– Видал? – ошеломлённо спросил торговец. – Действует!
– Да-а-а… – с изумлением протянул Робин. – Удивительно.
Какое там удивительно! Это было исключительно, обалденно хорошо! Для графа Айтера зажигался яркий свет в конце тоннеля – при условии, естественно, что драгоценная клеточка так же успешно сработает и на уменьшение. Робин представил, какую рожу скорчит старая плесень, когда он, небрежно помахивая клеткой с заключённым в ней василиском, потребует выполнения ответной части договора, и даже легонько застонал от наслаждения. Свобода! Долгожданная свобода – и в тот момент, когда Робин уже был готов поставить на себе крест!
– Ладно, – сказал он Беке. – Я, пожалуй, беру твою игрушку. Но с одним условием: ты ничего не получишь, пока я не покину Худ и пока эта чёртова скотина не уплывёт отсюда вместе со мной… То есть вместе с нами, – поправился он.
Решено было, не теряя времени, найти объект и произвести эксперимент по задержанию и объёмной трансформации последнего – так замысловато выразился Бека, и Робин вновь подивился тому, как ловко подвешен язык у безродного бродяги. Теперь, когда вспыхнула надежда вырваться из ловушки обета, Бека казался Робину вполне достойным и порядочным негоциантом. Он даже снизошёл до того, что легонько потрепал того по плечу и сократил «рыцаря» до простого «милорда».
Звено пятое
Робин стоял на причале, подставив лицо освежающему вечернему ветерку. Начинался отлив, небо было полно зажигающихся звёзд, и тоненький серпик Луны лодочкой плыл над горизонтом, как бы указывая графу путь к родному дому. Яхта «Худ» тихонько покачивалась на спокойной чёрной воде, а на ней, с ненужной суетой, толкая и браня друг друга, готовилась к отплытию бестолковая команда, понукаемая противоречивыми командами лопоухого капитана Шпокара Худа. Больше всех шумел и суетился сам нескладный ушастый капитан. Он придирчиво следил, чтобы на борт было погружено положенное количество продовольствия и воды (словно собирался плыть, по меньшей мере, за море к карликам), чтобы канаты были тщательно свёрнуты и разложены красивыми кольцами (буквально через минуту следовала команда подтянуть или ослабить этот самый канат) – и постоянно строил команду и пересчитывал численный состав (последнее действие в своём идиотизме было вне понимания Робина).
Робин бросил взгляд на стоявшего рядом Беку и ухмыльнулся. В памяти всплыл вчерашний день…
После многообещающего опыта с мухой графом овладело радостное возбуждение. Он желал одного – тут же уменьшить василиска до размеров клопа и с наслаждением раздавить пальцем. Так, чтоб только мокрое пятно! К сожалению, это не решало проблемы: большая ли, маленькая ли, а проклятая тварь оставалась бессмертной, и никакое размазывание пальцем не могло помешать ей снова ожить.
Робин резво вскочил со скамьи:
– Пошли!
Бека, однако, не вскочил и даже не спросил – куда, мол, пошли. Наоборот, он только ещё больше сжался, вздохнул и отвёл глаза. Робина словно окатили холодной водой. Ёкнуло сердце: у плута явно была припасена для него какая-то неприятность.
Так и оказалось.
Выяснилось, что произнесённое им только что заклятие было единственным, которое Бека с грехом пополам как-то помнил, а всем остальным колдун научить его не удосужился. Вместо этого он вручил Беке засаленный свиток пергамента, на котором, по словам мага-алкоголика, была записана полная и исчерпывающая инструкция по эксплуатации. А читать Бека не умел.
– И только-то? – облегчённо засмеялся Робин, помянув про себя добрым словом зануду Бердрехта. – Давай сюда свой свиток. Разберёмся как-нибудь.
Свиток находился на втором этаже, в комнате, которую Бека снимал здесь же, в этом самом трактире. И в которую они, не теряя времени, поднялись по скрипучей узкой лестнице.
