Бывший Ставрогин покачал головой.

- А говорить вслух давно начал? - не потерял к нему интерес коренастый мужик. - Даже не знаю, как довериться твоей личности - разболтаешь же теперь. А за тобой должок. Помощь нужна.

- Я ксиву сдал, - ещё раз попытался отделаться от опасного человека Амурский.

- Да мне не по службе. Моя ксива всяко больше будет. Помнишь, как ты Изольду ловко рунами отвлёк? Может ещё какое-нибудь волшебство по бабьей части знаешь? Очень надо. Личная услуга.

Незнакомый знакомый вдруг протяжно принюхался, рефлекторно кивнув пару раз, и бывший торговец жемчугом внезапно понял, что перед ним оборотень. Из тех самых, что гнались за ним тогда на волгах по городу, и про которых потом объяснял ему на яхте Лещёв.

Но в отличие от тех, этот изъяснялся вполне гладко. По-человечески. От такого стало совсем страшно.

- Не бойся - не съем, - усмехнулся мужик-оборотень его прозрению. - А нормально я "изъясняюсь", потому что не просто оборотень, а полковник. Не бзди, за жемчуг ситуацию порешали. Ты не как рептилоид мне нужен, а как частный чародей.

- Я не умею, - легко сознался Амурский.

- Это тебе кажется, потому что забыл. Ща вернем тебя к жизни - всё будет.

Будто не веря, что бывший прокурор последует за ним, полковник взял его за руку и уверенно повёл за собой. Они свернули с центральной улицы вниз к бульвару и через какое-то время остановились у высоких алюминиевых ворот. Коренастый небрежно постучал своей рацией по блестящему металлу, и створка отъехала в сторону, пропуская их в огороженное пространство.

В нос резко ударил распаренный воздух общепитовской кухни.

Амурский шагнул в пространство из пророческого сна и невольно этому взволновался. Сомнений быть не могло - именно здесь Мэддисон столкнулся с пьяной тёткой, а затем с летающей тарелкой. Амурский сразу же взглянул назад и вверх на сторожевую будку, ожидая увидеть там зависшее НЛО.

Парящего объекта в ближней видимости не обозначилось, но произошло нечто другое. Послышался тихий, но отчётливый щелчок, после чего мир застыл. Не в том смысле, что восприятие Фёдора многократно ускорилось и обострилось, и он стал настолько быстрее окружающей активности, что она показалась как бы замороженной.

И не в том смысле, как застывает мир на краю сознания крайне утомлённого человека перед тем как затуманиться сном.

Никаких субъективных эффектов не случилось. Мир просто застыл. Объективно. Вместе с бывшим прокурором.

При этом течение времени сохранилось. О чём могло судить непогасшее сознание Фёдора, чётко воспринимающего себя в неподвижной реальности. Он полностью лишился власти над собственным телом. Его голова была по-прежнему неудобно повёрнута назад, но никакие волевые импульсы неспособны были вернуть её в обратное положение. Наблюдая перед собой край забора, кусок неба, пустую будку, а самое главное - застывший в воздухе падающий лист, Фёдор пришёл к выводу, что это не временные физиологические трудности, а серьёзное внешнее происшествие.

Прошло несколько минут. Смотреть на небо, будку и падающий лист стало скучновато. По старой службистской привычке, въевшейся сквозь забытую память в практические рефлексы, бывший Ставрогин успел мысленно составить протокол осмотра места происшествия, доступного его вниманию, литературно описав туда все видимые предметы с указанием текстуры поверхностей и геометрии форм.

Мир всё никак не отмирал. Тогда страшная догадка проникла в сознание застывшего - вполне возможно, что он погиб. Скорее всего оборотень выстрелил ему в затылок, когда бывший рептилоид отвернулся. И сейчас Фёдор проживает свой последний миг смерти в гаснущем сознании.

И если ад существует, то этот мгновение будет длиться вечность. Примерно так, как сейчас - без возможности сдвинуться с места, без возможности закрыть глаза, неспособным забыться, он будет упёрт в кусок неба, край забора, пустую будку и непадающий падающий лист. На протяжении вечности. Проживая каждый миг во всей полноте внимательного присутствия.

А затем, сквозь пелену выжигающего ангста, он услышал зов. Но это был не зов дракона, пленивший его когда-то на амурском дне. Зов, вселявший мудрость и надежду.

Нет, в этот раз бывшего Ставрогина настиг вой холодной пустоты.

Вой истинной смерти.

Мрачной тенью безжалостная правда бытия навалилась на человеческую реальность и постепенно растворяла её. В мгновение ока из приятного сентябрьского дня Фёдор Амурский оказался вдруг лицом к лицу с миром без души. Пред ним предстала мертвая материя Вселенной во всей своей наготе. Ему предстало Вещество. Не чувствующее, не мыслящее, не сострадающее и не созерцающее Вещество, в виде слепленных предначертанным порядком безразличных молекул, лишь на какой-то немыслимо короткий миг принявших очертания забора, неба и кусочка омертвевшей кроны.

Будто бы благодать и сострадание разом покинули этот мир.

А вслед затем Фёдор осознал, что и сам является веществом. Веществом с маленькой буквы! Что он ничем не отличается от молекул забора, прозрачного воздуха и опавшей кроны. И слеплен из того же, что и они - из мертвого субстратного безразличия.

Даже его сознание является всего лишь временным хаотическим движением электронов между сложными углеродными молекулами. Между безразличными к любым смыслам и порывам молекулами Вещества.

"Это смерть! Это смерть!" - заметались гаснущей мыслью электроны в том, что стремительно овеществлялось из человека в прах, забывая свои новые и старые имена.

"Это смерть", - безразлично трепетало электронное эхо, уже отделенное и от самой идеи смерти.

Это смерть.

Вторая волна потустороннего воя прокатилась там, где вечность назад распался на материальную невесомость бывший Ставрогин. Взрывая пустоту, творимая из ничего, яростная воля заполнила собой всё, заново создав время и пространство.

Фёдор Амурский возник из небытия, как зажженная в ночи лампочка, сразу и целиком. Перед его взором пересобирался мир, заново обретая смыслы и правила. Но в этот короткий миг, пока реальность ещё не обрела привычные очертания и не потеряла ясную прозрачность, Фёдор успел увидеть её истинный механизм и свое правдивое прошлое, не прикрытое больше мистическим туманом.

В тот миг как сущее окончательно впитало его в себя, а тело обрело подвижность, он бессильно упал на изношенный асфальт в хозяйственном дворике ночного клуба. Кое-как перевернувшись на спину, хватая ртом воздух словно новорожденный, он увидел ухмыляющегося оборотня и прошептал: