Ты подтягиваешься и усаживаешься рядом. Сидим, как два кота на заборе, только гигиеной под хвостом не занимаемся и благим матом не орем, а так точь-в-точь… Нога расцарапана.

— Dans la guerre comme à la guerre, — на чистейшем французском гундосишь ты, а меня передергивает. — Зато у нас халатик есть и мой волшебный язык.

— Бежим домой, там покажешь, какой у тебя язычок волшебный. — И мы летим на свет через волшебный лес, преодолевая бетонные преграды. Осваиваем паркур, мать его.

— Ал, вон трасса, — мой навигатор тащит меня за собой только ему ведомым путем, через тернии к мелькающим за деревьями фарам. — Пошли такси искать. — Вылезаем из кустов, как две блудницы, на дорогу.

— А вертолета нет? — ты отрицательно качаешь головой. — Может, пароход? Самосвал? — не теряю надежду. — Самокат? — предлагаю альтернативные виды транспорта, взбираясь на асфальтовое полотно дороги.

Твой властный взмах рукой остановил бы и время, но пока тормозит чудесным образом нарисовавшийся таксомотор, из окна которого на нас смотрят выпученные глаза бомбилы, а из открытой форточки несется хит всех времен и таксистов «Черные Глаза». Видимо, его сильно удивил процесс перевоплощения пары зебр, уныло бредущих по российской дороге автостопом в поисках сородичей, ну, или хотя бы льва, который прекратит их мытарства, в пару придурков в полосатых пижамах от кутюр. Пока мужик не втупляет, что нужно уже акселератор притопить, ты начинаешь ему самозабвенно втирать:

— Мы тут с парнем с пижамной вечеринки возвращаемся. Подкинь до дома, будь другом, а то мы совсем потерялись.

«Вот гонит!» — обзавидовался я способности моего Рыцаря пиздеть и не подпрыгивать: «Нет, чтобы хоть что-то на правду похожее сказать. Мол, так и так… Мы с Марса, в звездолете аккумулятор сел…»

Как ни странно, мужик проникся твоей версией нашего явления народу в ночи, а также твоими честными зелеными глазками и обещанными супер-чаевыми, и мы лезем на заднее сиденье авто. Как два примата, сидим выбираем из волос друг друга палочки, листики, всяких лесных тараканов. Стираем, в общем, защитную маскировку. А авто катится по ночной трассе, увозя нас всё дальше от этих ебеней.

— Помыться хочу. Провонял больницей, — прижимаюсь к тебе, замерз, как мамонт. Ты согреваешь дыханием мои руки и тянешь к себе на колени, гладишь спину. Твоя рука ползет ниже и щиплет меня за зад. Вздрогнув, возмущенно смотрю в глаза. У таксиста внезапно начался приступ кашля. Шепчу: — Щас нас выкинут нафиг.

— Это не факт, — обнимая за плечи в ответ шепчешь на ухо. — А вот то, что денег у нас нет, — шлепаешь ладонями по несуществующим карманам на бедрах в полосочку, — это точно!

Меня пробивает нервный смешок, и мы заливаемся безудержным хохотом. Видимо, это уже что-то нервно-психическое.

— Да пофиг! — ору на весь салон и тихо на ухо: — Ты же ему заплатишь дома, или еще один побег? Никогда бомбил не кидал? — пытаюсь спровоцировать Рыцаря на криминал.

— Нет, — улыбаешься, шепча ответ. Адреналин не отпускает после побега, гуляет по венам, будоража кровь. У меня мурашки от твоего голоса.

— Ребят, вы что курили, не расскажете? — опасливо озирается на странных чудиков водила, видимо, проклиная на чем свет стоит день, когда сел за баранку этого пылесоса, подчинился инстинкту барыги и остановился на этой треклятой трассе.

— Влюбленным дурикам травка не нужна. Они и так вечно под кайфом… — изрекаешь ты древне-дурлянскую поговорку. Сшибало прибавил газу и включил погромче музыку, пытаясь таким образом нас выкурить из салона.

Чуть не прослезились, увидев контуры родного дома. Просим мужика подняться с нами, он смотрит на нас, как на придурков, но доллары в глазах заставляют руки чесаться, а зад подниматься. И он поднимается, придумывая, как бы грамотно аргументировать, что остановка в несанкционированном месте и наша неземная красота стоили ему туеву кучу испорченных нервов, а за это требуется компенсация.

