— Любимый, м-м-м… — ты стонешь где-то рядом и шлепаешься о мои ягодицы бедрами, как голыми ногами по лужам.

— Ал… Алекс-с-с…- нам хватает одного толчка. Мы кончаем, выкрикивая любимые имена. Я отключаюсь, на миг переносясь в параллельную вселенную, оставляя тело без дыхания и души. Она сливается с твоей и стремительно несется мимо рая в наш собственный мир.

— Гр-р-р-р…— за окном опять разгул стихии. Но нам уже как-то пофиг. Нам тепло, темно, и мухи местные не кусают. Еще бы комаров кто потравил, вообще зашибись было бы. Но эти божьи ошибки жужжат и возвращают сексонавтов на землю.

— М-м-м… — обессиленно тебе на грудь валюсь. Ноги трясутся, наконец, ощутив гравитацию. Хочется сползти на пол, куда уже давно упали мои шорты, но как-то грязно. А я не такой свинтус, как эти обрезанные… джинсы.

—  М-м-м… Я с тобою, милый, расправляю крылья, — ты сцепляешь руки в замок на моей груди и целуешь в изгиб шеи. Так и хочется подковырнуть, что ты еще и хвост распушил, и, вообще, хорош уже тащиться, вылезай из меня.

— Любимый, я с тобою даже бога не боюсь, — ну да, чего мифических существ бояться? Тут пострашнее черти водятся.

И один из них возникает как из табакерки и орет:

— Еб вашу мать! Педерасты! — в проеме несуществующей двери возникла забулдыжная физия, видимо, сторожа и продолжила на повышенных тонах излагать свои философские мысли на наш счет. — Ишь, чего удумали! Трахаться?! Злыдни писюкастые. Щас как шмальну с ружья по вашим жопам, не то что трахаться, сидеть не сможете. Или решили вернуться в родные пенаты? Лечили, лечили и недолечили?

В секунду отлипаю от любимого тела. Какой там поясницу тянет и зад простреливает, когда тут реальная угроза выстрела, хоть и солью! Вмиг подхваченные шорты прикрывают мою многострадальную пятую точку. Ты уже сам тянешь меня к выходу, смеясь и удерживая одной рукой спадающую деталь одежды. Поворачиваюсь, бросая прощальный взгляд на здание, что ненадолго стало для нас приютом. Глаз цепляется за обветшалую вывеску «Псiхиатрична лiкарня». Да емае! Вспомнил!!!

Мы, как заправские ковбои, вскакиваем на нашего жеребца, ты пришпориваешь коня, я вцепляюсь в тебя мертвой хваткой, и мы несемся вдаль. И я ору тебе, задыхаясь от попадающего в рот ветра и комаров:

— Леха!!! Я тебе такой сон расскажу! Это не сон, а какой-то дурдом!

Комментарий к Глава 5 (пов. Ал) Таскете кудасай(японский) – помогите

Дзаккэнаё! (японский) – пошел на...

Ичи… ни… сан… ён… року… ( японский) – один, два три, четыре, пять

Музло к главе:

http://www.youtube.com/watch?v=xT6xdrMJl68

https://www.youtube.com/watch?v=xiK2JlBpzvI&list=PL-sQwttqzmN1YVqnGb9ChiRTffGyyJcA1

Зачетный бензовоз “Ночных Волков”:

http://www.krasnogorskonline.ru/aaa/IMG_1119.gif

Судакская крепость:

https://pp.vk.me/c622823/v622823081/42bdb/wZn8×1cmOMU.jpg

====== глава 6 (пов. Лет) ======

Инструкция к применению:Откладываем все дела. Вырубаем утюг, газ, воду, детей (при наличии таковых). Закрываем дипломат с красной кнопкой — всегда успеется, и наслаждаемся чтением нашего НЕЗАБЫВАЕМОГО творения.)))

Как простая игра в «ностальжи» может перерасти в то, что я сейчас гоняюсь за тобой по всему дому? Да как два пальца об асфальт!

За пять часов до вышеописанного события…

Я лечу по вечерней трассе, спешу к тебе. С утра мотался по местным бабаям. Что ни пункт, то гандон штопаный. Один другого хлеще, стадо козлов, дорвавшихся до власти. Чувствую себя пострелом, которому нужно везде поспеть, все разрулить и при этом никого не пристрелить. Только одно удерживает от криминальных закидонов. Сегодня маленький праздник, круглая дата, как мы, страстно любя, выносим друг другу мозг. И это нужно отметить!

Выжимаю гашетку, лечу к тебе. За плечами, в рюкзаке, щекочет нервы и спину небольшой подарочек. Спрыгиваю с байка. Залетаю домой.

