Делать нечего, надо стоять. Как сказал бы тут один известный художник: "Надо страдать и не жаловаться!" Точно не помню его слова, но смысл такой. Стою, не жалуюсь, а очередь медленно продвигается. Прошел час, как я помню, очередь сократилась вдвое, еще через час меня от окошка отделял всего один человек.

Угадали, именно этот человек простоял там дольше всех. Я не знаю, откуда он взял столько бумажек, но мне пришлось ждать. Я слышал, как сзади тяжко вздыхает мужчина. Тем временем дедуля оплачивал счет за газовое снабжение, за воду, уточнял, оплачивается ли холодная вода отдельно от горячей, а потом спорил, что надо оплачивать их отдельно, потому что на подогрев горячей требуется энергия, а он, видите ли, пользуется только холодной. Потом он оплачивал телефон, мобильный, затем домашний, затем снова мобильный, но уже не свой, а, кажется, своей жены. Нет, вы не подумайте, я люблю стариков, у них есть, чему поучиться, но в таких ситуациях они уже не кажутся мне милыми одуванчиками. Спустя вечность все-таки подошла моя очередь.

– Добрый день! – сказал я женщине по ту сторону окошка. Она не очень дружелюбно кивнула мне. – Будьте добры, дайте билетик "ШансЛото"!

Она вынула из ящичка своего стола кипу билетов, протянула их в окошко, предложив мне выбрать. Я долго не мог решиться. Они все выглядели заманчиво, но я мог взять лишь один из них, иначе не хватило бы денег на остальное. Итак, я выбрал четвертый справа. Его идентификационный номер заканчивался на "001408". Мне показалось, что это знак, пусть с виду он и не очень добрый.

– Вот этот, пожалуйста!

Женщина убрала всю кипу, вынула тот самый билет и немедленно нажала несколько клавиш. Видимо, она пробила покупку.

– Что-нибудь еще?

Я тут же достал бумажку, где все записал, положил ее в лоток под окошком, туда же я положил пачку денег. Там было все то, что я накопил за последний месяц.

– Положите эти деньги на этот счет, пожалуйста.

Женщина взяла все из лотка, стала вписывать данные с бумажки в компьютер, пересчитала деньги и спросила:

– Все перечислять?

– Да, – ответил я, чувствуя, как на моем лице появляется улыбка.

Каждый раз, когда я делаю это, счастье внутри меня не становится меньше. Оно лишь растет. Наверно, это единственная вещь на планете, от которой со временем получаешь больше и больше удовольствия. И вот сейчас женщина, увидев мою улыбку, невольно улыбнулась мне в ответ. Хотя я почти уверен, что в мыслях у нее мелькнуло: "Что это с ним? Может, больной?"

– Тут просят указать имя и фамилию, – сказала она.

– Нет, не надо. Оставьте эти графы пустыми.

– Значит, анонимно?

– Анонимно, – я все еще улыбался.

Итак, я сделал это снова, у меня в кармане лежал очередной шанс, которым я намерен воспользоваться в этот раз. Я оглянулся, подмигнул зданию банка, в котором только что был, и пошел прочь. Уже тогда, утром, этот день был не таким уж и плохим, но потом он стал в тысячу раз лучше.

В воздухе витали ароматы удачи, словно сама Фортуна прошлась тут, по улицам города, разбрызгивая по углам свои духи.

До вечера оставалось еще много времени, а это значит, что я мог успеть кое-что сделать. Ближе к обеду я прибыл на место, там уже стояло человек двадцать. Все они столпились вокруг маленького фургона, у которого задняя дверь кузова была поднята. Под этой "крышей" стояли мои давние знакомые Джон Уэсли и Кейт О'Тара. Как всегда, на голове у Кейт красовалась косичка, которую она сама и соорудила.

