Ты стоял такой одинокий

И сутулил озябшие плечи.

Я спросил без всяких намеков:

«Сколько за ночь, длиной в бесконечность?»

Улыбнулся ты: «Стою я, милый,

Пару сотен долларов за ночь,

И скакать буду рысью, аллюром

Жеребцом на твоем пьедестале».

Как же мерзко бывает порою

Тело брать, но растаптывать душу.

Откупаясь жалкой деньгою,

Тех любить, кто к тебе равнодушен.

Смс от тебя, как последний гвоздь в крышку гроба, что я сам себе же и сколотил.

— Мне многие в любви признаются, и ты тоже на крючке. Вот только одна беда, я с вами лишь играю. И, да, ты меня возбуждаешь, но не сильнее, чем немецкое порно, так что давай, мой блудный Рыцарь, трахай все мозги и задницы, которые тебе подставятся, но мою ты больше не получишь. Целую тебя страстно, отчаянно, прикусываю зубами, как в последний раз.

При виде этих строк в душе все обрывается. Сердце, кажется, пропускает удар и проваливается куда-то в область левой пятки. Кровь приливает к лицу, обжигая яростью. Волна, подобно цунами, накрывает с головой. В висках пульсирует. Резко поднимаюсь, подобно раненому зверю, мечусь в стенах своего кабинета. Разворачиваюсь к столу. Всплывает образ, как ты прижимался ко мне, как мы целовались и нас застукали.

Вторая волна. Цвета меркнут. Боль усиливается. В голове снова и снова: «Я игрок… не сильнее, чем немецкое порно… меня ты не получишь… последний раз…» В бессильной ярости резким движением сметаю все со стола. На пол летит канцелярия. Бумага взлетает, оседая на полу белыми пятнами. Только ноут чудом балансирует на самом краю.

— К Вам можно? Все хорошо? — слышу голос за дверью. Меня накрывает желание наорать, но я дышу, считая про себя.

— Все хорошо, — выдавливаю охрипшим голосом. Руки дрожат, как у заправского алкоголика. Подхожу к столу, поправляю ноут. Делаю звонок, которого не хотел, не желал, но злость — плохой советчик.

Набираю номер Вити и говорю, что могу с ним встретиться. Он томно что-то там поет мне в ухо, а у меня в голове: «Рад до жопы, ну, конечно. Бля, надо как-то будет объяснить этому чуду, чтобы ни на что большее не рассчитывал. Трахну его, и забудется моя так и не начавшаяся любовь».

С Витей меня познакомили общие знакомые. Мой гей-радар сработал моментально. Невысокий молодой мужчина, чуть полноват, коротко стриженые пепельные волосы, красивые голубые глаза. Весь вид и манера разговора указывали, что передо мной пас.

Парень не в моем вкусе, и дело не во внешности, а в поведении. Масляный взгляд, гуляющий по телу, как бы раздевающий или желающий проникнуть под одежду, и это коверканье языка. Так и хотелось ему сказать: «Да понял я, что ты - гей, нехер тут из себя фею разыгрывать».

Парень оказался навязчивым. На знакомстве не остановился, звонил, писал, просил о встрече. Добивался этого настойчиво. И надо же было такому совпасть, что он приезжает и просит о встрече, а ты звонишь и говоришь, что сваливаешь на гулянку! Да еще и наша переписка подлила масла в огонь.

Отметаю все сомнения и звоню знакомому риэлтору, прошу найти мне квартиру на три дня и окунаюсь в работу. Ближе к вечеру он звонит и предлагает посмотреть.

— Да мне похер, что это за квартира. Кровать есть? Большая? Ну, вот и славно! — я вскакиваю с места и в полном смысле слова вылетаю из офиса, на ходу бросая обалдевшим сотрудникам.

— Меня на сегодня ни для кого нет. Кто позвонит — уволю!

Снова знакомый бар. Заказываю виски. Не люблю, но он более всего остального соответствует моему состоянию. Обжигающее пойло расплавляет тело и мозг.

— Подозрения любовника как сон наяву, сказал когда-то Публилий Сир. Ты всего лишь играешь и мне не любовник, так почему я мучаюсь в этом мареве? — отсылаю смс. Залпом выпиваю полстакана, и мозг в отключке.

***

Пятница. Будит звонок телефона. Да кто ж этот бессмертный, какого хера надо? Голова трещит, и, вообще, состояние нестояния. Вот же знал, что на меня так виски действует, зачем пил? Наказать себя хотел? Но за что?

