Приведение плана заговорщиков в исполнение лежало в обязанности одного из активных деятелей гвардейской офицерской организации – ротмистра л. – гв. Кирасирского полка фон Розенберга, который занял пост начальника оперативного отдела штаба 1-го корпуса и временно, до выступления частей корпуса на фронт, должен был руководить отделом формирования.
Теснейший контакт гвардейская офицерская организация поддерживала с монархической партией H. Е. Маркова 2-го, в состав которой входили сенатор С. С. Андреевский, Панютин, Волков, полковник л. – гв. Семеновского полка А. Ф. Штейн и другие. Обе эти организации руководились непосредственно H. Е. Марковым 2-м и генералом H. Н. Юденичем[5].
Однако этот план гвардейских заговорщиков не был выполнен вследствие того, что формируемый 1-й корпус Красной армии, несмотря на наличие в нем старых офицерских кадров, был вполне надежной вооруженной силой пролетарской революции и по составу бойцов не мог способствовать широкому плану измены. Вскоре органами Советской власти были арестованы руководители пехотной и кавалерийской групп гвардейской офицерской организации. Вся работа членов организации после этого должна была сосредоточиться исключительно на белогвардейских российских формированиях за пределами Советской Республики.
Такова была деятельность контрреволюционных организаций в Петрограде, ориентировавшихся как частично, так и целиком на Германию[6].
Итак, в Петрограде помимо различных контрреволюционных групп, субсидировавшихся представителями Антанты и связанных с ее агентами, проявляли активную деятельность и другие группировки, преимущественно монархического толка, ориентировавшиеся на Германию. И в то время как первые центр своего внимания переносили из Петрограда на другие районы России, интересовавшие их патронов, т. е. свою повседневную работу подчиняли не столько своим собственным интересам, сколько интересам союзников, вторые – в сферу активных действий как своих, так и вооруженных сил Германии включали в первую очередь северо-западный район Советской России с ее мощным пролетарским революционным центром – Петроградом.
Такое своеобразное положение северо-западной окраины Советской республики в 1918 г. в конечном итоге обусловливалось, с одной стороны, отсутствием давления на нее вооруженных сил Антанты вследствие территориальной дальности Петрограда от районов России, попавших в сферу союзнической интервенции (Мурманск, а затем Архангельск), и с другой – господством в то время Германии в Прибалтике и наличием на непосредственных подступах к Петрограду германских войск.
Один из бывших активных деятелей белого стана, сторонник ориентации на Антанту В. И. Игнатьев по поводу деятельности контрреволюционных организаций в Петрограде писал:
«Петроград кишел всякими организациями, поставившими своей задачей борьбу с большевиками, организациями, в своем большинстве питающимися из одного и того же союзнического кармана и, несмотря на общность непосредственной цели – сломить большевиков, ненавидящих друг друга, не верящих друг другу, готовых при первом стремлении к дальнейшему строительству России, которую каждая организация понимала по-своему, перегрызть друг другу горло, – что потом и случилось»[7].
В отношении Петрограда необходимо констатировать, что эта взаимная вражда между контрреволюционными организациями осложнялась более глубокими противоречиями, коренившимися в вопросах внешней ориентации. Колеблющаяся, выжидательная тактика некоторых организаций в смысле окончательного определения линии своей внешней политики была только одной из форм приспособления различных контрреволюционных группировок к условиям жизни. Эта приспособляемость тормозила своевременную выработку собственных программ по устроению белой России, почему не всегда возможно точно определить социальную природу их разногласий. Споры о военной диктатуре или директории отражали лишь взгляды двух полюсов внутренней контрреволюции – мелко-буржуазного и буржуазно-помещичьего – и являлись одной, хотя и весьма характерной, но далеко не решающей стороной этих трений. Вопросы внешней политики были стержнем политической платформы различных групп российской контрреволюции, который определял основное направление их внутренней политики.
Русские белогвардейские организации в Петрограде, ориентировавшиеся на Германию, были поставлены в гораздо лучшее положение, чем сторонники Антанты. Они имели возможность завязать тесные взаимоотношения с представителями германских оккупационных войск, чтобы в дальнейшем приступить уже к непосредственной реализации своей политической программы и активным действиям на северо-западной территории Советской России. Сторонники Антанты были тесно связаны с англо-французами и должны были содействовать осуществлению планов своих хозяев, т. е., по условиям того времени, не обращать особого и серьезного внимания на Петроградский район. Сторонников Германии интересовали, конечно, вопросы военного характера, именно то, о чем неоднократно писал в Псков один из активных деятелей организации «Единая великая Россия» – С. А. Бутвиловский.
Близость к Петрограду оккупированных Германией русских областей – части Витебской и Псковской губерний, Лифляндии и Эстляндии – «невольно» наводила на мысль о создании там русской белогвардейской армии.
В этом отношении для германофильской русской контрреволюции представлялась реальная возможность формировать добровольческие белогвардейские силы на северо-западе России под защитой германских штыков.
Глава 2
Конкретные практические шаги в деле формирования Северной армии были сделаны представителями германского военного командования. Поставив перед собой довольно широкие задачи по созданию двух русских армий на Украине, оккупированной германскими войсками[8], командование последних считало необходимым немедленно приступить к таким формированиям и на оккупированной части северо-запада России.
Для выяснения всех вопросов в связи с организацией Северной армии, равно как и для налаживания связей с русскими монархическими организациями, главное германское командование специально уполномочило гауптмана (капитана) Э. Последний вскоре в разговоре с представителем русских монархических организаций ротмистром фон Розенбергом в помещении прибалтийской миссии при германском генеральном консульстве в Петрограде изложил основные задачи предполагавшегося формирования Северной армии. Они сводились к активным военным действиям в направлении на Петроград и Москву, к занятию этих городов и свержению Советской власти. Ротмистр фон Розенберг о своей беседе решил немедленно информировать гвардейскую офицерскую организацию, а через нее и H. Е. Маркова 2-го. Вслед за тем группа офицеров, в числе которой были полковник барон Таубе, полковник л. – гв. Семеновского полка А. Ф. Штейн и некий полковник Р., одобрив предложения немецкого офицера и констатировав полное совпадение этих германских предложений со своими намерениями, решила в свою очередь поставить обо всем в известность H. Е. Маркова 2-го и генерала H. Н. Юденича. Полное одобрение всем предположениям немецкого командования было дано и этими двумя шефами контрреволюционных организаций. После полученного таким образом полного одобрения своих планов германский уполномоченный гауптман Э. имел в Петрограде совещание с русскими полковниками Штейном и Р., на котором были намечены следующие условия формирования добровольческой армии на северо-западе России:
1) Русская добровольческая армия должна формироваться по соглашению с императорским германским правительством;
2) местом формирования должны послужить оккупированные германскими войсками русские области, причем желательными являются районы городов Двинск – Вильна или Валк – Вольмар – Венден;