Когда я подходил, она протягивала теплую миску с супом и куском хлеба очередному мужчине. Ах, вспомнил! Это же был Олег Таркович, бывший русский профессор литературы, если, конечно, профессора бывают бывшими. Я много с ним беседовал, он рассказывал интересные вещи, особенно мне было любопытно слушать, как он попал к нам в Америку. Я не буду пересказывать эту историю. Самое важное, что его знания не пригодились больше никому в его родной стране, тогда он перебрался сюда, потратив последние деньги на билеты. К несчастью, тут его никто не ждал, и он остался совсем один на улице.

– Дуглас! Добр-р-рый день! – как всегда встретил меня старый добрый Винсенто Бенольди. Старый итальянец, которого тоже выбросила на улицу родная страна.

– Чао! Как дела, дружище? – спросил я, подходя к столу и протягивая руку Джону.

– Все в порядке, амико, все в полном порядке, если не считать, что я бездомный, – итальянец усмехнулся.

– Зато вы свободны, амико мио, – подбодрил его Джон.

– Как тут у вас? – спросил я, надевая фартук.

– Ты вовремя подоспел, как раз к пику.

– Вот и отлично, – ответил я Джону.

– Кейт! Как твоя малышка?

– Уже неплохо, Дуглас. Сегодня утром она не кашляла, идет на поправку, хотя врач сказал, что нужно продлить курс антибиотиков, – Кейт мешала суп в огромной кастрюле.

– Ничего, она скоро выздоровеет, вот увидишь. Я в детстве тоже переболел этой заразой. Ох, помню, как же я мучился, весь был в проклятых волдырях, температура поднялась, помню, жуткая, но зато теперь я в безопасности.

– Дай Бог, чтобы все вышло хорошо, – ответила Кейт.

– Так и будет, Кейт, – сказал ей Джон, нарезая хлеб. – Дуг, будь добр, притащи соль, она в конце фургона.

И я притащил. И весь день до самого вечера я носил соль, нарезал овощи, мешал суп в огромной кастрюле, подавал миски бездомным, беседовал с ними.

Я не могу назвать это своей работой, потому что люди обычно под словом "работа" понимают что-то трудное и неприятное, а я, как говорит молодежь, ловил кайф от процесса. Все эти люди, которых мы кормим, для прочих – вонючие бомжи. А для нас это просто несчастные, невезучие, те, кого жизнь выбросила за борт.

Вы только не подумайте, что я такого высокого мнения о себе. Мол, вот я какой милостивый, ангел во плоти. Вовсе нет, я такой же человек, которому когда-то точно так же были неприятны бездомные. От них и правда жутко воняет, этого не скроешь, но за этой вонью почти всегда скрывается душа, полная всего самого светлого, раненная зачастую ужасными случайностями этой беспощадной жизни. Они помогают мне стать лучше.

А началось все довольно давно, когда я был юным сопляком и ничего не смыслил в жизни. Помню, я тогда любил болтать всякую чушь про милосердие и доброту, а сам шел вечером в клуб, танцевал там до утра, развлекался с прекрасными дамами и даже частенько выпивал. Когда я выходил из клуба в компании какой-нибудь глупой до безобразия девушки, а иногда и не одной, я видел на углу бездомного и мог ему крикнуть: «Эй, как жизнь? Удалась? Ха-ха!» Боже, каким же имбецилом я был. Впрочем, лет через десять я могу подумать то же самое про себя нынешнего, верно?

В другие же дни, когда я не ходил в клубы, я с удовольствием читал книги, особенно мне нравились произведения классиков, особенно русских, и мировых философов. Я впитывал их поучения, а потом сам раздавал их направо и налево. Я с легкостью щеголял цитатами Льва Николаевича о том, что надо добрее быть, людей уважать и все прочее в этом духе. Сами понимаете, в глазах людей я вырастал невероятно, а в своих собственных и подавно. Но все эти фразы – чушь собачья, это я только сейчас понимаю. Почему чушь? Да все просто. Днем я читал эти красивые слова, вечером я бросался ими, а ночью тусил, притом весьма небезобидно.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.