Хорошо, что мне не нужно дышать, иначе я бы уже задохнулся. Хорошо, что моё сердце не бьётся, иначе оно бы уже выпрыгнуло из груди.

К сожалению, я не так силён в медицине, в силу моего не самого простого отношения к человеческой крови, но даже я понимаю, что состояние, в котором пребывает девушка, называется гипотермией, иначе говоря, сильное переохлаждение, что немудрено, учитывая от куда я только что её достал.

Все эти мысли появлялись в моей голове в виде побочного шума, сам же я целиком и полностью был поглощён паникой. Что же, черт возьми, делать? Нести к Карлайлу? На человеческой скорости я не успею, а на вампирской мокрую девушку заморозит ещё больше.

Обернулся. На улице никого. Куда делся Эдвард, когда он и его, пусть и далеко не такой внушительный, как у Карлайла, но всё же медицинский опыт так нужны?

Ну конечно! Иногда я бываю гением, а иногда откровенным идиотом. Эдвард, пока я тупо и беспомощно сидел возле едва живой девушки, сбегал за машиной и сейчас на всей скорости мчит к нам.

Не медля больше не секунды я взял маленькое, дрожащее тело на свои руки и, практически влетел вместе с ней в машину. На всё ушло несколько секунд. С момента, как я достал её из воды, прошло минуты 3, ещё около минуты там. Я ведь не опоздал?

— Ты всё сделал правильно, — бросил мне напряженный Эдвард, выжимая педаль газа до предела.

— Я то, может, и сделал всё правильно, а какого хрена ты встал, словно статуя? — новая волна злости, теперь на брата, поднималась во мне, — Ты, знал, что это она. Знал, что она собирается прыгнуть, — мой голос становился всё громче и жестче, — КАКОГО, СПРАШИВАЕТСЯ, ТЫ ПРОСТО СТОЯЛ, КОГДА МОГ ВСЁ ПРЕДОТВРАТИТЬ? — под конец фразы мой крик сорвался на рык, который, боюсь, слышала вся улица. Хотя, мне всё равно.

Важно лишь то, что девушка ещё сильнее затряслась в моих руках, безошибочно ловя её эмоции, я понял, что на этот раз от страха. Я напугал её. Молодец, Уитлок, просто умница. Конечно, люди реагируют на подобное инстинктами, а в случае с хищниками, вроде меня, инстинкт один — бежать, не оглядываясь.

Это явно последняя эмоция, которую я хотел у неё вызвать. Немереными усилиями я себя успокаиваю. Оторву Эдварду голову, когда мы останемся наедине, сейчас я должен быть собранным и сосредоточенным.

Машина с визгом тормозит около заднего входа, где нас ожидает Карлайл, которому, по видимости, Эдвард позвонил до того, как пригнал за нами машину.

— Сколько точно времени прошло? — профессиональным тоном спрашивает Карлайл и уточняет, — с момента, как ты достал её из воды? — тем временем, по пути в уже приготовленную, специально для неё, палату, осматривая девушку мельком и проверяя основные рефлексы прямо на моих руках.

— 11 минут, — сказал, практически не сказал, а выдохнул я. — Карлайл, насколько всё плохо?

— Повреждения мозга, кажется, нет, — неуверенно сказал доктор, — однако я, разумеется, сейчас же отправлю её на все анализы и мы всё узнаем наверняка! — Поспешно добавил Каллен, увидев испепеляющий взгляд сына.

Я аккуратно кладу её на кровать, нас с Эдвардом тут же оттесняет медицинский персонал. Видимо, отец сказал им, что это очень важный пациент. Хотя, вряд ли словами «очень важный» можно объяснить то, насколько она важна.

— Вряд ли вообще существуют слова, чтобы описать её важность для тебя,— философски отмечает Эдвард, в ответ на мои мысли.

Я закатываю глаза, но мысленно с ним соглашаюсь. Да, нет таких слов, чтобы объяснить, почему это вдруг маленькая девочка, которую я встретил каких-то 13 минут назад, стала для меня миром, вселенной, стала для меня буквально всем.

***

Прошло почти два часа. Под грозным взглядом отца мы удалились в коридор и ждали результатов, но отходили ровно на такое расстояние, на котором я мог слышать её сердцебиение.

