Проклятье, что это было?

Сраные кошмары вернулись, Грей.

Ее нет рядом, а у меня снова кошмары. Но они изменились. Теперь я… Я ужасно обращаюсь с мальчиком. Однако, становится еще паршивее от того, что сутенер моей биологической матери не был моим отцом, а в своем сне я издевался над своим собственным сыном.

Этого я боюсь больше всего на свете.

Ана возненавидит меня. Нет, я не допущу этого! Я ведь… Я люблю Тедди! Как бы я не боялся, как бы не страшился ошибиться в обращении с младенцем, я люблю его, свою плоть и кровь.

С ужасом замечаю спустя пару мгновений, что Теодор и вправду плачет. Сработала радионяня. Я подрываюсь с постели и бегу на второй этаж, перескакивая по две ступени за раз. Малыш заходится в истерке, дергает ручками и ножками, кривится, кричит.

— Эй, ну ты чего? — шепчу я, аккуратно поднимая сына на руки. — Тише, Тедди, тише, — покачиваю его на руках.

Он немного успокаивается, но еще хнычет. Смотрю на время, 12:58, он еще не должен был проголодаться, и подгузник в норме. Кажется, он просто испугался одиночества.

Нет-нет, Грей, это плохая идея взять его с собой в комнату.

Но так он хотя бы будет рядом со мной, будет чувствовать мое присутствие. Не ощутит себя брошенным. Прижимаю его к себе крепче, продолжая покачивать, и выхожу из комнаты. Спускаюсь вниз и возвращаюсь в свою спальню.

Укладываю Теодора на половину Аны, с другого края кладу свободную подушку, а низ подпираю своим покрывалом. Из шкафа вынимаю еще одну подушку и кладу ее у изголовья.

Все, теперь ты в безопасности, малыш. А главное — я рядом.

Ложусь возле своего сына и глажу по животику, чтобы он окончательно успокоился. Вскоре Тед засыпает, а за ним следом отключаюсь и я.

***

Сегодня девятое мая.

Наша первая годовщина. Ровно год назад Анастейша упала в моем кабинете, придя заменить свою подругу-соседку. Нет, она не просто упала, она буквально ввалилась в дверь и в мою жизнь. Тогда я еще не понимал, к чему может привести наше знакомство, да и не мог поверить, что наши отношения выйдут за рамки Дом-Саба.

Сегодня наш первый юбилей, а она в больнице, я с ребенком дома. Но я не собираюсь сидеть в четырех стенах, сложив руки в ожидании чуда. Не возьми я ситуацию в свои руки после нашего первого и последнего расставания, наверное, так и трахал бы бесцельно брюнеток.

А теперь у тебя семья, Грей.

Смотрю на спящего сына. Прошлая ночь была кошмарной! Он без конца просыпался, хныкал, и я бегал на второй этаж в его комнату. Пришлось забрать его к себе и уложить на кровати, и так мы провели остаток ночи. Что же, зато теперь Теодор отсыпается.

Поручив сына миссис Джонс, я быстро принял душ и надел джинсы с рубашкой. Хотелось разнообразия в этот день. Я мог бы нанять няню, но мне легче добавить зарплату уже проверенному, надежному человеку, чем искать кого-то, и не быть в нем уверенным. Поэтому я со спокойной душой и букетом роз отправился в больницу к жене.

Я так надеялся, что все в скором времени вернется на свои места, что моя малышка проснется, подержит сына на руках, скажет, нравится ли ей выбранное имя. Я возлагаю на этот день большие надежды. В прошлом году девятое мая изменило мою жизни, надеюсь, то же самое произойдет и в этом.

Открываю дверь реанимации и вхожу внутрь, ожидая увидеть Ану, однако, замираю на месте. Брови удивленно ползут вверх, а сердце ускоряет ритм в страхе. Проклятье, где она? Кровать пуста, ее нет.

О, нет…

Она ушла? Бросила меня?

Паника нарастает в груди, сковывает дыхание. Я пячусь назад в неверии, этого просто не может быть. Моя Ана не могла так поступить. Громко втягиваю воздух. В коридоре сталкиваюсь с медсестрой.

— А… где… — показываю на дверь, — где Анастейша Грей?

— О, Вы ее муж? Мистер Грей? — спрашивает девушка, и я согласно киваю ей, все еще требуя ответа всем своим видом. — Ее перевели в обычную палату, разве Вам не сообщили?

— Что? — в горле собирается ком.

Моя девочка очнулась, а мне никто не сказал!

Блядь, всех уволю!

