Хмф, да уж, — прыскаю. — хотя, если бы Джаспер не оказался тогда рядом, никакого «потом» уже не было бы, — становится грустно, я повела себя так глупо, так эгоистично, абсолютно без причины, ведь я даже не вспоминала больше того парня, причину «трагедии», чуть не стоившую мне жизни. — Но, Элис, по какой причине я оказалась с вами? Не могла же я просто появиться в семье безо всяких на то оснований, должен же был быть какой-то смысл в становление частью Калленов?

-Ну, да, наверное, — никогда не видела её такой растерянной, по лицу брюнетки прекрасно видно, что она придумывает, как сменить тему, значит, причина всё-таки была. — но я не знаю что за причина, — врёт, причём совсем неубедительно.

-Я тебе не верю, — честно, но грубовато.

-И правильно делаешь, — говорит, непонятно откуда возникший Джаспер, — коротышка любит увиливать и врать, — ухмыляется. — Причина проста — Розали. Элис видела, что Роуз, наконец-то, найдёт себе родственную душу и сестру в одном флаконе, уверен, у вас ни разу не возникало проблем в общение, — треплет меня по голове и я улыбаюсь, да, он прав, мы с Розали понимали друг друга с полуслова.

-Да, именно, — лепечет Элис. Но почему-то в мою душу прокрадываются сомнения: была ли это единственная причина, ведь это не то, чего нужно избегать в разговоре, не то, что не могла бы сказать мне Элис.

А теперь всё встаёт на свои места. Жалостливый и тоскливый взгляд Розали, когда она говорит, что у вампиров бывает только одна половинка и от этого никуда не деться. То, как она рассказывала, что всё на свете отдала бы за возможность быть человеком и иметь детей, но при этом с абсолютным пониманием относясь к моему возможному перерождению. У меня просто нет выбора. Нет выбора.

У меня нет права выбирать: жить или обратиться, нет права выбрать спутника жизни, я рождена чьей-то половинкой. Я половинка, а не личность, не человек. Я просто дополнение Джаспера, не более. Слёзы хлынули из глаз.

…Как ты можешь не видеть, как сильно любит тебя каждый член этой семьи?

— Каждый?

— Каждый.

— Даже ты?

— Особенно я.

Раздаётся стук в дверь и слышится голос Джаспера, зовущего меня к завтраку, а заодно посылающего немного спокойствия, вытираю слезы и умываюсь, может, я всё это придумала? Надо узнать наверняка, с того разговора у нас нет секретов и, думаю, если спросить напрямую, мне не станут врать.

POV Джаспер

Последнюю неделю я разве что не летал от счастья, она улыбалась, была внимательна, слушала каждого из нас, ни капельки не боялась, но я знал, что моя история гораздо мрачнее, чем у кого-либо в моей семье, и убийств на мне лежит в десяток раз больше, чем на всех них вместе взятых.

И поймать её эмоциональную волну оказалось очень просто, словно я всегда был на неё настроен, мне не приходилось прислушиваться и выискивать её, её отблеск был ярче, чем у всех остальных, а эмоции прослеживались даже чётче, чем у вампиров, с которыми я живу 60 лет под одной крышей.

Обычно, ночью я отключаюсь от эмоций семьи, не очень приятно быть одиноким, переживая страсть четырёх совсем не одиноких вампиров. С появлением в нашем доме Елены все остальные вообще уходят на задний план, а по ночам и вовсе заглушаю вампиров, оставляя лишь один источник эмоциональных волн. Как правило, по ночам, от части благодаря моим стараниям по охране девушки от кошмаров, из её комнаты идёт только умиротворение и покой, что позволяет мне думать, что снов она не видит, или, во всяком случае, ничего такого, что могло бы её каким-либо образов потревожить, поэтому, уловив после полуночи четкие эмоции, исходящие из спальни Елены, я сильно удивился. Особенно, когда понял, что именно за эмоции испытывала девушка:

нежность, волнение и то, что оставило на моём лице огромную улыбку до самого утра: смесь трепета, вдохновения, обожания и ещё какой-то эмоции, которую я никогда не мог разобрать. Я знал этот букет, потому что чувствовал его каждый раз, когда смотрел на девушку, а шесть десятилетий подряд чувствовал то же самое от Карлайла и Эсми, от Розали и Эмметта. Это не любовь, а гораздо большее. Хотя это и удивило меня, не замечал, чтобы она обращала на меня внимание в этом плане, скорее, отмечала внешние данные, чем думала как о любви всей вечности, впрочем это и ощущается не так сильно, как от остальных, скорее легкое, едва заметное чувство, неосознанное, очень легкое, почти невесомое.