— Любимый, где надеремся? — встречают меня ожидаемый вопрос и совершенно неожиданная картина — это почти голый Дракон, что стоит у окна в вечернем свете. А это поварской фартук, что висит на голом теле Дракона, что стоит у окна в вечернем свете. А это рыцарские доспехи, что нарисованы на поварском фартуке, что висит на голом теле Дракона, что стоит у окна в вечернем свете. А это я расплываюсь в улыбке, уставившись на чудесный принт рыцарских доспехов, что нарисованы на поварском фартуке, что висит на голом теле Дракона, что стоит у окна в вечернем свете.

— А может, не пойдем никуда? — капаю слюной, в голове стопятьсот порносцен и один вопрос: есть на тебе под фартуком труселя или как? А то стоишь ты ко мне фронтом, и тылы не видно.

— ЩАС! — рявкает на меня дракончик. — Я от трезвости скоро язвенником стану… — та-а-ак. Значит, стратегический план ты уже разработал. Ок, пусть весь мир подождет, я тоже чуть попозже оторвусь. А сейчас осталось выяснить тактику.

— Прямо так пойдешь? — на всякий случай интересуюсь, к чему готовиться. А то, судя по твоим рассказам про аниме-фесты, тебе и в платье с капроновыми колготками обрядиться не слабо.

— ЩАС! — опять прилетают рык и чудная драконья улыбка. – Это, между прочим, подарок. Тебе! — ко мне походкой от бедра приближается почти голый патлатый шеф-повар и, не дойдя пары шагов, делает эффектный разворот на триста шестьдесят градусов. Я вдыхаю и… разочарованно выдыхаю. Труселя там, где им и полагается быть, а не на люстре.

— Оригинально ты мой подарок упаковал. Разворачивай! — опять пытаюсь тебя совратить.

— Любимый, пока только фантик получишь, — бесенок развязывает принтованный кусок ткани и накидывает на меня хомут. — Надевай почаще, мне нравится, как ты готовишь, позвонив по телефону в службу доставки, — не дав мне справедливо возмутиться, затыкаешь губы поцелуем, и я на время забываю, куда хотел засунуть тебе этот фартук. Пытаюсь вспомнить минут семь и от напряжения даже начал возбуждаться, пока меня то покусывали, то посасывали, то изучали языком. При этом проводя тщательный личный досмотр, шаря холодными ладонями по карманам на заднице и проверяя, на месте ли ствол. Бросил безуспешные попытки, зато вспомнил другую вещь.

— У меня тоже есть для тебя подарок, — привожу себя в чувства, еле сдерживая улыбку и желание завалить этого бесенка в одних труселях.

— Да ты что? Давай! — ты раскрываешь руки так, как будто пытаешься обнять зад слона.

— Ну, во-первых, я дарю тебе себя, — говорю с самым серьезным видом. Ты раскрываешь от удивления рот и в порыве страсти набираешь побольше воздуха. Останавливаю твой благоговейный порыв, приложив палец к губам, и тут же отдергиваю его, боясь за целостность. — Можешь не благодарить. Во-вторых, — вытаскиваю из рюкзака золотого чела с мечом и дебильным именем Оскар. Протягиваю и ору: — За величайший вклад в области мозгоебства премия вручается… Алу! Аплодисменты, Ladies and Gentlemen, аплодисменты! — и сам озвучиваю восторженную публику и бурные овации.

— Спасибо, люби-и-и-мый, — ты протягиваешь дрожащие ручонки к золоченой фигурке. Как нечто невообразимо дорогое обхватываешь двумя руками, прижимаешь к области желудка, в уголках глаз блеснули капельки невольных слез, или это бесы кислотой брызгали — поди, разбери…

— Держи, я рад, что ты любишь любить не только мое тело, но и мозги. И еще… вот, — протягиваю сертификат, что в небе есть звездочка с твоим именем. Ты падаешь ко мне на грудь в тряпочных доспехах, обнимаешь. Костлявое тельце сотрясается в беззвучном рыдании. Или ржешь, зараза? Поднимаю за подбородок смеющуюся мордаху и совершаю ответный визит к твоим губам. Во время официальной церемонии мимоходом провожу обыск, не спрятал ли ты чего от меня в труселях, и опять пытаюсь вспомнить, что еще что-то хотел сказать. Но мысли путаются, уплывают, перетекают в хоумвидео. А, вспомнил!

— Дома я надеюсь все же окольцевать тебя… — бросаю как бы между прочим.

Ты подозрительно щуришь глаза, разглядываешь «Оскара» и типа гербовую бумагу. Тонкие губы начинают дрожать и кривиться, нос шмыгает, ты всхлипываешь и, задирая подол фартука, задумчиво промокаешь несуществующие слезы и напоследок громко сморкаешься в подол своего подарка. Думаю, что надо было второй «Оскар» вручить. За лучшую мужскую роль… Да пофиг! Успею… А кольца я все равно уже давно заказал.