Сначала я ругал её про себя в духе «Подхватила вирус, теперь тебе никто не поможет!», а когда я услышал крики во второй раз, подумал, что, возможно, у неё просто нет еды.
Нет, подняться наверх я не мог. Зараза ведь была везде! Я стал звонить в службу спасения, в мэрию. Два дня на мои звонки никто не отвечал. Весь день в трубке слышался только голос автоответчика: «Мы стараемся помочь каждому, но в данный момент у нас катастрофически не хватает персонала. Оставьте своё сообщение, и мы приедем к вам, как только появится свободный экипаж». На десятый раз это сообщение бесило и словно уговаривало разломать телефонную трубку.
Наконец на третий день мне ответили. Еле слышным голосом говорил мужчина.
– Здравствуйте, – затараторил я, – хотел обратиться. Тут слышны крики моей соседки. Возможно, что ей просто нечего есть. Возможно, она здорова.
– Вот и отнёс бы ей чего пожрать! – проговорил в трубку уставший голос.
Я опешил от такого ответа. Это никак не походило на обычно вежливый колл-центр госслужб.
–Что вы сказали? – переспросил я.
– Вот бы и отнёс ей жратвы, коли она не болеет, и ты тоже! – снова повторил голос.
– Это ваша работа! – вспылил я. – Вирус может быть в воздухе! Я не собираюсь выходить.
–Эй! – перебил он меня, – тут оставались одни добровольцы, а теперь уже заболели все. Выезжают только «Валькирии». Скоро и их не будет. Помощи не будет ни для кого. А вирус везде, так что ты тоже по любому его подхватил! Иди и покорми бабушку, чтобы умереть тебе с чистой совестью! Может тебе это зачтётся!
Он положил трубку, а я ещё с минуту стоял, слушая гудки. Это было полнейшим шоком. Так просто не могло быть.
Но в любом случае из квартиры выходить было нельзя. Я ждал вакцины. В поисках новости о долгожданной панацее, я каждый день рылся в сети. Поэтому, положив трубку, я включил погромче онлайн радио и постарался отвлечься. Этот канал в сети появился недавно. Его вёл прямо из своей квартиры какой-то парень из Берлина по имени Reaper SA. Он также как и я был в добровольном заточении, просто болтал в микрофон то, что вздумается и ставил свою любимую музыку. Наши пристрастия во многом совпадали, так что Рипер стал для меня почти что другом. Я ему вслух возражал, когда он говорил не то, или наоборот, соглашался, когда он говорил в тему. На его приветствие утром я во весь голос кричал «воззаааап»!
***
Когда пошёл второй месяц заточения, зарядили дожди. Устав от экранов и устройств, я садился на подоконник с чашкой чая и просто смотрел на пустынную улицу. Всего через пару месяцев отсутствия людей улица стала заполняться мусором. По дороге ветер носил листья, пакеты и разные бумажки. Кое-где между плиток брусчатки начала прорастать трава. Причём если увидеть человека на улице было большой редкостью, то бродячих животных развелось не меряно. Заболевшие люди выпускали на улицу своих питомцев, чтобы у тех был хоть какой-то шанс выжить. Собаки собирались в настоящие стаи, растаскивали мусорные контейнеры, проникали в магазины, где были разбиты витрины или попросту открыты двери.
За пять дней моего не очень регулярного дежурства у окна я только один раз увидел, как по улице проехала какая-то колымага. В ней, кроме водителя, никого не было. И больше никого. Даже «Валькирии» не появлялись.
21 июля, я привычно взобрался на подоконник с чашкой кофе. С самого утра лил дождь. Ветер сносил капли, и они били по стеклу. Я подумал, что дождевая вода также может быть опасной, но с подоконника не слез. А что тут можно было сделать? В нескольких окнах дома напротив горел свет, но он горел там всегда. Не хотелось думать о том, что стало с хозяевами этих квартир.
Стайка собак, сновала по улице, а потом улеглась под козырьком магазина, когда зарядил сильный дождь. Они чувствовали себя вольготно. Собаки стали полноправными хозяевами улицы. Всё это были чьи-то вчерашние любимцы. Один ретривер даже по-прежнему был с ошейником на шее. Ещё здесь была болонка, мопс, и две беспородные шавки. Они отлично ладили друг с другом.
Внезапно что-то встревожило собак. Они разом подняли уши и посмотрели в ту сторону улицы, которую от меня скрывал угол дома. Сначала псы ленились подниматься и поэтому стали гавкать, лёжа на своих местах. Потом болонка не выдержала и со звонким лаем сорвалась с места. Её примеру последовали все остальные.