Открываю глаза. Я лежу одетый на диване. Как добрался до дома, смутно помню. Хорошо, что никого не подцепил и не оказался у черта на куличках, ну, или на рогах. Телефон разрывается. Да что за нахер? Отвечаю, не глядя. В телефоне трескотня, бля, это Витя.

— Витя, я сказал, что встретимся вечером. Что не ясно? — опять в ответ

трескотня.

— Да понял я, хорошо, заберу, — откидываю телефон и плетусь справлять утренний моцион. Таблетка нурофена, и вроде чуть ожил. Проверяю телефон: семь пропущенных и одно смс от тебя. Сердце делает кульбит, вспоминаю, что писал тебе, как «та пьяная девчонка». Открываю:

Она реальна, только не узришь глазами,

Не прикоснешься трепетно рукой.

Придет зараза, не спросив, и нет лечения.

И, не болея, будешь ты больной.

За дымкой розовой иллюзию подарит счастья,

Взамен душевный заберет покой.

Забываю, как дышать. Сразу понимаю, о чем идет речь, заново перечитываю и соглашаюсь с каждой строчкой. Как мантру, повторяю: «Себе врать бесполезно. Себе врать бесполезно. Себе врать бесполезно». Пытаюсь отогнать от себя эти мысли.

Не может этого быть. Любовь? Любимый? Я всегда скептически относился к этим словам. И что теперь? Я тот, кто видел столько душевных терзаний из-за этого чувства, тот, который сам разбил немало сердец. Поклявшийся еще в юности, что никогда не влюблюсь, и до этого дня успешно державший это слово.

Я тот, кто привык всегда и все держать под контролем, сейчас не могу заставить себя ни думать, ни чувствовать и, да, не любить. Сознание молчит. А что говорить? Врать-то бессмысленно. «Да как же такое произошло? Ты рехнулся? Повелся на игру. В первый раз влюбиться, как какой-то школяр, в твоем-то возрасте», — выговариваю себе, ругаю на чем свет стоит.

Варю кофе, чуть не упустил его, весь в своих мыслях: «И что теперь? Как долго ты будешь играть в свою игру и играешь ли?» И снова вопрос себе: «А я? Я-то что делать буду? Ну, играет он или нет, мне-то что с того? Что это меняет или чувствовать от осознания перестану?

Парень явно ловец чужих сердец, хотя меня этот факт никогда не останавливал. Несмотря на то, что, глядя на него, во мне просыпается то ли охотник, то ли дикий зверь, навязываться не буду, по крайней мере, постараюсь. Запру в себе эти чувства, и это будет мое, то, чем не нужно делиться. Постараюсь быть ему другом. Впрочем, странная у нас выйдет дружба, особенно вспоминая то, что между нами было.

Пью горький кофе, прихожу, наконец, в рабочее состояние. Листаю планшет, а внутри рефреном: он играет, он просто играет. Читаю, а буквы скачут перед глазами. Улыбка на бок, как обычно бывает, когда я пытаюсь скрыть за улыбкой то, что действительно тревожит.

Работа, логистика, водители, рейсы, страховщики, звонки от поставщиков. Отвлекаюсь на входящий: пришел мой риелтор, узнаю адрес, забираю ключи. Оплачиваю его услуги. Смотрю на часы, до встречи с Витей осталось времени полтора часа. Прощаюсь с сотрудниками, говорю, что увидимся в понедельник. Подъезжаю к торговому центру, где договорился встретиться с Витей. Паркую авто и звоню ему.

— Привет. Да, я подъехал. На парковке, — несколько слов, и кладу трубку. Буквально через пару минут ко мне в авто садится сияющий и довольный жизнью парень.

Смотрю на него, ну, вроде ничего так, и видно, что для меня наряжался. Но все не то, цвета слишком яркие, кричащие. Мысль воровкой закрадывается и все переворачивает в моем так долго создаваемом порядке: Витя тоже невысокого роста, как и Ал. Злость накатывает такой силы, что вызывает желание постучаться лбом о руль, но я только стискиваю оплетку и улыбаюсь ничего не подозревающему парню.

— Хорошо выглядишь, — дежурный комплимент, но меня несет, чего я раньше за собой не замечал. — Зачетная рубашка, тебе идет розовый.

Виктор расползается в улыбке и тянется ко мне за поцелуем, пресекаю это и трогаюсь с места.

— Пристегнись, — звучит приказом. Выруливаю с парковки. В голове: «А Витечка не дурак, сделал вид, как будто не понял. Ну, и похер».