- Готова? - поинтересовался я, Рафаэлла раздраженно кивнула в ответ.

Ну, что ж, посмотрим, как хорошо ты готова. Я атаковал без дополнительных предупреждений. Максимально быстрый выпад снизу вверх - и шпага Рафаэллы летит куда-то далеко в сторону, а после еще и катится по полу, звеня эфесом. Рафаэлла же удивленно смотрит на враз опустевшую правую ладонь, чьи пальцы только что еще вполне уверенно сжимали рукоять. Я недвусмысленно махнул в ту сторону, куда улетело ее оружие. Рафаэлла насупившись двинулась туда, но стоило ей наклониться, чтобы поднять оружие (приняв при этом весьма соблазнительную позу), как я тут же подскочил к ней, легонько хлестнув по оттопырившейся части тела упругим клинком. Рафаэлла невольно вскрикнула и схватилась ладонями за пострадавшее место, после чего повернулась и недовольно воззрилась на меня. Щеки ее заметно порозовели.

- В реальном бою, - предупреждая вполне закономерные вопросы, сказал я, - я бы прошил тебя насквозь одним выпадом.

- Но я же только учусь, - в голосе Рафаэллы было что-то отчетливо напоминающее о незаслуженно наказанном ребенке, настолько жалобно прозвучала эта реплика.

- Это и был урок, - пожал я плечами, настойчиво напоминая себе, что учитель должен быть безжалостен с учениками, какими бы славными они ни были, так наставлял меня Данте.

Я вытянул вперед руку со шпагой и разжал пальцы. Она звякнула об пол.

- Смотри, показываю единственный раз.

Я подцепил шпагу носком ботинка и коротким рывком забросил прямо себе в руку.

- Теперь ты.

Рафаэлла недоверчиво поглядела на свою шпагу, так и оставшуюся лежать у нее под ногами. Первая попытка завершилась полным провалом, хотя и прошла в целом лучше, чем когда-то у меня. Сделав кульбит, шпага ткнулась концом обратно в пол, покачиваясь с характерным звоном. Я в свое время довольно ощутимо получил гардой по носу.

- Как вариант, сойдет, - великодушно разрешил я, - но на досуге потренируйся.

Пробурчав нечто нелицеприятное и навряд ли подходящее юной особе, Рафаэлла вытащила шпагу из пола.

- А теперь en garde, синьора.

Она приняла позу, лишь отдаленно похожую на первую позицию фехтования. Пришлось ее подправить несколькими короткими репликами, после я приказал ей расслабиться и вновь скомандовал:

- En garde!

Эффект получился немногим лучше предыдущего раза. Я снова подправил ее и снова приказал расслабиться, на слабые протесты, вроде "Чего это мы ерундой занимаемся?" я отвечал только одно:

- Начинать следует с азов. Нельзя выучиться бегать, не научившись сначала как следует стоять.

И так раз за разом на протяжении трех с лишним часов, стоило ей выучить более-менее одну позу, как я тут же переходил к следующей Когда же Рафаэлла без сил опустилась на лавку, стоявшую у стены, я опустился рядом.

- Не желаешь перетруждать руку? - ехидно заметила она, растирая плечи.

- Не вижу смысла. В свое время я несколько месяцев только и потратил на отработку основных стоек и приемов.

- Несколько месяцев, - глаза Рафаэллы округлились, - так много?!

- За пару дней фехтованию не учатся. Это долгая и утомительная работа, в первую очередь над собой. И, между прочим, многим придется поступиться.

- Чем же? - удивилась она.

- В самом плохом случае, с твоей красотой. - Похоже, ей пришелся по сердцу мой комплимент. - Мой учитель, граф Риальто, ты, думаю, знаешь его. Видела шрамы на его лице? - А вот от этих слов ей стало явно не по себе. - Но не волнуйся, такое редко бывает, ты ведь не желаешь делать карьеру профессионального бретера, правда? - Она неожиданно прижалась ко мне, словно ища защиты от вражеских шпаг, нацелившихся ей в лицо. Поддавшись неожиданному порыву я обнял ее за плечи, Рафаэлла не противилась.

- Но есть кое-что чего тебе не избежать, - продолжал я. - Дай мне свою ладонь. - Я взял ее мягкую ладошку в свою, провел по внутренней стороне своей. - Чувствуешь? Это мозоли от шпаги, от рукояти, понимаешь?

