В серии «Трилунье» вышли книги:

1. На тропе луны

2. В городах луны

3. Острова луны

Всю жизнь, сколько Евгения Радова себя помнила, она мечтала выбраться из Дхоржа. Настоящей пленницей в родном замке она конечно же не была. Мама несколько раз грозила ей полным покоем на недельку-другую, но это было просто так, не всерьез, одни слова – все равно что обещания воспитательный знак влепить или ремня всыпать. Евгения могла свободно шастать по замку и окрестностям, куда только ноги занесут.

Фокус заключался в том, что выбраться из замка было нереально. Высоченный, теряющийся башнями в небесах Дхорж стоял на южном «роге» полумесяца, образованного бухтой с таким же названием. С трех сторон каменную громаду окружала вода, а с четвертой – тонкий перешеек соединял замок с материком. Кто-то могущественный и умелый потрудился над защитой перешейка от четырехмерников. От знаккеров, наверное, тоже. Проверить это Женька не могла – знаккером юная наследница Дхоржа не являлась.

Теоретически ей было можно болтаться по всей неомертвевшей части Трилунья. А практически – невозможно. Родители все сделали для этого. Потому что дочкина бездарность должна оставаться секретом. Ибо дочкина бездарность может опозорить маму и папу которые суть светила знаккерской науки и бла-бла-бла.

Поэтому когда Клариссу Радову отправили в «Клыки Океана», Евгения Радова от противоречивых чувств, охвативших ее четырнадцатилетнее существо, чуть не разорвалась пополам – с одной стороны страшно было представить, как мама сидит в холодной башне в полном одиночестве. С другой… с другой… откуда-то из большого мира на нее повеяло воздухом свободы. Женька махнула на все рукой и зацепилась за возможность легально смыться из Дхоржа с теткой Эррен. А потом – из «Стража Глубин» на Однолунную Землю в сомнительной, но очень интересной компании Диймара Шепота.

И снова оказалась практически взаперти в доме сестры.

О том, что на поиски карты Евгения не едет, ей сообщил Арно Резанов.

В тот дурацкий день сначала Диймар Шепот довел девочку до слез, утверждая, что она не бездарь, а просто лентяйка, и пытаясь научить ее знаку притяжения. Нет-нет, не того притяжения, что между парнями и девушками, а попроще – когда лень за чаем на кухню идти, например. Арно вызвал тайфун на себя и освоил злополучный знак, попутно пообещав Диймару морду разбить. Идея в общем-то ничего себе.

Потом вся компания как сквозь землю провалилась почти до глубокой ночи – и Карина, с утра ушедшая покупать куртку (без сестры!), и парни. Объявились они всей толпой, только когда Женька уже почти совсем залезла на стену от беспокойства и собралась на поиски. Ага, в незнакомом городе в чужом мире… слабоумие, как говорит сестра, и отвага! К счастью, вернулись целые и невредимые. К огорчению – с сообщением, сводившимся к: «Аты, Евгения Радова, сидишь тут и не путаешься под ногами».

Конечно, она выказала сестрице все, что накипело. Или почти все. Потому что пришлось сматываться быстрым бегом в комнату и реветь в подушку.

Опять взаперти. Опять с клеймом «бездари бесполезной». Надо будет при случае глубину комнаты заблокировать, чтобы с утешениями не лезли.

Хотя дождешься от них утешений, как же. Собираются в путь, а на Женьку плевать хотели. Ничего нового, ничего непривычного.

Скрипнула дверь. Обыкновенная, трехмерная, покрытая облупившейся голубой краской. Без стука, как правило, заходила только Каринка. Тоже привыкла неделями жить одна в пустом доме. В сущности, общего у сестер – бездна безлунная. Только младшая одинока в пустоте, а старшая – в толпе.

– Женьк, это все не нарочно, – начала Карина с порога. В голосе не звучало ни граммульки извиняющейся интонации. Что не удивительно – где сестренка, а где извинялки? В разных витках миров, ага. – Документы – дело сложное. Особенно для людей, которых как бы и не существовало раньше на нашей Земле. Раз уж так получилось, то вылезай из подушки и давай поговорим, как ты тут без нас жить будешь. Надеюсь, что недолго.

