– Да мы, в общем-то, уже определились с темой нашей беседы. Вернее сказать, я так думал, договариваясь с вами сегодня о встрече. – удивленно ответил ошарашенный Винстон, но затем, немного придя в себя, пошел в атаку.
– Я здесь по поводу смерти Теодора Милтона – Джек, не давая опомниться своему оппоненту, пер в наступление дальше. – Вы ведь первым, не считая эксперта-криминалиста, осматривали его труп. Так вот об этом у нас и будет разговор.
Джек взял доктора под локоть, уверенно так взял, покрепче, и направился с ним вместе к стульчику, на котором только что сидел сам. Но старший медицинский сотрудник Хильштейн оказался не робкого десятка, он сразу же заупрямился, поняв куда его ведет Винстон, и сам направил инспектора в другую сторону, как впоследствии оказалось, к своему рабочему месту. Впрочем, Джек тоже не стал особо упорствовать, полностью повинуясь доктору.
По пути неуклюжий Винстон снова пару раз задел какие-то колбочки и стаканчики, в хаотичном порядке уставленные по всей лаборатории и едва не опрокинул тот самый прибор, который он задел, впервые войдя в лабораторию. Пробор снова издал душераздирающие звуки и умолк. От этих звуков пришел в движение Энрике, о котором Джек совсем позабыл. Видимо, звук борьбы и стенания незнакомки в дверях тот пропустил мимо ушей и только невыносимый вой прибора отвлек младшего медицинского сотрудника от своих усердных занятий. Энрике выругался последними словами и тут вернулся к своей работе.
Между тем, Винстон и Хильштейн прошли к рабочему месту старшего медика. Роберт любезно предложил Винстону присесть на стул, стоявший неподалеку от его стола, и который он самостоятельно принес и поставил возле своего кресла. Винстон, по-деловому, уселся на поставленный стул, закинул нога на ногу, вытащил из портфеля свой «яблочный» планшетник, включил на нем диктофон и принялся задавать интересующие вопросы. От былого уныния и скуки по поводу этого нудного задания не осталось и следа. Теперь Джек нашел себе достойного противника и решил его дожать, выжать из него все до донышка, заодно и прощупать этого «мелкого человечка», которого после вялого рукопожатия того он вообще не ставил в один ряд с людьми.
– Итак, приступим к опросу – казенным голосом начал свой допрос Винстон. – Ваше полное имя, год и место рождения?
– Роберт Ф. Хильштейн, 20** года рождения, Вурджвилль, Средний Запад – голос доктора по-прежнему дрожал, руки потрясывались (он, прямо во время допроса, принялся перебирать на столе какие-то бумаги, переставлять с места на место какие-то колбочки и баночки), его глазки забегали (Хильштейн избегал прямо глядеть Джеку в глаза, отводя взор всякий раз, когда инспектор в упор смотрел на него).
Джек сразу же отметил это про себя.
«Значит и здесь не все так гладко. Ай, да комиссар, ай, да молодец! Почувствовал же, старый чертяка, своим наметанным носом, что и в Центре могут присутствовать свои подводные камни!».
– Род Ваших занятий? – не унимался Винстон, продолжая смысловую атаку.
– Старший медицинский сотрудник Городского Центра Скорби Вурджвилля.
– Как долго вы работаете в Центре? – Джек напирал на каждое слово в своих вопросах, давая понять собеседнику, кто здесь истинный хозяин положения, действуя словно бы по инструкции, написанной в полицейской академии, где он учился.
– Около пяти лет – голос Хильштейна стал еще больше дрожать, доктор расстегнул верхнюю пуговицу своей рубашки и резко рванул ворот.
– Где-то так – добавил он.
«Нервничаешь, голубчик. Правильно делаешь, что нервничаешь. Сейчас я тебя буду морально уничтожать. Сейчас я тебя выжму. Выжму полностью, без остатка как половую тряпку после мытья полов» – злорадно подумал Винстон.
Он остановил допрос, делая вид, что обдумывает свой следующий вопрос. Но это было не так. Свой следующий, да и все остальные вопросы, которые он собирался задать Хильштейну, Джек уже знал наперед. Сейчас же он просто наблюдал за поведением старшего медицинского сотрудника, пытаясь понять, что же так его напугало и что он скрывает. А то, что доктор что-то скрывал не вызывало у Винстона абсолютно никаких сомнений.