Собаки пропали из моего поля зрения, но по-прежнему был слышен их пронзительный лай. Не слишком агрессивный, но настойчивый. Было интересно, что же там происходит?
Через минуту мне всё стало ясно. От волнения я даже спустил одну ногу с подоконника и придвинулся поближе к стеклу.
По улице шёл человек! Настоящий, живой человек. Видимо это был мужчина. На нём был какой-то нелепый халат, а голова была обмотана шарфом. Перед собой он катил тележку из супермаркета, наполненную едой. Собаки вертелись вокруг него, стараясь иногда схватить за полу халата. Незнакомец вялым жестом отгонял их, ругался.
Неужели он не боится? Я прямо прилип к окну, жадно смотря на фигуру. Может опасность миновала? Или где-то готова вакцина? Сердце моё застучало. Захотелось окрикнуть его, затарабанить в окно, чтобы обратить на себя внимание. Хотя, он не услышал бы меня в своём шарфе, да вдобавок окружённый псами.
Только через определённое время я заметил, что незнакомец еле передвигается. Возможно, это был старик, но скорее всего человек был измождён болезнью. Узнать это не представлялось возможным.
Мне оставалось просто провожать взглядом одинокую фигуру, окружённую псами. Я уже думал, что незнакомец исчезнет навсегда, но тут произошло то, чего я никак не мог предполагать. Мужчина споткнулся, повалился вперёд на тележку и потом сполз на землю.
Я с содроганием следил за тем, как он ворочается, пытается встать, а примолкшие собаки в нерешительности стоят поодаль. Спустя минуту мужчина, лежавший на боку, замер. Как оказалось, навсегда.
Да, он просто так взял и умер на моей улице, на той брусчатке, по которой я каждый день выходил на работу, на улице, покой которой никто кроме собак уже долгое время не решался нарушить!
Собаки обнюхивали тело, виляя хвостами. Наконец ретривер, встав на задние лапы, опрокинул корзину, и всё её содержимое оказалось на земле. Свора принялась растаскивать продукты.
«Как ты посмел?!» – заорал я в бешенстве, – «Ты пришёл на мою улицу просто чтобы сдохнуть почти что под моим окном? Чтобы я вечность любовался на твой разлагающийся труп?!». Я колотил по стеклу, забыв о страхе его разбить. «Что ты наделал? Мать твою! «Валькирии» же не ездят! Как я теперь буду смотреть в окно?».
Я снова стал ходить по комнате, ругаясь. Меня бесило то, что я ничего не мог сделать. Окно из моей спальни выходило в пустынный двор ресторанчика «Нептун» и из него не было видно ничего, кроме трёх голых стен.
В это время меня отвлек писк из колонок компьютера. Пришло сразу три сообщения от моих «друзей» о том, что сегодня в полдень будет выступления Генерального секретаря ООН. Я поблагодарил их, отметив про себя, что более чем из полутора тысяч контактов только около 10 время от времени показывают активность, 4 – постоянно были на связи.
До полудня оставалось ещё сорок минут. Я решил заварить себе кофе. Жаль дома не было запасов алкоголя. Тогда в магазине я думал только о еде, забыв про выпивку. Сейчас коньяк отлично помог бы мне справиться с нервами.
Телевизор для поиска нужного канала был включён заранее, но анонс выступления показывали все каналы, которые ещё продолжали работать. Рассказывали про возникновение и развитие убийственного вируса. Я раньше не слышал об этом, хотя много читал про вирус в Интернете. Как оказалось, самый тяжёлый удар пришёлся на представителей негроидной расы. Заболеваемость среди чернокожих приблизилась к 100%. Азиаты вплотную приближались к ним. Среди белой расы заболеваемость достигала 90%, но продолжала расти. Учёные пытались объяснить это также, как когда-то пытались объяснить природу СПИДа. Ведь известно, что среди европейцев есть какой-то процент, устойчивый к ВИЧ. Некоторые учёные, исследовавшие природу нового вируса, напрямую связывали его с ВИЧ, предполагая, что эта скоротечная форма вируса есть не что иное, как мутировавший ВИЧ. В пользу этого говорило и его воздействие на иммунную систему человека. Правда отличие заключалось в том, что быстрее всего вирус распространялся среди женщин. Раса и национальность не играли особой роли.
