в себя разъем, вроде бы как раз для этих целей предназначенный. Пружины не становились враспор и колодка болталась в патроне, то задевая контакты, то снова их теряя.

Черт бы все это побрал, – подумал он. – Неужели китайцы, комплектуя машины, лежащие по уровню ниже самого Китая, а потом еще и поставляя для них дополнительное оборудование, не могут хоть чуть-чуть постараться?

Желтый гребешок «ТАКСИ», примагниченный к крыше, не желал наливаться ровным светом. Мигал, вспыхивал и снова темнел, намекая, что вот-вот потухнет насовсем.

Потом в прикуривателе что-то угрожающе щелкнуло и таксистский знак погас.

Он просунулся в не теплый, а какой-то нездорово тепловатый салон, в предсмертном мраке тусклой потолочной лампочки нашел провод и выдернул злополучный штепсель. Точнее, даже не дернул, а просто сильно потянул – но тут же с треском отскочила фиксирующая гайка на конце, в темноту под сиденье полетела стеклянная трубка предохранителя, а металлический колпачок контакта со звоном провалился в черные недра прикуривателя. Там ослепительно вспыхнуло – тут же смолкла магнитола, из которой, вопреки современной лагерной моде, неслась унылая песня Джо Дассена.

А из черного гнезда, вытянувшись и медленно тая, показалась струйка серого дыма.

Слава богу… – он облегченно вздохнул.

В самом деле, ничего более страшного произойти не могло: к цепи прикуривателя была присоединена лишь магнитола, даже стоп-сигналы шли отдельно.

Но выцарапывать в сырой гриппозной тьме приварившийся от короткого замыкания колпачок, искать сгоревший предохранитель в блоке, выдирать его оттуда и менять на новый, потом на том же холоду ремонтировать разъем – если это только было возможным, а не требовало замены всего патрона… Нет, это превосходило оставшийся запас сил.

Сегодня явно был не его день.

И повезло еще, что предыдущий хозяин хоть чуть-чуть следил за машиной и в распределительном блоке на самом деле стояли предохранители, а не проволочные «жучки». Он представил себе, как огонь, рожденный замыканием прикуривателя, весело рванулся по всем цепям автомобиля, как радостно вспыхнул бензин, которого под капотом всегда подтекало в избытке… И как ему бы оставалось лишь бежать от факела пылающей машины, чтобы успеть оказаться как можно дальше к моменту взрыва…

Он вытер тыльной – чистой – стороной ладони вспотевший лоб. Стоило взглянуть на вещи здраво и прикинуть худшую из возможностей, как стало понятным, что в этой истории с таксистским «гребешком» ему крупно повезло.

Выругавшись сквозь зубы, он снял с крыши опасную китайскую поделку и сунул ее в багажник. Таксовать без опознавательного знака при обилии как частных, так и фирменных, богато разрисованных машин было делом абсолютно бессмысленным.

Оставалось только еще раз крепко выругать судьбу и сказать себе, что сегодня – не день заработков, но все-таки и не день катастрофического убытка.

Он сел в машину. Положил руки на руль, трясущийся паралитической дрожью от неровно работающего двигателя. Вечер пропал для пользы. Но… Но, может быть, ради таких случаев, когда появляется, пусть даже навязанная обстоятельствами, возможность провести вечер лично для себя – ради таких и стоило жить?..

Мокрый снег – первый в этом году настоящий снег – падал равномерно со всех сторон. Отвратительные, как у всех «жигулей», дворники не справлялись с потоками, и он двигался практически вслепую.

И едва отъехав о института, ударил по тормозам, не успев уклониться от прохожего, возникшего перед капотом буквально ниоткуда – в одно мгновение собрав в себе все, что умел и знал теоретически, судорожно впился в руль и даже зажмурился, ожидая услышать удар…

Но все-таки судьба была в этот вечер необычайно благосклонна. Машина остановилась в какой-то паре шагов до смутного силуэта.

– Ты что, охренел, козел гребливый?!! – заорал он, выскочив наружу, обратно в снег и всю эту поганую природную круговерть. – А если бы…

И тут же осекся, увидев, что кричит не на мужика. Перед машиной – за которой чернел прочерченный до асфальта след – стояла девушка.

