Однако вовне привычная схема отхода поломалась. Вместо улицы или переулка Мэддисон оказался в крохотном пространстве огороженного хоздвора. В нос ударил ватный запах прелых листьев. Смешиваясь с типичными варевными ароматами общепитовского производства, он создавал ощущение ошпаренной кипятком помойки. Илья инстинктивно задержал дыхание, собираясь быстро миновать смрад, но обнаружил, что выход с территории перекрыт алюминиевыми воротами высотой метра три. В стеклянной будке вахтёра, возвышающейся над двором, не обозначалось совершенно никакого служебного присутствия.

- У них сейчас пересменка. Минут через десять появится.

Оглянувшись, Мэддисон обнаружил хозяйку хриплого голоса, возникшего в пустом месте с пояснением. Она курила, прислонившись к стене как раз за дверью чёрного хода.

Илья ощутил в себе порыв вернуться обратно в клуб и попробовать незаметно выйти через главный вход, но вспомнил бухого типа с шампанским. Благодаря богатому гастрольному опыту он знал, что подобные поклонники отличаются удивительной настырностью и караулят до последнего с одной лишь целью - сперва побрататься, а затем начать предъявлять за несмешные шутки, скучные стримы, желание срубить бабла на фанатах, плавно переходя к обвинениям в оскорблении русской веры и правильных пацанов. Кончалось всё очередной попыткой разбить бутылку об голову и ответной стрельбой из травмата.

Поскольку в дальние гастроли Мэддисон травмат не брал, возвращаться в клуб не следовало. Пришлось вдохнуть помоешный воздух и подойти к хриплой тётке.

- А вы можете открыть? - поинтересовался Илья.

В ответ тётка так презрительно фыркнула, что Мэддисон на секунду даже усомнился, что она здесь работает. Однако, кто ещё, кроме работников клуба, мог курить среди наплёванных окурков в закрытом периметре двора, ему угадывать не захотелось.

На вид курящая была женщиной под сорок с ещё не стёртыми в прошлое остатками былой красоты. Видимо, эти остатки служили для неё каким-то веским доводом к личной гордости и оправданием удушливого самомнения, делавшего менее постылой зябкую жизнь без супружеского утешения.

План летел к чертям. Мэддисон засёк время на телефоне и приготовился ждать при свидетеле, сожалея о том, что оставил тлеть в гримёрке последнюю сигарету. Словно угадав помыслы собрата-курильщика, тётка протянула ему розовую пачку Vouge. Илья без раздумий взял тонкую бабью сигаретку, проигнорировав торжествующий взгляд благодетельницы, как будто постановлявшей, что здесь и сейчас произошла наконец важная победа феминизма над последними остатками мужского естества.

- Я слушала ваше выступление, - будто бы отвечая на его вопрос, заявила тётка. - Весьма спорно.

Мэддисон безразлично пожал плечами, привычно уклоняясь от беседы.

- Послушайте, во-первых, эпоха постмодернизма уже закончилась, - продолжила она, решив окончательно утвердить своё превосходство в этой случайной встрече. - Во-вторых, постмодернизм не имеет ровным счётом никакого отношения к вашему унылому стэндапу. Один придурок где-то что-то ляпнул, и все остальные, весело бренча, побежали оправдывать свою изобретательскую импотенцию. Эко в гробу крутится, - тётка настойчиво попыталась встретиться с Мэддисоном взглядом, а затем акцентировано добавила: - Увы.

Это "увы" было произнесено с таким интеллигентским пафосом и сожалением, как если бы речь шла о её близком коллеге и равном соратнике, а не о прошловековом писателе-итальянце, имеющем примерно такое же отношение к актуальному русскому постмодернизму как скрипки Страдивари к сайту Яндекс.Музыка.

- Космополитен не лучший источник для снобизма, - бессознательно огрызнулся Мэддисон, прежде чем спохватиться.

