Выскакиваю из подъезда. Весенний ветер в лицо и солнце в глаза. Погода сегодня прекрасная, чего не скажешь о личной погоде в душе. Зато под прогулку на байке. Завожу авто и давлю на газ, попутно вспоминая, куда кинул ключи от гаража. Все на автомате: действия, движения, мысли: «Бля, опять поставили радар. Похуй, придут письма счастья, значит, придут».

У гаражей совсем нет дорог, поэтому достается подвеске авто, ну, и мне заодно темечком об крышу. Останавливаюсь возле своего, глушу мотор, судорожно ищу ключи. Адреналин начинает закипать, по телу пробегает легкая дрожь. Машину на сигналку. «Ну, здравствуй, мой зверь». Быстро надеваю защиту, не люблю ее, но почему-то полностью экипируюсь. За плечами рюкзак с доками. «Все, вперед!»

Завожу мотор, подо мной триста кэгэ и приличное количество лошадей. Тихонько объезжаю все неровности, и здравствуй, трасса. Я, байк и дорога. Сердце вскачь, опускаю визор, прокручиваю гашетку, давлю на тормоз, и байк поет. От этого звука в предвкушении бегут мурашки.

Отпускаю тормоза и пулей вырываюсь вперед. Жму всем телом на перед, группируюсь. Я лечу. На спидометре двести сорок. В голове ты и набатом: «Довольствуйся малым». Злость захлестывает.

«Чего бы я достиг, если бы жил, довольствуясь малым? Как ты можешь такое говорить? Ты меня совсем с этой стороны не знаешь. А может, ты меня совсем не знаешь? И судишь по людям, которых встречал по жизни?» Выплываю из мыслей от сигнала клаксона…

Поздно… Поздно замечаю красный сигнал, поздно начинаю тормозить. Адреналин на пределе, когда вижу, как из-за поворота выезжает машина…

Понимаю, объехать препятствие нереально. Одновременно выжимаю сцепление и задний тормоз, нагружаю перед мотоцикла. Через доли секунды — передний тормоз, быстро, но плавно, постоянно увеличивая усилие. Мозг работает на автомате. Заднее колесо срывает, и оно идет в юз. Мотоцикл кидает. Торможу, но меня подбрасывает. Сильно ударяюсь животом об руль и перелетаю через него. Приземляясь на бок, заваливаюсь на спину. В голове проносится: «Слава яйцам и железному очку, что не ушел в хайсайд*».

Поднимаюсь. Выплеснутый в кровь адреналин заставляет сердце биться в бешеном ритме. Руки дрожат. Из машины выскакивает мужчина, что-то говорит, но я не слышу, не понимаю. Кто-то снимает шлем, или я сам? Отвечаю на автомате, что в порядке. Мне предлагают вызвать скорую. Кто-то останавливается, суетится, светит в глаза фонариком, и наконец-то меня оставляют одного.

Пытаюсь успокоиться. Еще некоторое время сижу на обочине. В голове все смешалось. Но одна мысль бьется на переднем плане: «Какого хера я делаю? А что, если… Я не поговорил, не объяснил…» Прислушиваюсь к себе, не болит ли чего. Но за гулким грохотом бьющегося в висках пульса просто ничего не соображаю. Поднимаю байк, да уж… Попробуй поднять триста кэгэ. Пробегаюсь глазами по своему зверю. Потрепал. Сажусь в седло и уезжаю. Надо же, так глупо разложиться.

Работа. Кидаю папку на стол. На меня как-то странно смотрят. Говорю, что сегодня без меня обойдутся, все согласно кивают.

— Что с Вами? — спрашивает молодая девушка, недавно начавшая работать.

— А что со мной? Все хорошо! — окидываю себя взглядом и понимаю, что брюки защиты и кожка грязные, стерты и прорваны. А хер с ними. — Нормально, не обращайте внимания. Увидимся завтра.

И снова байк, и снова дорога. Дом. Мой подъезд. Оставляю коняшку. В голове: «Может, завалиться в берлогу на выходные?» Последний этаж. Позвякивание ключей в руках. Щелчок замка. Коридор. Я в своих мыслях. Скидываю куртку на пол… «На выброс». Понимаю, что не ел со вчерашнего дня, но мне и неохота. Меня жутко мутит. Тихонько опускаюсь на пол, стягивая защиту. Звездочки пляшут перед глазами. Все тело начинает болеть. Еле добираюсь до кровати и заваливаюсь. Стресс и ночь без сна дают о себе знать. Я засыпаю почти моментально.

