Я устало открываю глаза и снова вижу такие же неестественно красивые глаза. Похожие, но другие. Не успев поломать голову над этой загадкой я снова проваливаюсь в темноту, но на этот раз меня уносит не боль, в спокойствие.
Пик.Пик.Пик. Как же это раздражает. Пик.Пик.Пик.
— Ммм… — да уж, фраза «выключите это» прозвучала совсем не так, как планировалось, — вкчи эо… — Вторая попытка лучше, но едва ли даёт лучшее представление о том, чего я хочу.
А кого я, собственно говоря, прошу? Почему моё тело такое тяжелое, словно, пока я спала, туда залили свинца? Непорядок.
Надо открыть глаза.
— Зачем? — Вяло спрашиваю сама себя и продолжаю наслаждаться покоем. Если бы не пиканье. и не внезапно потяжелевшее тело, то вообще всё было бы прекрасно.
Прекрасно? События вчерашнего дня всплывают в моей памяти, проносясь, словно в быстрой съемке.
Боль. Вода. Глаза. Боль. Огонь.
Так, нужно срочно открывать глаза.
Ну ладно, не срочно, но открыть их всё-таки нужно. На один, два, два с половиной…
Чёрт, Елена!
Разозлившись на саму себя я, с трудом, но всё же, наконец, открыла глаза и огляделась. Я явно в палате, видимо отец знает, что я натворила, потому что палата явно VIP. Чёрт, не хочу ему объяснять, только не ему.
Я перевела глаза в сторону и в кресле увидела спящего доктора. Очень красивый. Светлые, такое ощущение, что выбеленные волосы, на ещё более бледном лице. Лице модели, актера, греческого бога, кого угодно, но не врача Петербуржской больницы.
Бейджик гласит «Карлайл Каллен».
Каллен, да ещё и Карлайл. В первые слышу подобное имя, в том, что его обладатель не является Россиянином, я не сомневаюсь ни на секунду. Однако, это только усиливает мой немой вопрос: Что этот доктор делает здесь?
Видимо, почувствовав мой взгляд, доктор открыл глаза и тут же подошёл ко мне.
— Как вы себя чувствуете? — Доктор достал фонарик и посветил поочередно в каждый глаз, — Что-то болит?
— Тело болит, немеет, горло, как будто жгли, а в целом, учитывая, что произошло, вроде неплохо, — ну, получилось, конечно, не так гладко, половина гласных куда-то исчезали, но доктор, кажется, меня понял и без них.
— Ничего, это пройдёт, как и проблемы с речью, — он мягко посмотрел на меня, так, как никто не смотрел, заботливо и по-отцовски, от этого взгляда стало так тепло внутри и захотелось просто броситься на шею красивому доктору и от души разрыдаться, — ты очень легко отделалась, — он грустно улыбнулся и закончил: — сейчас я позову медсестру и она введёт тебе успокоительное, тебе нужно ещё поспать.
Доктор Каллен на последок ещё раз мягко улыбается и уходит, а до меня наконец доходит — он был обладателем второй пары невероятных, необычных золотых глаз.
Пока я думала о том, кто же был первым, и был ли он вообще, дверь в палату открылась.
— Медсестра, — подумала я, и не стала тратить силы на то, что бы смотреть на дверь.
Однако, я ошибалась, уже через пол минуты, прямо на против меня, туда, где только что сидел доктор, сел молодой человек.
И я увидела их. Те самые глаза, которые были прекраснее всего, что я когда-либо видела. Настолько прекрасные, что я несколько минут не могу оторваться от них, пока писк не становится настолько быстрым и громким, что парень хмурится и отводит глаза.
Я краснею, наконец поняв, что писк — это ничто иное, как биение моего сердца, которое, видимо, пыталось капитулировать из моей груди, пока я растворялась в его глазах.
Я больше не осмеливалась посмотреть на него, как и он на меня. Так прошли пять минут до прихода медсестры. Она осторожно ввела шприц с лекарством в капельницу, присоединенную к моей руке и тут же удалилась.
Веки тут же начали закрываться.
— Спасибо… — очень тихо сказала я самое важное, настолько тихо, что я не была уверенна, что он меня слышал.
Но он слышал, потому что на его лице, скрытом сейчас лёгким туманом, заиграла нежная улыбка.