— Мне должна была позвонить медсестра… Не знаю, как ее зовут, рыжая…

— А, это Кайли, у нее выходной сегодня. Пойдемте, я проведу Вас к жене, — улыбается брюнетка и зовет меня за собой.

Наконец-то она сказала хоть что-то толковое! Мы проходим по длинному коридору отделения, и медсестра останавливается около одноместной палаты под номером триста пятьдесят два. Со словами «Вам туда» она удаляется.

Нетерпеливо нажимаю ручку двери и вношусь внутрь, словно ураган. Малышка лежит на кровати с закрытыми глазами, но, услышав меня, поднимает голову. Ее личико озаряет улыбка, однако смотрит она немного испуганно.

— Кристиан, — шепчет она, осматривая меня с ног до головы. — Я так скучала, — мурлычет Ана.

— Ох, детка, — подлетаю к ней и оставляю цветы на тумбе, присаживаюсь на край постели и припадаю к ее губам, целуя неистово страстно и любя.

Эти губы сводят меня с ума. Не могу без них жить.

— Где наш малыш? Что с ним? — с волнением в голосе спросила Анастейша, приложив руку к своему плоскому животику.

— Он уже дома, любимая, и он вполне здоров, — заверил ее я.

А еще нужно сказать ей, что я выбрал имя.

Надеюсь, ей понравится.

— Что ты мне не договариваешь? — нахмурилась она, нежно взяв мою руку в свою. — Скажи мне.

— Детка, ты была без сознания, и мы не знали, когда придешь в себя… А нашего сына уже выписывали… Ему нужно было дать имя, и я взял на себя эту ответственность, — сдерживая переживание в горле, произношу я, от чего мой голос слегка дрожит. — Я назвал его Теодор Рэймонд Грей.

Произнеся то, что хотел, я замер в ожидании ее реакции. За время ее молчания, думал, я состарюсь. Ана ничего не говорила, видимо, пыталась понять, откуда я взял эти имена.

— Мне нравится, — наконец, выдала миссис Грей. — Теодор — в честь твоего дедушки, а Рэймонд — в честь моего отца. Ты правильно сделал, Кристиан. Я люблю тебя, — взяв мое лицо в ладоши, она, еле прикасаясь к моим губам своими, нежно поцеловала меня.

Слава Богу, ей понравилось! Я с облегчением выдохнул.

— Тедди потрясающий малыш, — отпрянул я от жены и посмотрел в ее глаза. — Очень похож на тебя.

— Ты держал его на руках? — неуверенно спрашивает Ана.

Ну, конечно, она же думает, что я боюсь, что не уверен в себе, как в отце. И отчасти это так и есть, однако, я учусь.

— Да, я впервые взял его на руки через пару дней, — рассказываю я. — Он постоянно плакал, ему была нужна ты, но… Грейс позвала меня. Представляешь, он успокоился! — с восторгом произнес я. — Прекратил плакать как только оказался у меня на руках.

— Почему я не удивлена?! — с улыбкой хмынула Анастейша. — Ты ведь его отец, Кристиан.

— Потом я кормил его из бутылочки, — продолжаю я свой рассказ. — Он невероятно смешно сосет молоко! Позавчера был мой первый подгузник…

— И как все прошло? — рассмеялась миссис Грей.

— Ну, — усмехнулся я, — не без приключений, но я сделал это.

— Хочу его увидеть, — с невыразимой мольбой Ана посмотрела в мои глаза.

— Если ты пошла на поправку, думаю, тебя не станут долго держать здесь. Я узнаю, может, получится сегодня забрать тебя домой.

— Было бы отлично.

***

Поднимаясь в лифте в Эскалу, держу в объятиях свою миссис Грей. Ее глаза горят нетерпением перед встречей с сыном. Мне трудно представить, каково ей сейчас. Она так ждала его, так боялась за него, и не увидеть малыша, придя в себя, это, должно быть, кошмарное чувство.

Двери лифта открываются, и мы медленно выходим в фойе. Ана ищет взглядом Теодора, но его здесь нет.

— Он с Гейл в нашей спальне, — отвечаю я на невысказанный вопрос.

— А почему не в детской? — хмурится Анастейша.

— Потому что Теду было спокойнее рядом со мной, — объясняю, провожая малышку к комнате.

Мы входим в спальню, и видим, что миссис Джонс сидит на кровати и играет с Теодором. Почувствовав присутствие мамы, сын начинает активно дергать ручками и похныкивать. Гейл тут же поднимается на ноги и широко улыбается.