Ровное, спокойное, — биение живого сердца. Её вздохи, которые то замедлялись, то убыстрялись. Паника, которую она почувствовала, открыв впервые осознано глаза и умиротворение, когда её тут же вкололи снотворное.

Тик-так. Для вампиров время не имеет особого значение, годы идут как дни. Но последние два часа казались месяцами, годами, десятилетиями. Тик-так. Знакомый запах появился в коридоре раньше, чем сама Розали. Если мы с Эдвардом уже смогли взять себя в руки, то она даже и не собиралась.

Страх. Боль. Изумление. Счастье. Безумие. Злость.

— Роуз, — недовольно пробормотал я, морщась от её эмоций, которые будили отклик и во мне, в то самое время, когда мне казалось, что я уже полностью взял себя в руки, — выйди на улицу, вздохни пару раз, угомонись и возвращайся, — я откинул голову на стену позади меня и прикрыл глаза.

Это была бы не Розали, если бы она действительно сделала то, что я ей сказал, но эмоции попыталась немного успокоить, в чем я ей, как мог, пытался помочь. Не сказать, что мы хорошо справились, но, вроде, стало получше. Она села рядом со мной и взяла меня за руку, ничего больше не говоря.

Эмметт, вечно смеющийся Эмметт, от которого, как правило, исходит только веселье, сейчас мрачно подпирал стену в паре шагов от нас, взволнованно глядя в том же направление, что и все мы — в сторону палаты, в которой до сих пор суетился Карлайл.

Тик-так. Розали сжимает мою руку, никто не дышит. Тик-так. Игнорируя нас мимо прошел Карлайл за очередными результатами обследования. Тик-так.

Эдвард резко выдохнул и я отчетливо почувствовал его облегчение.

— Шок и легкое обморожение, самое страшное, что может случиться — это воспаление лёгких, но Карлайл уверен, что сможет предотвратить и это. — на одном дыхание сказал Эдвард, зная, что мы нуждаемся в этой информации, как в воздухе.

Теперь уже выдохнули и все мы. Она будет жить, с ней всё будет хорошо. Улыбка расплылась по моему лицу. Глупая, непонятная, абсолютно не вовремя. Но это окрыляло, она будет жить, она будет в порядке. Я не потерял её, едва успев обрести.

Розали, посмотрев на меня, тоже не могла сдержать улыбки. После меня она была вторым человеком, который действительно ждал появления девушки и так же сильно за неё волновался, как и я.

Карлайл прошёл мимо нас в палату, зная, что Эдвард уже дал нам понять, что всё в порядке. Не прошло и получаса, как палата девушки опустела, отец поочередно выставил за дверь весь персонал, который сам же там и собрал, и остался сам дежурить у её кровати.

Не то что бы ему было нужно сидеть круглосуточно с пациентом, чтобы знать о его состояние, просто так он предоставлял Эдварду, а соответственно и нам, полную картину происходящего там.

И я был ему за это безумно благодарен.

POV Елена

Темнота поглощает. Не даёт шанса выбраться. Темнота окружает. Не могу дышать. На смену онемению приходит жар. Сильные надавливания на грудь. Больно. Я сплю? Умерла? Не могу дать точный ответ.

Моих губ касается что-то такое-же горячее, как огонь, я чувствую воздух, идущий от губ по всему телу с примесью невероятного аромата. Что ж, сомнений не остаётся, я действительно умерла. Если это рай, то я совсем не против.

Но разве в раю может быть так больно?

Больно.

Очень больно.

Снова нажим на грудь, который я ощущаю больше, чем предыдущие и тут же огнём обдает и горло. Я не могу дышать. Захлёбываюсь. Задыхаюсь. Кто-то меня переворачивает, ждёт, чтобы я выплюнула всю воду. Огонь от этого не уменьшается.

Да уж, я явно жива, правда не уверена, что мне это очень нравится. Так, кончай с суицидальными мыслями, ты сегодня лимит на год превысила.

Я, испытывая ужасное смущение, наконец смотрю в глаза своему спасителю. Вернее, пытаюсь посмотреть, не успев повернуть голову, я понимаю, что темнота не собирается меня отпускать.

Последнее, что я вижу — глаза. Такие неестественно золотые, что я начинаю сомневаться в том, что действительно жива, не может существовать таких прекрасных глаз.

Боль остаётся, но огонь в теле заметно угасает.