— Можно было и свалить, — подстрекатель из меня великий, но ты, увы, не ведешься. — Он бы не побежал. — Идем к подъезду с видом властелинов мира. Ты, как предводитель властвующих структур, не отпускаешь моей руки. Я, как чокнутый профессор, держусь за путеводную нить в виде твоей руки.

— Он нам помог. Пусть живет, — как помилование подписал.

— Он пытал наши уши в особо извращенной форме, — не оставляю попытку свернуть тебя с праведного пути.

У освещённого подъезда смотрим друг на друга. И ржём до икоты. Таксист на нас как на идиотов пялится и держится подальше, явно опасаясь. Так же, как и прихуевший консьерж. Берешь у того запасные ключи.

— Как бы опять не позвонили туда, откуда сбежали, — шепотом говорю я, еле успокаиваясь. Зажимаем челюсти, напускаем на себя важный вид. Задрав голову вверх, топаем босыми ногами в обратном порядке: коридор — лифт — коридор. — Я и стетоскоп упер. В кармане лежит, — добиваю, вновь взрываясь смехом.

Лифт звякает. Карета подана. Проходим. Таксист обреченно следует за нами. Поднимаемся на наш последний этаж. Весь мир у наших ног. Смотрим в зеркало. Пипец, картина маслом. Один с безумным взглядом и в полосатом фраке. Другой в таком же неадеквате, таких же штанах и белом халате на плечах.

Поворачиваешься ко мне и со скучающим видом говоришь:

— Знаете, доктор, должен доложить, что вечеринка удалась, — таксист переводит взгляд на «доктора».

— Да, коллега, надо повторить как-нибудь, но клинику сменить, — у таксиста глаза квадратные, он вжимается в угол и странно, с надеждой, что-ли, посматривает на кнопку экстренного вызова.

Лифт останавливается на последнем этаже. Таксист шурует за нами, изображает банный лист. Замок открыт. Ты стоишь на пороге, роешься в кармане пальто.

— Заплати ему уже, он не отстанет. Я в душ хочу и жрать, — патлатый медик с другой буквы раздает бесценные указания.

— О, денежка, — суешь таксисту купюру и бонусом, при нем, целуешь меня взасос. «Нормальные у тебя чаевые!» — ахуеваю я, а таксист просто клацнул челюстью. Ты захлопываешь за ним дверь.

— Пошли в ванную, — скидываем с себя полосатый камуфляж. Безумно радуюсь ставшим родными стенам.

— Мне идет халат? — смотрю на тебя через плечо, посылая улыбку тебе и весь мир нах, и тону в твоих глазах.

— Очень, только я бы предпочел мини, — твой взгляд скользит вниз, а я играючи виляю бедрами.

— Обрежешь как тебе нравится, только не очень коротко, чтоб прикрыть одно место, — тяну халатик выше, оголяя то самое место, которое вроде бы должно быть прикрыто и шлёпаю себя по ягодице.

***

— Хватит дрыхнуть, как лошадь пожарная, — я подрываюсь, получив смачный шлепок по мягкому месту. — Мы сегодня хотели поехать в город, к крепости…

— Ты ебнулся? Побойся Гота! Я в четыре утра лег… — сам себя сдаю.

— Ал, я скоро от тебя ноут начну прятать, хотя бы на ночь, — ты включаешь зануду. — Время к обеду. — Ну, нифига я спать стал.

— У нас что, спецзаведение, чтобы по расписанию вставать? — падаю обратно фейсом в подушку.

— Ты там окажешься, если высыпаться не будешь, — сулишь мне пожизненное спецобеспечение мозговыносящими препаратами.

— Да я с подругой зубоскалил. Она об меня каждый день зубки точит, — ябедничаю, как последний. — Я ей бесплатные уроки мозгоебли преподаю. А она на мне тренируется, прикинь! Весь шеллак обломала, — хвастаюсь, а сам грызу от злости ногти, потому что она меня уже давно уделала. Такую способную ученицу нужно наградить орденом «Мозгоеб всея Руси!» А еще лучше ей щеночка подарить маленького. Волкодава ирландского. Назовет его Пупсиком и будет дрессировать лапу по команде давать.

— Что такое дурдом и как с ним бороться? — меня наглым образом вытаскивают из философских размышлений.

— Дурдом… — что-то смутное крутилось вокруг головы, но в мозг не попадало. Поскрёб лохматую после сна черепушку, забил на непонятные образы. — Да ладно, не гунди. Как будто сам не лежал рядом до рассветных пташек, не читал очередную дребедень какого-нибудь маразматика, — рык, и ты седлаешь мои ноги.