– Ну, так выступит префектура учредителем?

– Да я же сказал! – и Брячихин первым поставил под учредительным договором свою подпись и печать.

На следующий день мне позвонил помощник Брячихина и сообщил, что окружное издание будет создаваться… на базе другой газеты. Что ж, префект своему слову хозяин: хочет – даст, хочет – назад заберет.

Из моих «крестников» Алексей Михеич создал совет предпринимателей.

А что с «Точкой зрения»? Да все нормально! Зарегистрировал ее на себя и других физических лиц. В следующие 3–4 года газета выходила исключительно тогда, когда был спецзаказ на все содержание и весь тираж: под фестиваль «Красная площадь приглашает», под «Московский Сити» (о них я еще расскажу), под новую политическую партию. В то время желающих и способных зарабатывать деньги на газетных спецпроектах было еще не слишком много.

В середине 90-х годов «Точка зрения» перестала быть востребованной и спокойно, без надрыва ушла в небытие.

Надо сказать, что я начал мечтать о журналистике в 9-м классе, когда попал в гуманитарный класс 67-й московской школы (ныне – гимназия 1567). В 10-м ходил в школу юного журналиста на журфаке МГУ и печатался в «Московском комсомольце». Поступал на журфак и недобрал баллов, загремел в армию, потом – опять поступал и успешно, окончил и… работал совсем не в журналистике, а в комсомоле и партии. Но по журналистике скучал. Впрочем, скучай – не скучай, а проявиться тогда в качестве журналиста было трудновато. Я публиковал, конечно, что-то – одну-две-три статьи в год, но удовлетворения не испытывал.

И вот осенью 91-го меня просят подготовить какой-то материал для новой газеты «Вечерний клуб», а затем приглашают туда на работу – всего-навсего спецкором, а позже обозревателем. Согласился и бросился в пучину абсолютно свободной журналистики. Писать тогда можно было все и обо всем, что я и делал, не желая никакой другой жизни. Вряд ли это можно назвать пиаром – я занимался самой настоящей журналистикой, хотя материалы, конечно же, работали на имидж конкретных людей, организаций, проектов.

Что еще было в 91-м? В декабре защитил диссертацию по теме «Социально-политический конфликт: особенности диагностики и управления». Заведение наше переименовалось в Российскую академию управления (ныне – Российская академия государственной службы при президенте РФ) и отчаянно боролось за выживание. Данная задача решалась сложно, поскольку процентов восемьдесят аспирантского контингента работало над партийной тематикой. Поэтому меня и вынесли на защиту буквально на руках – смотрите, мол, у нас и реальная наука есть. К тому же с модным названием «конфликтология». Ее в качестве научного направления, способного приносить прикладные результаты, а заодно и денежный доход, я пиарил на протяжении последующих 5–7 лет.

Я пришел в гости к поэту Илье Резнику.

Он пел частушки:

Или вот:

Потом в «Вечернем клубе» появился мой материал под названием «Мужчина, который пишет для женщины, которая поет» с анонсом и фотографией на первой полосе. По поводу же частушек Илья рассказывал такую историю:

– Я прошлым летом в Пицунде написал за два дня, на спор, 104 частушки…

А еще я ходил в нашу Крылатскую церковь и брал интервью у ее настоятеля отца Николая.

Когда мой приятель стал одним из первых людей, перешагнувших миллионный рубеж накоплений, я попросил его рассказать об этом на страницах «Вечернего клуба» – и появилась «Исповедь миллионера».

Раскопал подробности личной жизни супрефекта Владимира Смышникова, которого поймали на взятке и посадили. Публикацию признали лучшей за какой-то период, а мне дали премию.

Писал о московских банях, о проблемах таможни, об особенностях книготорговли; встречался с новоявленным «Христом» Виссарионом, разведчиком Олегом Тумановым, вдовой Николая Рыбникова Аллой Ларионовой; рассказывал про Бориса Гребенщикова и ходил в гости к Валерии Новодворской – мне было интересно все, и я «оттягивался» по полной программе. Тем более что рабочий график был свободным и отсиживать за столом положенное время не требовалось.

Запоздалое творческое развитие шло запредельными темпами, и вскоре, с благословения главного редактора «ВК» Валерия Евсеева, мы втроем – я, Игорь Панков и Федя Мозговой – стали выпускать стебно-«крутую» газету в газете – «ВК и сыновья». Благословляя нас, Валерий Петрович сказал: «Что хотите, то и делайте – лишь бы народ читал». Ну, мы так и поступили. В первом выпуске «ВК и сыновья» я сделал целую полосу под рубрикой «Очень крутые маршруты», а там – «Война и мир генерала Аушева» (про героя-афганца, а впоследствии президента Ингушетии Руслана Аушева), «Я зол, похабен и груб» (про артиста Петра Мамонова), «Снежные барсы штурмуют Аннапурну» (про моего товарища-альпиниста, мастера спорта международного класса Владимира Башкирова).

Руководству понравилось: «Давайте мы вас наградим. Может, съездить хотите куда-нибудь?».

И мы поехали в Питер. Квасить начали в поезде, потом гудели еще дня 3–4 в городе на Неве и далее по дороге обратно. После этого появился очередной выпуск «ВК и сыновья» под заголовком «Сыновья с приветом из Северной Пальмиры». А в нем трогательный рассказ о посещении митьков в их штаб-квартире, анекдоты от Юрия Никулина, рассказанные в питерской гостинице «Октябрьская»; мой огромный материал «Баллада о черном рыцаре. Миллион секунд из жизни Александра Невзорова» (я достал Александра Глебовича прямо в знаменитой тогда студии «НТК-600») с довеском от Игоря Панкова «С точки зрения мамы» (а он параллельно доставал маму героя).

А вот переговоры с народным артистом СССР Кириллом Лавровым и лидером группы «Наутилус Помпилиус» Вячеславом Бутусовым результативными встречами не увенчались. Но все равно успели много. А как же это сочеталось с балдежом? А так: молодость, задор, здоровье.

И такой отрыв продолжался аж целых полгода.

Летом 92-го я сидел в одной уютной квартире… ну, в общем, не один. Было хорошо, но денег оставалось катастрофически мало. Такие ситуации случались в моей жизни нередко, но подходил я к ним примерно одинаково: «Деньги – навоз, сегодня нету – завтра воз. Поэтому последнюю оставшуюся купюру надо оперативно пропить». Я побежал в магазин и купил две бутылки сухого молдавского вина. Думать о том, на что я буду покупать вино завтра, не хотелось. А хотелось вспомнить фильм «Семнадцать мгновений весны» со знаменитой и чрезвычайно загадочной фразой: «Они еще не знали…».

То есть и я не знал, что уже на следующей неделе мне придется плотно совместить журналистику с пиаром и освоить заветный рубеж объемом в миллион рублей. С нашими инфляциями-дефолтами-деноминациями вспомнить о том, что можно было купить на миллион в 1992 году, трудновато. Но с учетом того, что редакционные зарплаты колебались в пределах 5–10 тыс., сумма считалась неплохой. Что происходило в рамках этого миллиона, я теперь и расскажу.

Итак, две бутылки вина. И телефонный звонок. Звонила знакомая. Она излагала не очень желающему слушать мне историю о том, как готовится оперно-балетный фестиваль «Красная площадь приглашает», как для фестиваля на базе популярных тогда «Московских новостей» предполагалось выпускать специальную газету, как что-то там не склеивается. И предлагала взяться за это дело, используя упоминавшуюся уже «Точку зрения».