Просто знать, что Старк о нем еще помнит.

Просто знать, что Старку он еще нужен.

Просто знать, что Старк еще видит в нем потенциал, а не только глупого ребенка.

В конце встречи Хэппи, сдержанно улыбаясь, просит больше не курить.

Вечером Старк пишет смс: «Карапуз, еще раз закуришь — я надеру тебе задницу».

Питеру кажется, что он сошел с ума.

***

Осознание никогда не было любимым чувством Питера, потому что всегда приходило в самый неподходящий момент. На этот раз все немного иначе: подходящего момента не бывает никогда, но то, что это осознание приносит с собой, убивает само по себе.

Это утро не задается с самого начала. Он не слышит будильник, а потому спит на полчаса дольше и отчаянно опаздывает в школу. Он просыпается со стояком, и это, в общем-то, нормальная ситуация для подростка, но только не тогда, когда ты опаздываешь.

И уж точно не тогда, когда, стоя в душе, осознаешь, что встало у тебя на сон, в котором был…

Тони Старк.

Тони, мать его, Старк, который не дает Питеру спокойной жизни вот уже несколько долгих месяцев подряд.

Тони, мать его, Старк, в которого Питер, кажется, влюблен.

Он, стоя под горячими струями, анализирует весь опыт его общения со Старком и выводы делает неутешительные. Он влюблен. Влюблен так сильно, что теперь у него даже встает на него. Влюблен настолько, что сейчас, когда он просто думает, даже не представляя Тони перед глазами, по телу бегут мурашки, а внутри что-то теплеет и предательски очень сильно — даже больно — тянет.

Это отвратительно.

Потому что — совершенно точно — невзаимно.

И Питеру смешно. Сначала Лиз, в которую он безответно и долго был влюблен. Теперь Старк, в которого так же — безответно и, кажется, надолго. Дальше что? Он так и проживет до скончания дней своих неудачником, который будет влюбляться в неподходящих людей?

И еще больше этот день испортить не может ничего. Даже то, что тетя ругает его за прогул школы. Какая тут школа, когда ты просыпаешься и понимаешь, что влюблен в человека, который годится тебе в отцы?

И дело даже не в возрасте.

Где Питер — и где Тони.

Дело не в возрасте. Дело в самом Старке, дело в том, что они почти не пересекаются, и дело в его дурацких смс, которые все делают еще хуже. Потому что Питеру бы отдохнуть от этого всего, прийти в себя, понять, что, может, он надумал себе эту влюбленность, что это просто обострение весеннее. Питеру бы просто взять перерыв, передохнуть и собрать себя заново, потому что этого — слишком много для одного подростка.

Но это жизнь Питера. Здесь никому нет дела до того, что он подросток, когда вопрос касается его жизни вне супергеройского амплуа.

А потому уже вечером приходит смс от Тони. И Питер, едва завидев имя отправителя, жмурится несколько тягучих секунд, надеясь, что ему просто показалось.

Открыв глаза, видит: не показалось.

«С каких пор ты прогуливаешь школу?»

«Так получилось. Я не специально. Проспал».

«И чем же таким ты занимался всю ночь?»

Питеру очень хочется видеть в этом провокацию и — если уж быть откровенными до конца — ревность. Хотя бы немного. Просто потому, что Питер влюблен, и потому, что ему необходимо иметь хотя бы иллюзию нужности Старку.

«Спал».

«И что же помешало тебе выспаться?».

«Может быть, то же, что вам — встретиться со мной в прошлый раз?».

Питер не злопамятный, но Питер не забыл, потому что это казалось чистой воды предательством, к которому он оказался не готов.

«Когда ты перестанешь мне дерзить?».

«Когда вы перестанете меня избегать».

Питер чувствует, что играет с огнем, но его отчаяние набирает обороты с каждой новой напечатанной буквой. Он не знает, как еще вывести Старка на встречу. Как еще достучаться до него и сказать, что он ему, Питеру, нужен?

Питеру кажется, что с недавних пор это неоновыми буквами написано у него на лбу. И как же Старк — с высоты-то своей башни — этого еще не увидел?

Ответа не приходит. Питер усмехается.

Когда же Вселенная тоже вспомнит, что он — всего лишь подросток?

