- Услышьте все

- Слова владельца, - пела сестра

- Его приказ, - снова наступала моя очередь

- Найти умельца, - не опаздывала сестра

- У вас вся ночь

- Но только к утру

- Без возражений

- Сделать куклу!

- Зря я поддалась искушению, - мрачно произнесла Селена.

- Как вы, наверное, догадались из нашей партии, кукла имела обыкновение ломаться поздно вечером, когда единственная мастерская в городе уже давно была закрытой. Так что в роли искусного умельца приходилось выступать мне.

- А, собственно, почему вы, а не...

- Шаэль?- сказал я, - резонный вопрос. Видите ли, как я очень быстро убедился, щупальца у Шаэль росли оттуда же, откуда и руки сестры - из места, отношение к которому отличает воспитанных синьоров от всякого хамла. Первые решительно отрицают само её существование у девушек, а вот вторые так и норовят положить на неё глаз, а то и руку.

- Я даже не знаю к кому мне относить вас, синьор Ломбард, после такой блестящей тирады, - усмехнулась Тансервилл.

- В общем, наступавшую ночь сестра встречала за магическим шаром, а я в моей комнате с куклой на столе. Разбираясь в её мудреном механизме, я бодро напевал:

Юношу и девочку хитро разлучили

Быть ему сестрою монстру поручили

Демон постарался - радостно смеётся

Девочка уходит - демон остаётся.

Увлечённо демон в девочку играет

Вроде бы по-прежнему девочка живая

Демон как пружинка в ней тихонько бьётся

Счастье уходит - демон остаётся.

Пробегают зимы, наступают вёсны

Где же наши братья, где же наши сёстры

Жизнь всё продолжается, песенка поётся

Люди уходят - демон остаётся.

Не зря говорят, что терпение и труд всё перетрут. К утру починенная кукла торжественно возвращалась на стол сестры. До следующего раза.

Да, вёсны сменяли зимы, время не замедляло бег, и наши родственники один за одним покидали нас. Сначала ушёл дедушка, через несколько лет за ним последовала бабушка.

Когда в последний путь провожали отца, стояла тёплая солнечная погода, но на следующий день, когда мы пришли на его могилу, дул пронзительный ветер и моросил мерзкий холодный дождь. От холода не спасал даже надетый мною плащ. Свинцовое небо низко висело над мокрой, превратившейся в размякшую грязь бурой землёй.

- Вот всё и завершилось, - тихо сказал я стоявшей рядом сестре, - теперь мы знаем, что делать.

- Не осталось никого кроме нас, - негромко ответила она, - никого.

- Именно. Это конец, - улыбнулся я.

- У тебя совершенно волчий оскал, - важно заметила сестра.

- Это конец, мой друг это конец, - напел я, - пускай тебе и повезло, а я хочу взглянуть в лицо, тому, кто стал всему виной, кто стал причиной бедствий всех, он ждёт меня, и я за всех, взгляну ему в лицо. Это конец, мой друг это конец. Пойдём отсюда. Мы и так простояли почти час под дождём.

- Мне показалось, что время остановилось, - заметила сестра.

- Очень скоро, об этом будут мечтать многие, - усмехнулся я.

Но время равнодушно к человеческим мечтам. Сестра из неуклюжей девочки-подростка превращалась в симпатичную девушку. Изменялись и её увлечения. И настал день, когда я смог смело обратиться к ней - юная революционерка Шаэль.

- Почему Шаэль? - удивилась Селена.

- Потому что горячее увлечение политикой не свойственно даже повзрослевшим девушкам, - пояснил я, - но только так Шаэль могла отвлечь сестру от другого интереса, куда более подходящего девушке.

- Догадываюсь, на что вы намекаете, - сказала Тансервилл, - как вы говорили, демоны не способны на любовь?

- Во всяком случае, то, что у нас частенько подразумевают под ней им чуждо и непонятно.

- Я так подозреваю, Шаэль и вам всячески препятствовала? - спросила Селена.