К неудовольствию графа, выяснилось, что текст написан древними рунами, которые Робин понимал через одну. Поэтому они с Бекой потратили немало времени, чтобы разобраться, как произносится то или иное слово. Счастье ещё, что у пройдохи была замечательная память, и довольно часто он, мысленно оживляя в уме бормотание пьяного колдуна, подсказывал Робину, как именно звучит нужная фонема или в каком месте должно быть ударение.
Методом проб и ошибок они выяснили, что клетка прежде всего должна быть доведена до размеров, соответствующих помещаемому в нее экземпляру, и только затем, после помещения оного внутрь, можно было применять непосредственно заклинание изменения размера. И, самое главное – была обнаружена крайне важная формула, запирающая и отпирающая дверцу. Гарантировалось, что после произнесения ключевого набора звуков (словами это сочетание не рискнул назвать даже Бека), из клетки не смог бы вырваться даже дракон в самом расцвете его физической мощи.
Не обошлось без непредвиденных случайностей. При очередной попытке увеличения Робин чуть-чуть ошибся в интонации, и клетка, раздувшись почти до размеров комнаты, едва не размазала их по стенам. При уменьшении же, наоборот, они чуть не потеряли свой магический инструмент – да что там, и потеряли ведь: клетка стала настолько мала, что исчезла, и они потратили полчаса, исследуя стол, на котором она перед этим стояла, выковыривая из щелей мельчайший мусор и тщательно его рассматривая. И только после приступа отчаяния до них дошло, что достаточно просто произвести операцию увеличения. Клетка, натурально, тут же появилась как миленькая, но не на столе, а под ним: или снесло сквозняком, или они случайно смахнули сами.
Как бы там ни было, спустя два часа и Робин, и Бека уже уверенно манипулировали заклинаниями – причём Бека, благодаря удивительной памяти, обходился без колдунской шпаргалки. А любознательный Робин даже провёл контрольный эксперимент на человеке – несмотря на явно выраженное нежелание этого самого человека.
Кроме того, в качестве какого-то побочного эффекта в трактире развелись необыкновенно крупные и кусучие блохи – но это, по большому счёту, никого уже не интересовало.
Экипированные соответствующим образом, рыцарь Айтер и почтенный предприниматель Бека Арафейский отправились на поимку василиска. По подсчётам Робина, тот как раз в это время должен был воскресать.
В прошлый раз граф завалил животное на поросшем корявыми кустами тальника лугу перед самыми городскими воротами, поэтому идти было недалеко. Из чистого суеверия он на всякий случай захватил с собой Истребитель, хотя и был уверен, что на этот раз меч ему не понадобится. Бека бережно нёс драгоценную клетку, которая в данный момент была впору для петуха или, скажем, фазана. Замыкала шествие трактирная служанка, тащившая большую плетёную корзину с бутылками и снедью – отметить пленение пернатого гада хорошим пикником.
Василиск, и в самом деле, только что ожил и сидел, тупо глядя перед собой и мотая новенькой головой. Старая валялась под кустом, облепленная жуками-трупоедами, и уже начинала немного пованивать. Однако эта вонь не шла ни в какое сравнение с другой: василиск только что опорожнил кишечник. По-видимому, это было у него непременным атрибутом оживления.
Бека, не теряя времени, установил клетку напротив животного и довёл её до нужного размера.
– Прошу! – сказал он, открывая дверцу и отвешивая лёгкий поклон. Робин с некоторым сомнением посмотрел на ажурное переплетение тонких жёрдочек и перекладин, но успокоил себя, решив, что уж хилый-то василиск не идёт ни в какое сравнение с упоминавшимся в свитке драконом. Хотя дракона он, конечно, никогда и в глаза не видал, но был уверен, что дракон непременно должен по силовым параметрам превосходить любого василиска.
Неожиданно возникло непредвиденное осложнение. Василиск явно игнорировал и клетку, и Робина, и Беку. Легкий интерес вызвала у него лишь служанка, но зверь, видимо, ещё до конца не очухался. Он отвернулся, почесал задней ногой за ухом, натужился и громко выпустил газы.
Робин, которого такой исход совершенно не устраивал, попытался загнать его в дверцу силой оружия, но добился только того, что василиск, отскочив на пару шагов, тяжело опустился на землю. Его ещё плохо держали ноги. Граф в замешательстве остановился.