— Так Эдвард телепат, а ты, типо эмпат? — вместо язвительности, которую я попыталась вложить в слова, в голосе прозвучал страх.

Он слишком чётко определил то, что я чувствую, то, что не звучало в моих мыслях, а, значит, не могло быть рассказано Эдвардом, ведь до того, как он это озвучил, я даже не понимала, что именно чувствую.

Джаспер смотрел на меня во все глаза, будто я умалишенная, чтобы этого не видеть я принялась за мясо, не чувствуя его вкуса. Прошло не меньше минуты, когда Джаспер наконец медленно покачал головой, вынуждая меня снова поднять глаза.

— Что-то вроде того, — сказал блондин, сужая глаза. — ты очень проницательна и, очевидно, не глупа, — мне настолько польстили его слова, что на секунду я даже забыла, что вроде как обижаюсь, — поэтому я не понимаю, как ты можешь думать, что дело только в жалости, как ты можешь не видеть, как сильно любит тебя каждый член этой семьи! — он сказал это так уверенно и так искренне, что я невольно поверила.

— Каждый?

— Каждый! — с уверенностью отвечает Джаспер.

— Даже ты? — я наклонила голову, чуть ли не ложась на поднос с едой, удивляясь собственной наглости.

— Особенно я, — со странной грустью ответил молодой человек.

— Тогда почему ты исчез, ничего не объяснив, словно жалел о том, что вообще полез за мной в тот вечер? — слова горько обжигали грудь, потому что я понимала, что, возможно я права, а все его слова не более, чем игра. Мне захотелось заплакать, но вместо этого тело, словно теплый плед, окутало спокойствие и умиротворение.

— Не смей так говорить, а тем более думать. Я ни капли не жалею и не могу пожалеть, — снова эта искренность, снова я верю. — Пожалуй, это лучший поступок за всё моё существование! — существование… это слово звучит странно в подобном разговоре, однако, я вспоминаю, что слово «жизнь» вряд ли подходит ему. — Тебе нужно было время, чтобы привыкнуть ко всему, чтобы понять, кто мы такие, самой, а я бы не выдержал и прямо в палате огорошил тебя подобным известием, к чему бы это привело? — Джаспер улыбается, а я невольно растягиваю губы в улыбке в ответ, да уж, вряд ли я бы так стойко перенесла это тогда.

Стоп. Впервые кто-то говорит со мной откровенно на эту тему, без лжи и уходов от ответов, неужели он и вправду, в открытую подтверждает мои догадки? Я недоверчиво посмотрела на Джаспера, он смотрел прямо на меня. Да, он не будет отрицать и пытаться меня отвлечь, как делают это другие, он будет отвечать мне честно.

— Я хочу знать всё, абсолютно всё, всю правду, — поставив поднос на тумбочку я смотрю ему прямо в глаза, я хочу знать, хочу.

— Пойдём в гостинную, к остальным, они не простят мне, если не будут присутствовать на этом разговоре, — Джаспер закатил глаза, встал и жестом пригласил меня пойти с ним.

— А… Разве остальные не против?

— Если бы они были против, я бы до сих пор разглядывал пейзажи Аляски, — прыснул блондин. — я бы не стал идти против своей семьи, — серьезно добавляет он.

-Ну… разумеется, — чувствую себя полной дурой, ну, конечно, они знали, что я уже всё поняла и решили сами завести этот разговор. Поднялась и посмотрела на Джаспера, сведя брови вместе, я, конечно, не высокая, но он просто гигант, мне буквально приходится задирать голову, чтобы посмотреть на его лицо.

Вместе, в спокойной тишине, мы медленно идём туда, откуда я, в истерике, сбежала в первой половине дня. Стыд накрыл меня новой волной, а сердце предательски стало биться о ребра, и тут же, поймав взгляд Джаспера, я вновь почувствовала себя расслабленной и спокойной, и думать забыв о стыде и о том, как всё пройдёт.

Войдя в комнату я увидела не осуждение, как ожидала, а взволнованность, они явно готовились к этому разговору и волнуются не меньше меня, а, скорее, гораздо больше, я не могу сказать, что вообще волнуюсь. Я рада, что узнаю правду, рада, что больше никто мне не будет врать.

Не будет ведь? Я с сомнением посмотрела на Эдварда, тот покачал головой и улыбнулся. Да, видимо, больше никакой лжи.