- Что так плохо, да? - Ее голос вновь стал жалобным, как же мне было ее жаль, но я продолжал.

- Со временем, если будешь продолжать тренировки, твои станут такими же, но прежде... - Я замялся на секунду, слишком уж неприятными для нее станут следующие слова. - Мозоли сами по себе не нарастают, твои ладони будут болеть и жечься при каждом прикосновении. Это больно, но придется перебарывать себя и горящими ладонями браться за шпагу.

Мне показалось, что она сейчас расплачется. Ее мечты сейчас сталкивались с грубой и жестокой реальностью, рассыпаясь в прах. Я прижал ее к себе сильнее, Рафаэлла ничуть не возражала. Я же вздохнул, самое неприятное я оставил напоследок.

- Но есть кое-что похуже. - Я не без сожаления отстранился и распустил завязки камзола, распахнув его, демонстрируя все "следы" долгой карьеры полупрофессионального бретера. - Удары в лицо приходятся достаточно редко, но вот ранений в корпус не избежать. Шрамы украшают мужчину, но не девушку...

- Отговариваешь, да?! - возмутилась Рафаэлла, но куда менее горячо, чем тогда, в университетском парке.

- Нет, Рафаэлла, просто говорю как есть, - покачал я головой. - Ты должна знать на что идешь, не более того. Это мой долг, как твоего учителя.

Я затянул завязки, поправил камзол и направился к стойке с оружием, по пути собрав свои перевязь и повязку. Она, конечно, была мне не к чему, но и показываться в университете, а тем более поблизости от меда, без нее - непозволительный риск. По мне, лучше иметь дело с десятком профессиональных убийц, чем хотя бы одним медиком, а, тем более, студентом - эти господа зачастую не имеют ни малейшего представления о том, что своим "лечением" могут загнать практически здорового человека в могилу всего за пару недель. Согласитесь, мгновенная смерть от шпаги или кинжала все же предпочтительней.

- Завтра продолжим, - сказал я Рафаэлле перед тем, как покинуть фехтовальный зал. - Как не прискорбно, но вынужден проститься с тобой, Рафаэлла. Я ведь еще и студент.

Она проводила меня до дверей особняка, я на прощание поцеловал ей ручку и двинулся прочь, как всегда не оглядываясь.

Меня ждало обучение. Я по большей части изучил пресловутые "семь свободный искусств" и теперь у нас остались лишь специальные дисциплины. Это может показаться странным, но я учился на юриста, хотя мало было студентов в нашем университете, нарушавших законы чаще чем я. В конце концов, надо знать, что нарушаешь, не так ли? А то ведь можно и не понять за что тебя судят.

Учиться весной и ранней осенью - сущая пытка. Вокруг все цветет (или отцветает) и пахнет, а ты вынужден сидеть в аудитории, внимая нудному профессору, половина слов которого проходит мимо ушей. В крайнем случае, влетает в одно ухо и тут же вылетает в другое, совершенно не задерживаясь в голове. По мне, так надо учиться поздней осенью и зимой, когда делать нечего, за окнами воют ветра и метет метель и вьюга, а пить вино и развлекаться с девушками надоедает достаточно быстро, если не разбавлять эти два без сомнения увлекательные занятия еще чем-нибудь. К примеру, тем же энеанским правом или нашими Уложениями.

Предаваясь столь мрачным мыслям, я и не заметил, что меня несколько раз ткнули в бок пальцем. Это оказался Козимо - мой приятель из Барлетты, знаменитого Города-на-воде; один самых веселых студентов университета, не дурака выпить и погулять. Вот и теперь он раз за разом вонзал свое длинный палец в мой бок, потрясая зажатой в другой руке початой бутылью не с вином, не то с его любимым чинзано. Но выяснить, что это такое, мне было не суждено.

- Господа студенты, - прервал лекцию на полуслове профессор Гальани, - может быть, вы поделитесь со всеми тем, что прячете под столом.

- Простите, профессор, - в своей неподражаемой манере ответствовал Козимо, поднимаясь из-за стола, бутыль к тому времени уже перекочевала под мой стул, и демонстрируя Гальани руки, - но нам, к сожалению, нечем делиться. Но когда будет...