***

Через две недели отчаяние доходит до крайней точки.

Ребята из класса решают раздобыть поддельные документы и наведаться в какой-нибудь клуб, потому что «ребята, мы молоды, так почему бы нам не зажечь?».

Месяц назад Питер бы отказался. Месяц назад он бы сказал, что у него куча дел, а еще «знаете, эта стажировка от Старка, после нее совсем нет сил».

Сегодня же он говорит: «Да, пойдемте, сейчас самое время». Все смотрят на него с удивлением, но Питер только улыбается им, надеясь, что улыбка не выглядит усталой и натянутой, и выгибает бровь.

Ребята обсуждают детали, Флэш вспоминает, где можно достать поддельное ID, и вечером они встречаются у дверей не слишком популярного ночного клуба, репутация которого все же позволяет находиться там с минимальным риском для жизни.

Едва они только заходят внутрь, Питер понимает, что это было глупой идеей. Паучий укус обострил все его ощущения, и зрение — прежде всего, а здесь все в кислотно-неоновых тонах, и боже, почему это так больно? Питер жмурится, но все же берет себя в руки и почти на ощупь добирается до барной стойки.

Одноклассники птичками рассыпаются по всему клубу, и найти кого-то теперь почти нереально в этой разномастной, постоянно двигающейся толпе, которая, того и гляди, засосет тебя в свой водоворот и даже не поморщится. Питер упирается локтями в стойку, потому что у него кружится голова, а в висках что-то размеренно стучит мелким молотком, сводя с ума.

Кто-то берет его за руку, и он поворачивается в ту сторону. Этим «кем-то» оказывается Лиз, и Питер не может не улыбнуться: сейчас подходящий момент, чтобы признаться, открыться, и плевать, как она это воспримет.

Вот только признаваться уже не в чем.

— Что с тобой? — спрашивает она, перекрикивая музыку.

— Слишком громко, — отвечает Питер, так же крича.

— Выпей что-нибудь, станет лучше, — советует Лиз. Питер не видит в этом логики, но потом, вспоминая, где он, понимая, что это — тоже неплохой способ спровоцировать Старка хоть на что-нибудь, потому что паутинометы надежно спрятаны у него под манжетами рубашки, а значит — Старк знает о его местонахождении, — Питер пьет. Он заказывает себе какой-то коктейль, радуясь, что здесь поддельное удостоверение личности тоже срабатывает на ура, и выпивает, чувствуя алкогольную горечь на языке.

Через пару мгновений становится лучше. Звуки притупляются, яркость не так сильно бьет по глазам, и Лиз, все еще сидящая рядом, улыбается ему и тащит танцевать. Питер не умеет, и будь он в более стабильном состоянии, он бы даже не согласился, но сейчас — сейчас ему плевать, потому что он только ждет смс от Старка, потому что тот не может оставить это без внимания. Питер слишком хорошо его знает.

Или думает, что знает.

Он допивает коктейль и вместе с Лиз ныряет в ту самую толпу, которая беснуется все сильнее с каждым новым треком. И она принимает их, как масло — горячий нож, потому что они вливаются в нее, как будто здесь их законное место, и танец сам идет из глубины тела, если, конечно, эти ритмичные дергания можно назвать танцем.

Алкоголь действует все сильнее. Питер уверенно стоит на ногах, но в голове приятный шум, а в теле — легкость, которую он никогда не испытывал, а потому Питер забывается, отпуская себя. Он танцует, скользит руками по телу Лиз — не откровенно, не пошло, а просто потому, что так надо, потому, что здесь, в толпе, такие правила, — и ему хорошо. Прямо как тогда на мосту. Ни одна мысль не касается Тони Старка, перед глазами не стоит его образ, и это — лучшее, что случалось с Питером за всю его жизнь. Даже лучше укуса.

А потом он чувствует на себе чей-то взгляд и, обернувшись, сталкивается глазами со Старком.

«Твою мать», — проносится у Питера в голове. Тони только чуть наклоняет голову, взглядом будто спрашивая, какого черта Питер тут забыл, и Питер отворачивается, продолжая танцевать и снова притягивая Лиз к себе. На этот раз — чуть сильнее и ближе, но она не сопротивляется, а ему только это и нужно, потому что Старк все еще смотрит.