Невесело усмехаюсь, да уж, лучше бы ей не думать и не знать как можно дольше, так будет лучше и для неё, и для меня. Я не хочу, чтобы она была со мной, потому что так видела Элис. Я хочу, чтобы она полюбила меня, а не встала перед фактом, как это случилось со мной.

Но ещё хуже стало утром, когда она проснулась. Растерянность, грусть, злость, безысходность и боль, такая сильная, что у меня защемило в груди, я обещал не вмешиваться в её эмоции без разрешение, поэтому не мог просто так успокоить её, но и не мог просто сидеть и думать, что же так сильно её расстроило, поэтому, встав, я решил сам пригласить её к завтраку и, не выдержав, посылаю ей немножко лёгкости, не стирая её собственные эмоции, просто чуть-чуть разбавляя их.

Дома были только я, Розали, Карлайл и Эсме, остальные решили съездить на охоту куда-нибудь подальше, хотят разнообразить свой рацион. Карлайл не может оставить работу на несколько недель, Эсме не может оставить Карлайла, а мы с Роуз не можем отойти от Елены, поэтому все мы и остались. Завтрак действительно был готов и выглядел сносно, хотя и пах ужасно, впрочем, для человека, наверное, очень даже аппетитно.

Пожалуй, в моей ссылки на Аляску есть свои плюсы — мне не пришлось дважды в день пихать в себя человеческую еду, как это делали остальные на протяжение 6 недель. Эта мысль вызывает у меня улыбку, которая тут же стирается с лица, стоит мне увидеть Елену. Глаза покрасневшие, взгляд испуганный, а внутри полная сумятица, не успеваю понять, что она чувствует, как на место предыдущей встаёт новая эмоция, а весь её вид говорит о том, что она пришла на казнь. Чувствую напряжение сидящих рядом, не нужно быть эмпатом, чтобы понимать: плохи дела.

Елена медленно проходит мимо нас, ни на кого не глядя и садится напротив, на другой конец стола, так, чтобы мы все были в ей поле зрения. Кусает губу. Нервничает, боится. Как и все мы.

— Я должна быть в этой семье, потому что я твоя половинка, Джаспер? — голос сухой, пустой и только моё имя выделяется злобой, язвительностью.

Чёрт, хотел оградить её от этого, а в итоге получилось то, что получилось. Девушка разбита, потеряна и крайне напугана, а я потерял дар речи, слишком много она видит и понимает. Невольно восхищаюсь. Умная, взрослая и рассудительная. Ни разу не видел от неё поведения, которое походило бы на действие тринадцатилетней девочки, скорее девушка, местами даже опытная женщина. Мудрая, разумная, очень рассудительная, при этом с поразительным упорством и желанием знать всё. Должен был догадаться, что она рано или поздно всё поймёт, только вот недооценил я её, ой как недооценил. Урок мне на будущее.

-Елена, — мягко говорит обескураженная Розали, а затем замолкает. Не знает, что сказать, как и все мы.

— Вы обещали говорить мне правду! — с нажимом отвечает девушка и переводит взгляд на меня, смотрит прямо в глаза, а создаётся чувство, что она пытается заглянуть в само сердце. — Джаспер, что видела Элис?

-Нас, — просто отвечаю я, понимая, что нет смысла врать, тем более, что совсем не хочется врать ей.

-Ясно, — боль. разочарование. обида. — Что, у меня теперь нет выбора? — злость. — Я обязана быть с тобой, даже если не люблю? — боль. злость, только теперь уже не её, а моя. — Плевать на мнение маленькой человеческой девушки, так решила судьба, поэтому она обратится и будет моей, вне зависимости от того, чего она хочет, да, Джаспер? — моя собственная ярость на эти слова настолько сильна, что я не могу почувствовать больше никого в комнате, только я и всепоглощающая злость. — Я теперь никто, существо, без права выбора, созданное тебе на потеху? — из её глаз текут слёзы, а из моих, кажется, готовы посыпаться искры.