Проваливаясь в сон я почувствовала холодные, нежные прикосновение пальцев к моей щеке.
========== Елена ==========
POV Джаспер
Разумеется, я понимал, что это не очень разумно проводить круглые сутки в палате, по факту, незнакомой девушки. Не то, чтобы меня это волновало, но Карлайлу ещё работать здесь, поэтому, отправив Эмметта и Эдварда домой, мы, с Розали, проводим большую часть времени в кабинете Карлайла, который располагается в десяти метрах от её палаты.
Учитывая, сколько снотворного девушке вводят каждый раз, стоит ей открыть глаза, мы ничего не пропускаем. Имя девушки до сих остаётся загадкой, равно как и всё остальное.
Сегодня с утра отец обрадовал нас, сообщив, что угроза воспаления лёгких миновала, значит, медикаментозная накачка девушки подходит к концу и мы, наконец, сможем узнать, кто она.
С момента, когда мы встретились, прошло 6 дней. А я был настолько поглощен своими переживаниями, что не замечал одну очень важную вещь, вплоть до того момента, как Розали не озвучила её.
— Она здесь почти неделю, почему её никто не ищет? — задумчиво, с грустными нотками в голосе, сказала Розали.
Это было не предположение, а факт, мы знали, что Карлайл, на случай обзванивая моргов и больниц её обеспокоенными родственниками, разослал фотографию девушку во все подобные учреждения Санкт-Петербурга и области. 6 дней и ничего.
Как это ни странно, но до этого момента я и вправду не замечал этого.
— Знаешь, когда юная девушка, одна, ночью, пытается утопиться — это сигнал, что не всё в порядке, — практически огрызнулся я, понимая, что Розали уж точно ни в чём не виновата. — Хотя, хотелось бы знать, где её родители, друзья, да хоть кто-нибудь.
— Мы её семья, — едва слышно добавила Розали и улыбнулась уголками губ.
— Но она ещё об этом не знает, равно как не могут знать и её биологические родственники! — я закатил глаза и улыбнулся, — Как же всё-таки раздражает, что мы вынуждены держаться с ней так, словно она чужая.
— А ещё больше раздражает то, что она не имеет понятия, кто мы для неё — подхватывает Розали, теребя подвеску на своей шее.
— И ведь не расскажешь, едва ли она воспримет это положительно.
— Ну почему же? — на губах сестры появляется коварная ухмылка, — Вот представь, заходим к ней в палату и вываливаем: Мы твоя вампирская семья, мы ждали тебя в 4 раза дольше, чем ты живёшь…
— Но это не важно, — подхватываю я, — ведь мы тебя любим и, в общем то, деваться то тебе некуда…
— Смирись! — траурно заканчивает Розали и мы смеемся, представив лицо девушки после такого рассказа.
Наш смех замолкает, как по указке. Она проснулась. Карлайл, наконец-то, с ней говорит.
Её сердцебиение учащается, девушка явно нервничает. Странно, как правило, наш отец производит противоположный эффект. Сколько раз я видел, как люди, просто глядя на него, успокаиваются. Боль утихает. Сердце восстанавливает свой ритм.
Но это явно не её случай, почувствовав обеспокоенность Карлайла, я понял, что не я один озадачен этим.
— Здравствуй, меня зовут Карлайл Каллен, я твой лечащий врач, — она всё больше нервничает, Карлайл всё больше напрягается, — возможно, ты меня помнишь, я был тут регулярно с первого дня, а возможно и нет. Ты прошла сильную медикаментозную атаку, поэтому, если воспоминания обрывочны — это не страшно.
— Н-н-нет, я помню вас. Смутно. Вы спали здесь, когда я первый раз проснулась… — девушка запнулась, — или не в первый… — едва слышно закончила она, понимая, что, возможно, не помнит большую часть проведенного здесь времени.
Мы с Роуз сидели и боялись пошевелиться, словно, вздохнув, мы заставим её замолчать. Она должна говорить. Мы должны знать.
— Да, это действительно было твоё первое утро в палате, — даже не видя отца, я знаю, какая на его лице улыбка.
Такая же, с какой он смотрит на нас: свою гордость, своих детей — заботливая и очень добрая.
