Мда, только на Мунга одни сумасшедшие могли опасаться других, ещё более сумасшедших, чем они.

Далго-По с трудом узнавал улицы, по которым когда-то гулял в молодости: всё зарастало, разрушалось, ветшало и осыпалось…

Часа примерно через три они добрались до психиатрической клиники, обнесённой высоким каменным забором с колючей проволокой вверху. Угрюмый ударил в громадные ворота сапогом. Эффект был такой, как если бы кто-то щёлкнул пальцами по гранитной глыбе.

– Так не годится, ― Угрюмый поднял с земли камень потяжелее. ― Давайте: каждый возьмите камень.

Он размахнулся и перебросил камень через ворота ― тот с глухим стуком упал на той стороне.

– Ну, давайте, давайте! ― заорал Бурый остальным, и ухватил увесистый осколок бетонного покрытия.

Все принялись бросать камни, и даже Далго-По попытался размахнуться каким-то булыжником, но Косая вовремя выбила его из рук пленника, иначе он бы ненароком заехал кому-нибудь по голове.

– Эй, вы, обезьяны! ― встревожились с другой стороны ворот. ― Хватить швыряться!

Довольный вожак сразу же показал металлические зубы и крикнул:

– Мы хотим поменять одного городского на двух ваших вжизиков.

– Сегодня у нас неприёмный день, ― ответили с другой стороны. ― Мы должны пройти очищение от скверны. Только после этого мы предоставим избранных для вознесения.

– Ну, и долго вам прочищаться?.. ― алкаш хотел что-то ещё добавить язвительное, но, увидев взгляд Угрюмого, заткнулся.

– Приходите через неделю, ― сказали за воротами. ― Это уже наверняка.

– Через неделю?! ― алкаш аж подпрыгнул на месте. ― Да через неделю ядерная война с союзниками! Через неделю я сгорю от пьянства без жареного мяса!.. Через неделю! У вас мозги, что ли, испарились?

За воротами возникла небольшая пауза, а затем такой же ровный голос ответил:

– Если вас это не устраивает, идите к воротам СОБНа. Может быть, там пожалеют, может, дадут пластмассовую косточку…

Последняя фраза была произнесена с язвительной интонацией, и алкаш уже собрался было разразиться десятиэтажным мунговским матом, но Угрюмый показал свой волосатый кулак, и он заткнулся.

– Нам нет резона ждать целую неделю, ― сказал Угрюмый тому, кто был за воротами. ― Мы убьём нашего пленника прямо здесь, у вас под воротами. Это будет ваш грех.

За воротами засмеялись:

– Ничего, мы как-нибудь отмолим свои грехи. Убивайте.

Далго-По весь похолодел от последнего слова, он чуть не захлебнулся потоком слов, которые изверглись из его груди:

– Как это убивайте?! Ведь вы верите в чистую и бессмертную душу! Вы верите в то, что человек создан для вечной жизни на божьих планетах. Вы говорите, что душа должна очиститься от скверны, прежде чем предстанет перед светлыми очами нашего великого Творца. Как же вы сами можете нарушать заповеди Создателя Вселенной, если призваны охранять их и выполнять? Как же вы можете призывать неразумных и убогих душой нарушать святые заповеди? Разве не боитесь вы оказаться пред Шестыми вратами, что ведут к Вечной Жизни, которые закроют перед вашим носом, и вы будете вечно скитаться в Стране туманов и призраков? Я сам всю свою ничтожную жизнь шёл к Шестым вратам, чтобы от них пройти сквозь Седьмые врата в райский сад нашего Творца небесного!..

На той стороне опешили от такой красноречивой тирады, послышалось несколько голосов, которые громко спорили друг с другом, видимо, решали отпирать ворота или нет.

– Ты кто? ― раздался вопрос через какое-то время.

Выродки-мизеры уставились на своего пленника так, будто он был вождём их племени и от его ответа зависело очень многое. Алкаш кивнул ему головой, а Косая сжала кулак и подняла вверх, что означало одобрение. Далго-По не надо было упрашивать, слова сами слетали с языка:

– Я странник этого мира, который мечтает найти покой и радость своей душе и послужить во имя нашего Создателя и для блага Его! ― говорил он смиренно и твёрдо, словно читал молитву. ― Никогда не думал я, что, дойдя до обители божьих послушников, буду отринут ими, как бездушный камень у дороги, буду попран ими как грязь смердящая!.. Ибо сказано святыми отцами нашими: помогите ближнему своему, как если бы он…

– Ладно, хватит причитать! ― окрикнули из-за ворот. ― Дайте нам время. Мы сделаем обмен.