- Девушки и без неё избегали меня, словно зачумлённого, - отрицательно покачал я головой, - это пришлось очень кстати, когда я привёз сестру. Согласитесь, я не мог привести в дом постороннюю.

- Неужели и тут зарплата библиотекаря пришла вам на помощь? - насмешливо вскинула бровь Тансервилл.

- Думаю, без неё в этом деле точно не обошлось, - согласился я.

- Но почему революционерка?

- Взгляды у сестры были соответствующие, - объяснил я, - подозреваю, что она задумывала составить целую программу по радикальному изменению имперских порядков, но в реальности все её усилия ограничились лишь первым пунктом.

- Каким?

- Составлением проскрипционных списков, - с улыбкой ответил я, - здесь сестра проявила редкую беспристрастность и добросовестно заносила в них как оптиматов, так и популяров. Имена гордых сенаторов мирно соседствовали в них с именами пламенных трибунов. Не обделила вниманием она и наместников с консулами, квесторами и эдилами.

Правда весь её революционный порыв полностью ушёл на то, чтобы обосновать их нахождение в нём. Дальше этого дело не пошло. Но работу она провела блестящую.

- И вы нисколько не опасались, что эти списки могут попасть властям?

- А чего я был должен опасаться? - недоумённо посмотрел я на Селену.

- Ну, не знаю, - смутилась Тансервилл.

- Вот и я не знаю. Зато мне прекрасно известно, что в Южной Карлезии власть имущим в принципе всё равно, что граждане прекрасно осведомлены об их не самых приглядных поступках. Да всю информацию сестра брала из газет тех же оптиматов и популяров, в которых они нещадно полоскали политических противников. Взять хотя бы то дело о таинственной пропаже миллиарда сестерциев из главного банка Флорезии.

- Подождите, - прервала меня Селена, - это вы о пропаже, которая привела к его банкротству и закрытию?

- Совершенно верно. Уверен, вы не хуже меня знакомы с механизмом той аферы. Денежные средства из пяти крупнейших банков Флорезии аккумулировали в главном банке, а уж оттуда под видом кредитов переводили на счета нескольких подставных фирм, откуда они и испарились бесследно. Весь суммарный уставной капитал этих фирм не превышал и пятидесяти миллионов сестерциев, и по закону столь огромные кредиты им давать не имели права. Тем не менее на всех разрешительных документах стояли нужные подписи - от заведующего кредитного отдела до членов высшего руководства банка и администрации наместника. Послушайте, спрашивали потом всех расписавшихся в ходе расследования пропажи миллиарда - но ведь по закону эти кредиты нельзя было выдавать? Ни в коем разе - уверенно подтверждали расписавшиеся лица. Следовательно и подписей на разрешительных документах ваших не должно быть? Не должно - кивали те в ответ. Так почему они есть? Откуда? И в ответ все, кто оказался в той или иной степени причастен к незаконной выдаче, дружно недоумённо пожимали плечами и смотрели таким ясным и прозрачным взором, что сразу становилось понятно - перед законом они чисты как стёклышко, каяться им абсолютно не в чем, а следовательно без демонических сил здесь явно не обошлось. На это и я намекал сестре, но она выразила решительный протест. Вот втемяшилось ей в голову, что демоны тут совсем ни при чём. А проскрипционный список пополнился многими именами.

- Но согласитесь, правда здесь всё-таки на стороне Шаэль, - с улыбкой произнесла Тансервилл.

- Мне всё равно. Главное, вы, как и многие простые люди - прекрасно в курсе происшедшего. А пропавший миллиард. Видно такая у него была судьба - бесследно сгинуть на счетах сомнительных фирм-однодневок. Мы бессильны противостоять неотвратимому и неумолимому фатуму. Всё что нам остаётся - это собраться с духом и найти в себе силы признать, что этому миллиарду самим роком было предначертано исчезнуть в круговороте хитроумных финансовых операций. А после не огород городить, а заняться общественно-полезным трудом, например привести в порядок библиотечный каталог. Именно такой трезвый образ мыслей я хотел внушить сестре, но вынужден признать, семя, увы, упало не на добрую почву.