Хильштейн принялся ерзать в своем кресле, начал без конца оборачиваться на мексиканца, мирно корпевшего за своим столом.
Помолчав несколько минут и до последней капли измотав своего противника, Винстон продолжил свою экзекуцию.
– Несколько дней назад Вам приходилось выезжать на Восточную тридцать первую улицу дом номер восемь? – неспешно начал Джек.
– Да, я выезжал – теряя последнее самообладание, ответил Хильштейн.
– Хорошо – довольно сказал Винстон, почесывая подбородок. – Вы были первым медицинским сотрудником, осмотревшим труп Теодора Милтона?
– Да… – тут голос Хильштейна окончательно надорвался, и от былого густого баса не осталось и следа. Доктор просто сипел или начинал визжать неприятным фальцетом. Было сразу видно, что он ждал именно этого вопроса. Сгорал от нетерпения, теребил все попадающие ему под руки вещи и бумаги, но ждал. Ждал, холодея от страха, ждал до спазма внутренних органов.
– Да, это я осматривал труп Милтона несколько дней назад – спешно подтвердил доктор, пытаясь взять себя в руки, но это у него слабо получалось. – Конечно же, я был первым медиком, осмотревшим труп, после криминалиста. Мы получили вызов из полицейского участка о том, что по указанному вами только что адресу есть некриминальный труп. Это как раз наш случай. Тем вечером дежурил я, поэтому мне и достался его осмотр.
– Тоже неплохо – как бы ободряя собеседника, промурлыкал Винстон.
– Какова, по вашему мнению, основная причина смерти Милтона?
– Видите ли, по словам его лечащего врача у него было плохое сердце… – затянул свою песню Хильштейн. Теперь доктор поигрывал в руках пуговицей от своего халата, но инспектор резко его оборвал.
– Мне не надо мнения его лечащего врача. Я спрашиваю именно вас, какова причина смерти Теодора Милтона?
– Я склонен верить доктору Мартинелли, лечащему врачу семьи Милтонов.
– То есть вы, официально, под запись в протоколе, подтверждаете, что причиной смерти Милтона была сердечная недостаточность?
– Скорее инфаркт – скрипучим голосом пропищал Хильштейн. – Синюшный цвет лица покойника, да и еще несколько видимых признаков говорили именно об этом. Но окончательный вывод по этому вопросу могла бы дать только дистанционная экспертиза трупа при нейтрализации. Но труп, как я понял, исчез…
– Да. Трупа теперь нет. Пока нет. Поэтому о причинах смерти Милтона мы можем сейчас судить только с ваших слов. Подчеркиваю, официальных слов.
Хильштейн будто бы переменился в лице, сделался еще более серым и хмурым. Кажется, он, вдобавок ко всему, начал заикаться.
– Итак, уточним еще раз. Вы, как официальное лицо, наделенное полномочиями, данными властью штата, официально подтверждаете, что причиной смерти Милтона был обширный инфаркт Миокарда?
– Да, под-тверждаю – после долгого молчания выдохнул доктор. – Возмож-ной причиной смерти Те-о-дора Милтона мог стать инфаркт Ми-о-карда. Все признаки были налицо.
Кажется, после этих слов Хильштейну заметно полегчало. У него будто бы гора спала с плеч. Он, наконец-то, перестал брюзжать, теребить все, что попадало ему под руку, голос немного приободрился, прошло заикание.
– Ну что ж – подытожил Джек, нажимая на кнопку стоп в диктофоне своего планшетника и убирая его обратно в сумку. – Благодарю Вас, доктор, за оказанное Вами содействие в расследовании особо тяжкого преступления.
Винстон сделал особый акцент на последние слова о расследовании особо тяжкого преступления, жестоко наказуемого, между прочим, по законам штата, вплоть до смертной казни. Он по-прежнему сверлил Хильштейна взглядом. Свой эксперимент с этим «заморышем» в белом халате Винстон еще не окончил, хотя формально сам допрос подошел к своему логическому завершению. И тут Джек решил нанести внезапный удар. Можно сказать, прямо в спину. Ничего не поделаешь, служба. Но не в этот раз. Джек по-настоящему получал удовольствие, издеваясь над этой никчемной «тлей» в белом халате, «слизняком» с потными ладошками, видя как тот мучается, отвечая на неудобные вопросы инспектора, вертится как уж на сковородке. И уже не под запись, а так, к слову, Джек сделал свой ядовитый выпад.