– Сколько времени? ― спросил Бурый.

– Час.

– Хорошо. Но не больше, ― Бурый взглянул на Далго-По, который осмелел и смотрел уже не забитым взглядом пленника, а почти равного. Видимо, главному выродку это показалось чем-то оскорбительным и неправильным, он сдвинул брови и, глядя в упор на Весельчака, добавил:

– В общем, даём вам час. Если опоздаете, сожрём этого болтуна прямо тут под воротами. Так что, шевелите святыми калошами!..

Далго-По растерялся и попробовал улыбнуться, как бы говоря вожаку, он-то понимает, это всего лишь игра, чтобы вжизики поторопились, но вместо улыбки получилось что-то глупое и малодушное…

Они просидели возле ворот на вывороченных из земли кусках асфальта и бетона около часа, выродки уже стали швыряться мелкими камушками в Далго-По, который находился между ними, и зубоскалить по поводу рецептов приготовления их пленника. Отличить шутки от их истинных намерений для Далго-По было невозможно, он вздрагивал при каждом ударе камушком и смотрел куда-то в пустоту…

Наконец-то в небольшой железной двери рядом с воротами открылся глазок величиной с яйцо и оттуда сказали:

– Подведите его сюда к двери и отойдите.

Бурый подтолкнул Весельчака куда приказали, а все остальные встали полукольцом метрах в пяти.

– А ну-ка, на пятьдесят метров отсюда! ― приказали губы, просунувшись в отверстие глазка.

– А мы вам не верим! ― крикнул алкаш.

– Мы вам тоже не верим, ― спокойно ответили губы, ― поэтому на пятьдесят метров от объекта ― кыш!

Когда условие было выполнено после небольших препирательств, дверь приоткрылась и оттуда показалась рука, она поманила к себе Весельчака ― и быстро втащила его внутрь, как только тот приблизился. Далго-По буквально столкнулся в дверях с двумя мужчинами с мертвенно-белыми лицами от испуга ― их силой вытолкали наружу и быстро захлопнули дверь.

Комната, в которой оказался Далго-По, когда-то была проходной на территорию больницы, о чём напоминал железный штырь для вертушки, торчащий из каменного пола и большое окно сбоку, где бдительный дежурный следил за входящими и проверял документы. Далгонария встречали трое в длинных оранжевых одеждах с белыми широкими полосами, идущими от воротника в обе стороны по плечам вдоль рукавов до запястья. Один из них был с высоким белым колпаком на голове, чем-то напоминая чудаковатого повара. На колпаке было написано что-то на непонятном языке ярко-красными буквами. «Повар» подошёл к Весельчаку и слегка приобнял его.

– Рады видеть тебя, брат наш одноклеточный, ― сказал вжизик в колпаке, чем озадачил Весельчака.

– Почему одноклеточный?

– Потому что все мы происходим от одной клетки Творца нашего, ― блаженно улыбаясь, произнёс тот, что в колпаке. ― Здесь находятся только выбранные нашим Создателем братья, которые в беде и в радости славят имя Творца нашего!.. ― он поднял вверх руки, разведя ладони в стороны, будто держал широкую чашу, за ним этот жест повторили двое остальных, и произнёс нараспев: ― Амэнэ-бамэнэ-дамэнэ!..

– Амэнэ-бамэнэ-дамэнэ… ― пробубнили двое святош глухим эхом.

Далго-По машинально пролепетал то же самое одними губами, чисто интуитивно понимая, что это какой-то важный обычай, который надо соблюдать. В это время с улицы раздался истошный крик двух несчастных, которые по вине Далго-По там оказались. Ему стало дурно, и двое помощников ловко подхватили его под руки и потащили вперёд из тесной проходной. Весельчак понимал, что с этими двумя скоро произойдёт что-то ужасное, чего он сам чудом избежал ― да-да, их съедят вместо него, чтобы он дальше коптил это небо и трясся за свою никчёмную никому ненужную жизнь…

Его повели по дорожке, выложенной из плитки, она хотя и была стёрта подошвами и временем, но кое-где ещё радовала глаз едва заметным рисунком цветов и пташек.