От такой «любезности» Евгения прямо подпрыгнула.

– Вот спасибо, любимая сестренка…

– Ой, да нет, – слегка покраснела и закусила губу Каринка, – «недолго» не в смысле «скоро умрешь». Просто мы можем оставить тебе совсем мало денег. Вот я и надеюсь на наше скорое возвращение. Или на то, что ты образумишься и попросишь Марка, то есть Льва Однолунной Земли, проводить тебя по тропе домой.

– Угу, или я заберу свои документы у этой, как там Резанов говорил? Ольги Ларионовой. И присоединюсь к вам. По тропе через Трилунье или еще как угодно.

– Ну, на крайняк, да… – вздохнула сестра.

– Ах, на крайняк, – Евгения почувствовала, что закипает, – то есть если деваться станет некуда?!

– Аа-аррргрррх! – У сестры то ли аргументы закончились, то ли терпение, то ли тупо свободное время. Ее симпатичная, копия папиной, физиономия вдруг «поплыла», вытягиваясь вперед. Девочка-Карина вздернула губу, но зубами клацнула, прерывая собственное рычание, уже настоящая волчица.

Мрак безлунный, а ведь страшно! Евгения застыла, таращась в моментально пожелтевшие глаза своей сестренки-монстренки. Та же вернулась в человеческую форму так быстро, словно и не было превращения, так, померещилось.

– Женьк, не трынди попусту, – примиряющимся тоном произнесла она. – Времени мало, у меня голова кругом идет. Будь человеком, не добавляй проблем, а?

– Ну…

Быть человеком Евгении Радовой всегда хорошо удавалось. Хорошим таким, понимающим все и – да! – старающимся не доставлять проблем человеческим детенышем. Бездарным. Нет, об этом лучше сейчас не думать…

– Так вот… – В руках сестренки появились какие-то зеленые бумажки. – Это не монеты, но самые настоящие деньги. Они называются «купюры». Смотри, каждая такая бумажка равна тысяче рублей. Всего их тут десять.

– Сколько? – Цифра была пугающая. – Ты же сказала, что их мало.

– А это и есть мало. – Карина усмехнулась, но по-хорошему. – Один рубль – это… э-э-э… не, не так. Сто рублей примерно равны одному серебряному полумесяцу. Я честно сравнивала их покупательские способности.

– А, вот оно что. Сколько тогда здесь? Сейчас посчитаем. В тысяче сто, ой, нет, десять раз по сто.

Сестра сморщилась. Уже не по-хорошему.

– Не тупи, а? Десять купюр по тысяче рублей. Каждая равна десяти сторублевкам или десяти полумесяцам. Десятью десять это сколько? Сто. Получается сто серебряных или один золотой полумесяц.

Это утешало. Если сильно не шиковать, то на такую сумму можно было неделю кантоваться на средненьком постоялом дворе. Или недели три-четыре в бесплатном жилье. Как раз Женькин случай. Каринка тем временем продолжала:

– Я помню, что пятьдесят полумесяцев равны луне, а четыре луны, в свою очередь, полнолунию. Но здесь такими подсчетами никто не занимается. Есть устаревшие названия типа «полтинник» или «четвертак», но они не официальные, скорее как прозвища, что ли.

– Понятно, а…

– Погоди, я еще не все. Из кухни можно в подвал спуститься, там куча банок со всякими помидорами и компотами. Ларик, то есть тетя Лариса, таким не заморачивалась, а вот Митькина мама была мегамонстром в плане консервирования. Помидоры-огурцы-патиссоны ее, а фрукты-ягоды из нашего сада. Но делала тоже она, так что не отравишься. Лопай, не стесняйся. И еще, у тебя не куртка, а фигня какая-то. Здесь ты в ней замерзнешь.

С этими словами Карина выудила из глубинного мешка рыжую меховую куртку с черными кожаными рукавами. Чуточку слишком… броскую, но теплую и красивую.