Я села на диван, Джаспер сел справа от меня, Розали слева, другие расположились напротив. И ждала, кто начнёт говорить, вот только говорить никто не начинал. Мне начать или кто-то из них хочет сделать первый шаг? Одно я знаю наверняка, я едва ли, глядя в золотые глаза моей-не моей семьи, смогу сказать «вы вампиры», вообще сказать подобное какая-то нелепица, можно подумать, они не знают, кто они, а я им преподношу такое известие. Я вздохнула и посмотрела на Джаспера, встретившись с ним глазами, чего я никак не ожидала. К моему счастью (или разочарованию?) он быстро перевел свои глаза на главу семьи, очевидно, давая ему слово.

— Что ж, думаю, не стоит объяснять тебе про детей ночи, живых мертвецов и прочем? — мягко спрашивает Карлайл, поражая меня тем, как он спокойно говорит о том, что, по-факту, он мёртв, я отрицательно качаю головой, на что глава семейства кивает. — Тогда, думаю, тебе стоит самой спросить, что именно тебя интересует, мы больше не хотим скрывать от тебя что бы то ни было, — он обвёл взглядом свою семью, после чего снова посмотрел на меня. — Мы хотим, чтобы ты понимала — ты часть этой семьи и мы любим тебя, не смотря ни на что.

Я посмотрела на Карлайла и снова поверила. Неужели я действительно значу что-то для них?

— Я… я хотела бы знать всё, о том, что это значит, как это всё на самом деле, про… кровь, — я сглатываю на последних словах и опускаю голову. — я хочу знать, кто вы такие, на самом деле. Я очень сомневаюсь, что найденная мною в интернете информация достоверна.

— Она действительно далека от действительности, но суть вампиров, — я вздрогнула, услышав, что он действительно сказал это слово, — передана достаточно точно — мы кровожадные убийцы, монстры, мы убиваем ради крови и получаем от этого удовольствие, — голос Карлайла был полон отвращение, отвращения к самому себе или к вампирам в принципе?

— Нет, — неожиданно для себя, громко, говорю я. — Вы не такие. Вы хорошие, я знаю, — звучит глупо, ребячески, но я действительно так думаю.

— Мы — нет, ты права, Карлайл говорит о вампирах, как о виде, и он прав, мы исключение, и, по факту, идём против собственной природы, — говорит Джаспер, как бы поясняя, хотя, тем самым, только больше озадачивает меня, что значит «исключение из правил», хмурюсь и смотрю на него, в ожидание дальнейших объяснений. — мы не питаемся человеческой кровью, живём семьёй, существуем среди людей, когда остальные из нас… не такие.

Животная кровь. Я почувствовала как тугой узел внутри развязывается, я даже не представляла, насколько на самом деле важно для меня узнать, что они не убивают людей. Закрыла глаза и попыталась отдышаться. Они хорошие, я знала. Исключение, хорошее исключение. Не монстры.

— И много вас таких?

— Мы встречали лишь одну семью, подобную нам, ту самую, на Аляске, у которой я гостил последние два месяца, — мягко улыбается мне Джаспер, а я, не к месту, киваю собственным размышлениям.

— Нет, не все мы обладаем какими-либо способностями, только я, Джаспер и Элис, — отвечает на мой мысленный вопрос Эдвард. — я читаю мысли, Джаспер чувствует и может контролировать эмоции, — моему возмущению нет предела, так вот откуда этот плед спокойствия: контроль эмоций. Я перевожу злой взгляд на блондина, который, с виноватой улыбкой, возвращает «плед» на место, мигом успокаивая меня. — а Элис видит будущее.

Мысль о Джаспере и его нечестном способе игры вылетает из головы, а я перевожу взгляд на миниатюрную брюнетку, так все её приступы, пропадания из реальности были видениями будущего? Теперь понятно, почему никого это не напрягало, они, видимо привыкли за столько лет. Стоп, за столько, это за сколько? Хмурюсь. Как долго они вместе, сколько им вообще лет?

— Карлайл самый старший из нас, он родился где-то в 1640-х годах, тогда даты рождения простолюдин не записывали, поэтому точно сказать не можем, — сказал Эдвард так, словно обсуждает прошедший матч с Эмметтом, хотя говорит о 310-летнем вампире, сидящем напротив меня. — он первый пришёл к идее вегетарианства, отказа от человеческой крови, — тут же поясняет Эдвард. — сам, без чьей либо помощи, Карлайл в принципе никогда не пил человеческую кровь, — восхищение в голосе. — сама идея была ему настолько отвратительна, что он пытался покончить с собой, только это не так то просто, — грустно усмехнулся парень.