Просыпаюсь со стоном. Резкая боль опоясывает ребра, подкатывает тошнота. Хочу подняться, но нет. Резко опускаюсь, пытаясь накачать в легкие воздух. Трудно, пот выступает, темнеет в глазах. Вспоминая все курсы молодого байкера, понимаю, нужно ехать в больничку. Тихонько встаю, до искусанных в кровь губ одеваюсь, придерживая ребра, и направляюсь к двери.

— Серега, жду тебя через пять минут у моего подъезда, и мне похер, где ты, — разговариваю со своим зятем, понимая, что сам в травму не доеду.

Как хромая беременная улитка, выползаю из подъезда. Голова кружится. Все же, видимо, я прилично приложился. Серега проникся моими словами и уже ждет. Шоу по водворению моей тушки в авто занимает минут десять. Мысли не покидает мой дракон: «Как я хочу, чтобы ты сейчас был рядом, и не хочу одновременно». И снова злюсь на упрямца.

Ду́хи… Если хочешь себя почувствовать идиотом, посмотри в глаза травматологу, после того как наебнешься с байка, да еще и не сразу обратишься в больницу. И никакие слова, что, мол, сам можешь и роды принять, и первую помощь оказать, вообще не аргумент.

— Нет… Байкеры — пизданутый народ. Все мозги на трассе растеряли, — высказал свое веское слово дыхнувший запахом спиртяги врач.

А я что? Ничего, молчу. Ну, не буду же я говорить, что мозги растерял, когда одного Темного Ангела повстречал. Просто думаю, после таких заявлений меня не в травму отправят, а в психбольницу.

— Молодой человек, судя по рентгену, у вас ушибы и трещины. Я вызываю скорую, — перспективка лечь, хоть и ненадолго, в медучреждение совсем не радует. Не хочу, чтобы они своим красным плюсиком и мою бренную тушку присоединили к своим клиентам. Я там заболею только от одной атмосферы.

— Нет, нет, нет, — взвыл я. Серега и врач переглянулись, до конца сформировав свое мнение насчет моих умственных способностей. — Давайте просто перевяжем ребра, и все. Я даже расписочку напишу, что всю ответственность беру на себя, — отбиваюсь от медуслуг, как могу. Мне не привыкать. Всю жизнь так.

Подписываю все бумажки, получаю все ЦУ, и мы едем домой. В этой чертовой повязке чувствую себя мумией, которой ни дыхнуть, ни пернуть. Да, еще и у Сереги голос прорезался. Гундит и гундит.

— Серега, тебе подарить барабан? — вопрошаю самым серьезным голосом.

— Зачем? — на меня смотрят недоумевающе.

— Ну-у, наденешь на шею и возглавишь колонну идущих на хуй. Мне и без тебя тошно. Просто заткнись, а? По-хорошему прошу.

Серега внял моей убедительной просьбе, и остаток пути мы проехали в сопровождении дружески участливого молчания. Под конец нашей поездки вверяю другу своего потрепанного железного коня с наставлением доставить в гараж и пригнать авто. Некоторое время пусть постоит в стойле.

Вваливаюсь домой, силы покидают меня. Иду, удерживая себя за почему-то шатающиеся стены. Закидываю в себя пачку снотворного и обезболивающего. «Нет, хорошо, что ты не видишь меня таким», — проскальзывает мысль, и я проваливаюсь в беспокойный сон.

Больше суток прошло. От тебя ни вестей, ни звонков. Стоя у зеркала, как могу, накладываю на ребра эластичный бинт. Укол в бедро, и уже могу дышать, боль притупляется. Не нахожу себе места. Нужда, сравнимая с наркотической зависимостью, окутывает больное тело. Уже совсем измученный в своих мытарствах, еду к тебе. И похер на порой простреливающую боль.

Хочу тебя увидеть. Нам надо поговорить, а мне постараться вновь все объяснить. Да, мне больно, да, я считаю, что ты не прав, но сила, она же в этом и заключается — в умении прощать, ведь только слабые ищут виноватых. Сильные берут ответственность на себя.

Авто мчится по ночным улицам, выхватывая из сумрака людей-теней. Я сам себе сейчас напоминаю тень. Ты встречаешь меня, если это можно назвать встречей, сидя в кресле перед экраном монитора. Ни «здрасте» тебе, ни «как живешь». Даже Кот, проявляя больше внимания, трется мордой о ногу. «Прости, Кот, пока не до тебя. Я и согнуться-то не могу».

Меня трясет от переполняющих чувств. Наши чувства накладываются друг на друга, резонируя, смешиваясь во взрывоопасную смесь. Тихонько подхожу. Боль режет сердце, когда вижу, как ты отводишь взгляд, отворачиваясь. Что там трещины в ребрах, когда все внутри кровоточит от одного твоего молчания? «Да что за херня?»