И его взгляд не исчезает на протяжении всей песни. Питер — тоже упрямый. Питер танцует до победного, он не отступается до самого финального аккорда композиции, а после Лиз берет его за руку и ведет в сторону выхода. Как раз туда, где все еще стоит Тони, мать его, Старк.

Питер не хочет туда идти. Питер не хочет с ним сейчас ни разговаривать, ни видеться, потому что, ну, он совсем не в том состоянии, он пьян, немного возбужден от громкой музыки и танцев. И это явно не самый удачный момент.

Но когда в его жизни что-то происходило в удачный момент?

— Юная леди, позвольте мне украсть у вас вашего кавалера, — обольстительным голосом говорит Старк так, что его слышно на фоне все еще играющей музыки, и Лиз теряется и отпускает руку Питера. Ее тут же берет Старк и уводит его из зала на свежий воздух.

Тишина, стоящая на улице, оглушает. Не помогают даже сигналящие машины и шум большого города. После клуба здесь — очень тихо.

— И какого черта тебя сюда понесло? — спрашивает Тони, как только они оказываются в машине. Сегодня он сам за рулем, они едут без Хэппи, и Питера это немного — самую малость — удивляет.

Потому что, в общем-то, ему плевать. На все, что связано со Старком.

Или он очень убедительно себе врет.

Потому что его тело буквально кричит о том, что вот он, Старк, только руку протяни и коснись его. И можно будет еще месяц жить воспоминаниями об этом прикосновении, которое легко выдать за случайное.

— А вас? — в привычной манере общения со Старком отвечает Питер. Старк выдыхает сквозь зубы.

— Глупый ты ребенок. Скажи мне, как я могу относиться к тебе, как ко взрослому, если ты ведешь себя, как последняя малолетка? — устало спрашивает он. Питер на мгновение выпадает из реальности, потому что это звучит обидно и вообще — звучит так, будто Старк пытался относиться к нему иначе.

По мнению Питера — ни черта тот не пытался.

По мнению Питера — он устал.

— А можно вы просто никак не будете ко мне относиться? — не менее уставшим тоном спрашивает Питер. Тони чуть слышно рычит — или Питеру кажется? — и сворачивает, увидев первый же свободный двор.

— Какого черта ты творишь? — он поворачивается к Питеру, включает в салоне свет, неярко, просто чтобы видеть лицо Питера, и смотрит в упор. Питеру от этого взгляда жарко и страшно одновременно, потому что, кажется, он нашел тот самый предел, после которого дальнейшие провокации — это подпись в собственном смертном приговоре.

Но что? Правильно. Ему плевать.

— А на что это похоже?

— Да убери ты свою манеру отвечать вопросом на вопрос! — восклицает Тони. Питер вздрагивает, но быстро возвращает себе прежнюю уверенность, граничащую с идиотизмом. — Похоже на то, что ты меня провоцируешь, Питер. И что, ты меня провоцируешь?

— А если и так?

Тони устало качает головой.

— Питер, это тяжело, знаешь? Наблюдать за всеми твоими выкрутасами и не понимать, какого черта ты делаешь и зачем. Я, конечно, умный, но подростки — совершенно не та сфера, в которой я разбираюсь. Так что, пожалуйста, облегчи мне задачу. Ответь откровенно: какого черта ты делаешь? — И прежде, чем Питер успевает раскрыть рот для ответа, добавляет: — И если ты сейчас снова ответишь вопросом, я позвоню твоей тете и скажу, в каком клубе ты пропадаешь и где ты взял поддельное свидетельство. Я думаю, она очень обрадуется этому.

Питер вздыхает. Это очень нечестный шантаж.

— Я… не пытаюсь ответить вопросом на вопрос, но неужели вы еще сами не догадались? Вы же умный, сами только что сказали. По-моему, это лежит на поверхности. Любой дурак бы давно это понял. А вы-то, мистер Старк, далеко не дурак.

Тони смотрит на него внимательно и долго. Питеру хочется выйти подышать, потому что под этим взглядом — не-воз-мож-но что-то делать. Под этим взглядом невозможно даже существовать, что уж тут говорить о дыхании и нормальном соображении.

— Ну надо же, — произносит, наконец, Старк. — Влюблен в меня, значит. Да? Я угадал?

Питер кивает, потому что выбора-то у него особо нет. Если что — утром он сможет спихнуть это на алкоголь, если что-то пойдет не так.

— Целовать я тебя не буду, — продолжает Старк. Питер выпрямляется на сидении. — Как я уже говорил, подростки — не моя сфера, Питер. Но если ты готов подождать…

— Подождать чего? — недоуменно спрашивает Питер.

— Твоего совершеннолетия, — спокойно отвечает Старк. — То тогда, возможно, так уж и быть…

— Вы меня поцелуете? — неверяще восклицает Питер, во все глаза смотря на Старка. Тот кивает. Питер улыбается, не в силах сдержать улыбку, и чуть наклоняет голову.

— А почему не сейчас?

— Питер, тебе ведь еще даже семнадцати нет.

— А сколько вам было, когда вы впервые поцеловались? — спрашивает Питер с легкой улыбкой. Провоцирует. Тони ухмыляется.

— Я — совсем…

— Другое дело? — снова перебивает Питер и наклоняется к Старку ближе. — Почему же? Потому, что вы старше, или есть еще какие-то веские при…

Обычно Питеру не нравится, когда его перебивают, потому что тогда ему кажется, что всерьез его никто воспринимать не спешит. Но сейчас — сейчас он не против, потому что Старк резко подается вперед и целует его. Пусть перебивает, пусть затыкает, черт с ним, но он це-лу-ет.

И это прекрасно. И от этого внутри жарко и восхитительно неспокойно. И от этого в голове что-то, наконец, находит свое место.

И когда Питер отвечает на поцелуй — как умеет, это, все же, его первый опыт — Старк притягивает его немного ближе, хотя это очень неудобно в машине.

И Питер понимает: ради этого он готов подождать до совершеннолетия, потому что дальше — он верит — все будет только лучше.