- Снобизм? - тётка дико изогнула бровь в манерной попытке изобразить чудовищное удивление. Теперь не осталось никаких сомнений - она была безбожно пьяна. - Я понимаю, для вас редкость встретить университетского преподавателя, занимающегося современной культурой вне среды его обитания, - тётка обвела тлеющей сигаретой неопределённое вонючее пространство вокруг себя. - Но вы наткнулись как раз на человека, который читает студентам годовой курс по постмодернизму и его преемнику.

Возможно, где-то в своём пьяном одиноком воображении она представила себе, как этот человек из Москвы сразу согласится с ней и, признав за личность, пригласит поужинать в модное молодёжное место полное веселья и лёгкости, а затем весь вечер будет с искренним интересом выслушивать обстоятельства её жизни и достижений.

Вместо этого Мэддисон зло посмотрел прямо ей в глаза и с грубым напором спросил:

- Чем докажешь?

- Вы не прокурор, чтобы я вам что-то доказывала. Я не обязана, - тут же невольно попятилась тётка в своих аргументах, а затем вновь фыркнула в пустое место справа от себя, как будто там стоял кто-то, с кем она делила своё пренебрежение. - Надо будет в понедельник на семинаре рассказать о вас, как о ярком примере использования псевдонаучных мифов.

- Середина лета на дворе, тётя, какой семинар? - сделал следующий вброс Мэддисон, второй раз заставив её неуклюже подыскивать оправдания.

- Можно преподавать не только в России, - наконец нашлась она, но судя по дешёвым джинсам и блузке с блестящими буквами Guci, преподавала она где-то посреди китайского рынка. - И вообще, вам здесь не положено! Я иду за Матвеем.

Тётка раздражённо бросила на землю сигарету, растёрла ногой и потянулась к дверной ручке.

Мэддисон с надеждой взглянул на необитаемую будку вахтёра и вздрогнул. Над ней висела летающая тарелка.

В отличие от современных киношных НЛО, представлявших из себя прогрессивный транспорт с гуманоидными пришельцами, эта летающая тарелка хоть и выглядела в точности как с постеров шестидесятых, была всего метра два в диаметре. Чем-то она напоминала модные последнее время дроны-квадрокоптеры. Но отсутствие винтов и натужного балансирования сразу давали понять, что этот объект не принадлежит к земным технологиям.

Окинув быстрым взглядом двор в поисках пути к бегству, Мэддисон раздражённо выругался на тётку, задержавшую его здесь:

- Тварь!

В следующий миг сознание стэндапера померкло, а течение жизни перед глазами прекратилось в темноту.

*

- Им это с рук не сойдёт! Это уголовное преступление - насильственное лишение свободы. Они не только в тюрьму сядут, я им устрою сладкую жизнь - министр будет лично извиняться...

В какой-то миг, выплывая из небытия, Мэддисон жутко обрадовался хриплому голосу, принадлежащему недавно знакомой женщине, ведь это означало, что он не у пришельцев, а всё там же, где помнил себя последний раз. Однако, проморгавшись, он обнаружил, что его голова лежит на металлическом полу, а перед глазами стоит бутылка дешёвого шампанского. Илья заворочался, пытаясь отвернуться, но чьи-то сильные руки взяли его за ворот тёмно-зеленой Nietzsche Adult и бережно привели в вертикальное положение. Взгляд Мэддисона сфокусировался, и последняя надежда на то, что всё обошлось исчезла - вокруг были знакомые по предыдущим похищениям холодные серые стенки "накопителя" - металлического глухого короба без всяких дверок и технологических отверстий, в который его помещали каждый раз перед экзекуцией.

- Странно. В первый раз попадаю сюда не один, - пробормотал он.

- Вы уже были здесь? Это ФСБ? Или Нацгвардия? Меня будут искать! У меня тоже есть связи! Это всё из-за тебя, постмодернист хренов. Теперь в понарошку?! - под напором опасных обстоятельств тётка односторонне перешла на "ты". - Я же ничего не знаю! Ни-че-го!