Примерно одних с ним лет. Наверняка студентка той же академии, здесь не имелось других очагов молодежи.

– Извини, но… Ты что? – хрипло пробормотал он. – Так ведь и под колеса попасть в два счета… Ты нет видишь, какая погода? Тормозов, считай, нет. Свернуть на ходу тоже невозможно.

Девушка не отвечала – похоже, она вообще не видела его, спрятанная мокрым, вывернувшимся наизнанку красным зонтиком. Спрятанная от него, но не от снега.

– Дай… налажу, – словно компенсируя свою брань, сказал он, хотя ему больше всего хотелось нырнуть обратно в машину.

Убогую и сырую – но все-таки в ней было чуть лучше, нежели посреди промозглого ноября.

– Его не наладишь.

Голос девушки звучал безразлично, ее не напугали ни скрип тормозов, ни визг покрышек, ни его крик. Похоже, ее уже ничто не могло напугать в этой жизни.

– Он давно уже сломался и теперь выворачивается наизнанку, когда ему самому вздумается.

– Так… Как можно с таким зонтиком ходить? – глупо спросил он. – И от снега не защитит и не видишь ничего.

– Хожу как-то, – опустив бесполезный зонтик, девушка пожала плечами под бесформенной темной курткой неопределенного цвета. – Какая разница…

Они помолчали. Ледяная смесь снега и воды летела им в лица.

– Садись, подвезу, – вдруг предложил он. – Чего тебе тут мерзнуть и мокнуть…

Девушка без слов обошла машину, села и закрыла дверцу. Сделать это с первого раза не удавалось даже самым бесцеремонным пассажирам – тем более не удалось ей. Замок щелкнул, но не зафиксировался, порыв ветра распахнул дверь и бросил в салон горсть мерзкого сырого снега.

– С моей машиной нелегко справиться, – сказал он, садясь за руль. – Дай, я сам.

Он потянулся к пассажирской дверце – на мгновение его пальцы коснулись ее руки и он успел поразиться, до какой степени она холодна и безжизненна.

– Что у тебя руки ледяные? – не удержался он. – Замерзла?

– Не знаю… – девушка впервые взглянула на него и он отметил, что лицо ее тоже какое-то мертвенное. – Они у меня всегда такие.

– Сейчас согреемся, – ответил он.

И повернув печку на максимум, дал вентилятору самые большие обороты. Так он никогда не делал, таксуя: обогрев салона пожирал слишком много бензина, и езда с пассажирами становилась убыточной. Но сегодня он махнул на все и решил доставить себе комфорт.

И… и еще ему стало жаль эту девушку со сломанным зонтиком – промерзшую насквозь и едва не угодившую ему под колеса.

– Мне недалеко, – сказала она. – Вокруг церкви объедь, там остановка.

Он кивнул и выжал сцепление.

Он знал эту остановку; еще в прошлом году он так же после занятий спешил туда – сокращая путь, прямо через заваленный снегом церковный двор. Да и теперь, наверное, через некоторое время предстояло ходить так же: машина дышала на ладан и было бы чудом, если доживи она до весны.

2

– Спасибо, что довез, – сказала девушка, когда, разбрызгивая жидкую снежную грязь, машина подъехала к остановке. – Как она у тебя открывается?

– Сейчас я тебя выпущу, – ответил он, привстав. – Хотя… Что там стоит, номеров не вижу? Твоя маршрутка уже подошла?

– Нет. Она вообще редко ходит.

– Ну… так давай в машине посидим, что ли. Чем тебе на улице мерзнуть. Да еще с таким зонтиком.

Он и сам не знал, зачем оставил эту девушку сидеть в ожидании маршрутного автобуса. Он устал на лекциях, настроение полностью испортилось из-за того, что сегодня не удастся потаксовать: в такой вечер наверняка были бы пассажиры. И погода… Погода вгоняла в отчаяние. Падал снег. Правда таял почти сразу – но было ясно, что рано или поздно таять он перестанет, и тогда на старой летней резине будет невозможно не только заниматься приработками, но даже просто ездить по городу. Новые колеса требовали денег; несмотря на то, что машина представляла собой хлам, покрышки были дорогими. А денег не имелось – как он ни старался, отложить требуемую сумму не удавалось.